Анализ художественного текста на примере отрывка из рассказа Н.В. Гоголя «Портрет»

Приведенный отрывок является переломным в жизни героя. Он делает свой выбор в пользу богатства и славы, пренебрегая духовностью. Определение «внутренно», сейчас не использующееся, Н. В. Гоголь использует, на наш взгляд, для нагнетания ощущения, которое принято называть «душа себе места не находит». Мы еще и еще, все глубже и глубже погружаемся в самый центр души героя, раздираемой противоречиями.

Но сугубо отрицательное отношение к герою тоже неприемлемо. Он выбрал деньги, не выдержав безжалостных и пошлых мук голода и нищеты: «Иногда становилось ему досадно, когда он видел, как заезжий живописец, француз или немец, иногда даже вовсе не живописец по призванью, одной только привычной замашкой, бойкостью кисти и яркостью красок производил всеобщий шум и скапливал себе вмиг денежный капитал. Это приходило к нему на ум… тогда, когда наконец сильно приступала необходимость, когда не на что было купить кистей и красок, когда неотвязчивый хозяин приходил раз по десяти на день требовать платы за квартиру. Тогда завидно рисовалась в голодном его воображенье участь богача-живописца; тогда пробегала даже мысль, пробегающая часто в русской голове: бросить все и закутить с горя назло всему». Герой заслуживает скорее сочувствия и жалости, а не огульного осуждения.

На наш взгляд, при исследовании отношения автора к данной проблеме следует помнить о религиозности Н. В. Гоголя. Верный путь для Гоголя — это путь, указанный евангельским учением. И еще неоднократно в других своих сочинениях он будет говорить о том, что забвение законов Христа является главной бедой современного общества, что современный человек, гордящийся своим умом и духовной чистотой, искажает подлинный дух этих законов, а значит — стоит перед опасностью душевного омертвения.

В приведенном отрывке концентрация изобразительно-выразительных средств небольшая. Обращает на себя внимание олицетворения, используемые автором для описания красок и кисти, наделяя их дополнительным смыслом. Это видится абсолютно закономерным: для истинного художника орудия его труда никогда не бывают мертвыми вещами, они действительно одушевлены. Профессор говорит о том, что у Чарткова уже «слишком бойко» начинают «кричать краски». Даже люди, далекие от живописи, понимают, что это профессор предупреждает молодого художника от пошлости и грубости, топорных форм и избитых композиционных приемов.

Кисть художника — продолжение его самого, наконечник его мысли. Для описания таланта Чарткова Н. В. Гоголь использует следующее олицетворение: «Кисть отзывалась наблюдательностию, соображением, шибким порывом приблизиться более к природе». Для этой же цели автор использует развернутое сравнение: «Временами он мог позабыть все, принявшись за кисть, и отрывался от нее не иначе, как от прекрасного прерванного сна». Здесь перед нами опять выступает тема безумия и потусторонности сознания творца, как необходимое условие гения.

Олицетворения также предстают перед нами при описании внутренних противоречий героя. «Мысль, пробегающая часто в русской голове», — не просто идиома, к которой мы привыкли, но очень яркая характеристика Чарткова, как человека ищущего и постоянно к чему-то стремящегося.

Безусловного внимания в данном тексте заслуживает градация, фигура речи, достаточно часто используемая литераторами, а особенно поэтами. Чартков считает, что в живописи XIX века «подражание природе как-то сделалось… ярче, живее, ближе; словом, он думал в этом случае так, как думает молодость». Через описание живописных тенденций Н. В. Гоголь переходит к чертам молодости, стремящейся к яркости, приобщению к миру.

Но наиболее эффектны тропы в конце приведенного отрывка, при описании портрета, висящего в комнате молодого художника и душевных смятений, вызванных им у героя. После произнесенных «с досадою» слов о ненужности своих прежних работ, взглянув на недавно купленный портрет, Чартков «задрожал и побледнел: на него глядело, высунувшись из-за поставленного холста, чье-то судорожно искаженное лицо». Подобный эпитет моментально задает общий тон последней части отрывка. Далее перед нами предстают страшные глаза, которые «прямо вперились в него, как бы готовясь сожрать его». Мы не видим этого портрета, но жуть и подкатывающий к груди холод уже томит нас.

Автор делает мощное ударение на описании глаз портрета: «Это были живые, это были человеческие глаза!» Настолько четко подобранного определения для описания дисгармонии портрета уже достаточно. Но автор дополнительно усиливает произведенный эффект сравнением: «Казалось, как будто они были вырезаны из живого человека и вставлены сюда». Глаза в данном случае являются показателем ужаса той трагедии, путь к которой выбирает главный герой.

Н.В. Гоголь в своей повести, что видно из настоящего отрывка, показал, что гений — это божий дар. Добровольный отказ от него — не просто маленькая сделка с совестью, но страшный грех. Герой вызывает жалость, но факт, что он сделал свой выбор осознанно, несмотря на все предостережения не оставляет ему шансов на прощение.

Гоголь Н. В. Портрет // Гоголь Н. В. Повести. Пьесы. Мёртвые души.

М.: Худож. лит., 1975. С. 77−79. (Библиотека всемирной литературы. Сер.

2. Т.75).