Эпистемологические проблемы постмодернистской философии истории

ДиссертацияПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

Содержание

ГЛАВА 1. ПОСТМОДЕРНИЗМ КАК ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКИЙ «ВЫЗОВ» СОВРЕМЕННОСТИ
- 1. 1. Между модерном и постмодерном: идейные разногласия в контексте тенденции самоопределения
- 1. 2. Концептуальный и методологический срезы постмодернистской философии истории
- 1. 3. Лингво-семиотические и литературоведческие тенденции в современной историографии: от текстологии к нарративизму
ГЛАВА 2. ОПЫТ ПРАКТИЧЕСКОГО
ПРИЛОЖЕНИЯ ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКИХ МЕТОДИК ПОСТМОДЕРНА
- 2. 1. Проблема «эффекта реальности» в системе постмодернистского историописания (Р. Барт)
- 2. 2. Поэтика исторического дискурса в тропологической теории истории X. Уайта
- 2. 3. От эпистемологизма к «радикальному историзму» («новая» философия истории Ф. Анкерсмита)

Эпистемологические проблемы постмодернистской философии истории (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Актуальность исследования. Постмодернизм — одно из самых значимых общекультурных явлений второй половины XX — начала XXI вв. Он оказал влияние на все сферы жизнедеятельности современного общества, — как материальные, так и духовные. Не избежала подобной участи и гуманитаристика, в том числе, историческая наука, претерпевшая под его воздействием целый ряд серьезнейших изменений, приведших к трансформации всего ее традиционного облика. Вследствие усвоения постмодернистских инноваций была практически стерта грань между историей и литературой, поставлено под вопрос понятие исторической реальности, а вместе с ним и собственная идентичность историка, его профессиональный суверенитет. Разрушив границу между фактом и вымыслом, постмодернисты опровергли традиционно признававшиеся критерии достоверности источников, и, что самое главное, пошатнули веру в возможности самого исторического познания как стремления к объективной истине. Все эти эпистемологические нововведения, что вполне очевидно, имеют потенциально серьезные последствия для самого статуса профессии историка, а значит, требуют серьезного анализа и трезвой оценки.

Несмотря на утверждения некоторых теоретиков, что постмодернизм якобы уже «.утратил свои позиции и сегодня влачит довольно вялое существование», и что «в плане изучения тенденций развития современной историографии современные построения постмодернистов неинтересны» [Филюшкин А. И. Электр, ресурс], проблема постмодернизма по-прежнему остается актуальной, одной из самых обсуждаемых в научных кругах на протяжении вот уже нескольких десятилетий. Так, некоторые специалисты с увлечением пишут о постмодернизме как «наиболее перспективном направлении в историографии» [Проблемы исторического. 1999. С. 4]. Другие, напротив, указывают, что, несмотря на все их старания, «модные ныне постмодернистские веяния» остаются для них «чужими» [Савельева И.М. 1997. С. 12]. Третьи выражают опасение, что «.доведенные до предела, постмодернистские критические построения грозят разрушить основы исторической науки» [Цит. по: Гуревич А. Я. 1996/а. С. 7]. А потому «любое принятие этих теорий — даже самый слабый и сдержанный поклон в их сторону — может стать фатальным» для исторической науки [Elton G.R. 1991. Р. 41].

Подобный разброс мнений и оценок вполне закономерен, если принять во внимание противоречивость и многоплановость самого характеризуемого в них явления. Ведь несмотря на многочисленные попытки разобраться в том, что же все-таки представляет собой постмодернизм, и каковы последствия его влияния на историческую науку, он и сегодня зачастую трактуется как «.явление неопределенное, размытое, с неясными мировоззренческо-методологическими установками, с плохо просматриваемыми сюжетными линиями и другими подобными характеристиками» [Гречко П. К. Электр, ресурс]. Объективная оценка постмодернизма существенно осложняется и тем, что он еще принципиально не завершен, да и не может быть завершен в силу того, что в нем находит отражение комплекс довольно-таки сложных и противоречивых реалий современности. Трудно непредвзято рассматривать и тем более оценивать мировоззрение исторической эпохи, которая находится в стадии становления, постоянного изменения и корректировки своих базовых направлений и тенденций развития. Мы слишком близки, чересчур включены в эти социальные и когнитивные процессы, чтобы объективно и беспристрастно о них рассуждать.

Тем не менее, от попытки проведения подобного рода анализа мы не можем и отказаться, что требуется для адекватного осмысления сущности и динамики тех процессов, на основании которых «современная историографическая ситуация все чаще и уверенней определяется как постмодернистская» [Репина Л.П. 1996. С. 25]. В этой связи представляется крайне важным прояснить терминологическое значение понятия постмодернизм", выявить его отличительные признаки и особенности, определиться со временем его возникновения, которое по сей день остается предметом споров и дискуссий, осознать роль постмодернистских инноваций в формировании проблемного поля современной эпистемологии истории, а также выявить ряд потенциально важных эпистемологических инноваций, связанных с реализацией масштабного постмодернистского проекта деконструкции истории. Последние получают отражение в трудной смене поколений, интеллектуальных предпочтений и исследовательских ориентиров, а также самого языка истории. Осмысление и теоретический анализ комплекса указанных нововведений эпистемологического характера, в конечном счете, и определяют актуальность предпринимаемого исследования.

Степень разработанности проблемы. Поскольку логика изложения в работе выстраивается, исходя из противопоставления модернистского и постмодернистского интеллектуального проектов, чрезвычайно важным представляется осмысление специфики модернизма, на фоне которого ярче и отчетливей высвечиваются особенности его антитезы — постмодернизма. Сущность модернистской, или, как ее еще иногда обозначают сторонники новейшего постмодернистского веяния, «традиционалистской» историографии глубоко раскрыта в ряде работ отечественных авторов по теории исторического познания. Это труды Г. А. Антипова, М. А. Барга, И. А. Василенко, И. А. Гобозова, Б. А. Грушина, A.B. Гулыги, А. Я. Гуревича, В. А. Дьякова, H.A. Ерофеева, Е. М. Жукова, В. В. Иванова, Г. М. Иванова, В. Ж. Келле, М. Я. Ковальзона, И. Д. Ковальченко, И. С. Кона, Н. Е. Колосова, A.M. Коршунова, Э. Н. Лооне, О. М. Медушевской, Б. Г. Могильницкого, A.C. Панарина, Ю. В. Петрова, A.B. Полетаева, А. И. Ракитова, М. Ф. Румянцевой, О. Ф. Русаковой, И. М. Савельевой, А. И. Уварова, C.JI. Утченко, В. П. Филатова, В. К. Финна, К. В. Хвостовой, B.C. Шмакова и др. В некоторых из названных трудов (более поздних по времени) в общем виде затрагивается и проблематика новейшей постмодернистской историографии.

Существенные трудности, зачастую возникающие сегодня в контексте определения постмодернизма, уяснения его сущности и специфики во многом связаны с его потенциальной многоплановостью, вариативностью. Речь идет о том, что постмодернизм как таковой не является некоей единой, целостной теорией. Только в области философии он включает в себя целый спектр различных по своей направленности идейных течений, к числу которых наряду с постструктурализмом Р. Барта, Ф. Гваттари, Ж. Делёза, Ж. Деррида, М. Фуко может быть отнесена французская «новая философия», представленная именами А. Глюксмана, Б. А. Леви, Ж. П. Долле, Г. Лярдро, К. Жамбе и др., близкие по духу к постмодернизму теоретические построения Р. Рорти, П. Вирилио, О. Маркварда, а также социологические теории Д. Белла и А. Тоффлера. Следует, однако, заметить, что как бы ни разнились между собой различные версии постмодернизма, вплоть до их полной альтернативности, они могут считаться не исключающими, а скорее, дополнительными друг к другу. Тем самым признается законность претензий каждой из них на равноправное и полноценное существование.

Непосредственно исследователями постмодернизма являются такие видные зарубежные философы и социологи как 3. Бауман, Ж. Бодрийар, Дж. Ваттимо, В. Белый, Э. Гидденс, У. Зоннеман, Ф. Джеймисон, Д. Кампер, П. Козловски, Ж.-Ф. Лиотар, М. Мюллер, И. Хассан и др. Среди отечественных исследователей, разрабатывавших сходную проблематику и, в том числе, постмодернизм в его историографическом ракурсе, можно особо выделить работы P.M. Алейник, Л. И. Бородкина, В. В. Ветрова, О. В. Гавришиной, П. К. Гречко, В. А. Емелина, В. В. Зверевой, И. П. Ильина, C.B. Костова, М. А. Кукарцевой, A.A. Кусаинова, B.C. Малахова, М. А. Можейко, Н. В. Мотрошиловой, Л. П. Репиной, О. Ф. Русаковой, H.A. Терещенко, Е. Г. Трубиной, А. И. Филюшкина, Т. М. Шатуновой, Ю. М. Шилкова.

Если же обратиться к истокам постмодернистского течения, следует отметить, что комплекс определивших его лицо инновационных тенденций) вызревал постепенно, подготавливался долго и исподволь другими, предшествующими поколениями мыслителей. Так, «новая схоластика» в лице Э. Жильсона и Ж. Маритена возродила интерес к комментаторской методологии с ее этимологическими экскурсами и герменевтическими штудиями. Труды У. Куайна, К. Поппера, С. Тулмина, И. Лакатоса, Т. Куна и П. Фейерабенда пошатнули веру в возможность осуществления независимого научного наблюдения. Совокупными усилиями этих ученых было доказано, что поступательное движение познания есть лишь серия сменяющих друг друга точек зрения, возникающих в ходе корректировки исследовательских перспектив. Т. Адорно, М. Хоркхаймер и Ю. Хабермас развенчали утопию о нейтральности так называемой «объективной науки», показав тем самым, что ученые трансформируют ценности и идеологии в чисто технические проблемы и тем самым маскируют собственные пристрастия и предпочтения. Постмодернистский сдвиг был во многом обязан своим происхождением и деятельности фикционалистов в области эстетики и литературоведения (Ж. Жанет, М. де Серто, X. Блум, П. де Ман).

В сфере историографии постмодернистские нововведения связаны, в первую очередь, с именами X. Уайта, Ф. Анкерсмита и Д. Ла Капры отстаивающими тезис о том, что беспредпосылочное толкование текста в принципе невозможно, — последнее есть такой же миф, как и беспристрастное научное суждение. Подобные воззрения, разумеется, сформировались не на пустом месте. Своеобразной идейной основой для возникновения постмодернистской историографии стали структурализм и выросший из его недр постструктурализм, содержащие в сжатом виде многие идеи, органично вписавшиеся затем в ткань собственно постмодернистского мировидения. Такова, к примеру, идея «смерти субъекта», постулирование дискурсивной природы человеческого знания и текстовой реальности, построение новых моделей смыслообразования, практика «открытого» чтения, преодолевающая прежние герменевтические и аналитические методики истолкования и т. п.

Данные идеи были подробным образом проанализированы в научных трудах критического плана Н. С. Автономовой, В. П. Визгина, М. Н. Грецкого, И. П. Ильина, Т. А. Клименковой, Г. К. Косикова, И. М. Кутасовой, Т. А. Сахаровой, Р. П. Трофимовой.

Объектом исследования выступает постмодернистская версия современной философии истории.

Предметом исследования выступает эпистемологическая проблематика постмодернистской философии истории.

Цель и задачи исследования

Цель исследования состоит в осмыслении сущности и следствий внедрения в историческую науку методологических установок постмодернизма.

С реализацией поставленной цели связан ряд научно-исследовательских задач:

1. Проанализировать феномен постмодернизма как общекультурное явление и сложившуюся эпистемологическую традицию;

2. Осуществить анализ постмодернистской эпистемологии истории в ее концептуальном и методологическом аспектах;

3. Вскрыть дискурсивный и по существу нарративистский характер постмодернистской методики историописания;

4. Продемонстрировать специфику и инновационный характер эпистемологических стратегий постмодернизма на конкретных примерах.

Методологические основания исследования. Базовыми методологическими установками исследования являются принципы объективности и историзма. Для решения поставленных задач в работе используются также методы системного и сравнительного анализа. Их применение позволяет дистанцировать постмодернизм от модернизма, а также представить постмодернистскую философию как динамичную, развивающуюся систему взглядов, внутри которой сосуществуют противоречивые, а подчас и прямо противоположные позиции и точки зрения.

Базовым для анализа стал системный метод. В ситуации, когда постмодернизм неизменно воспринимается как нечто «размытое» и «неопределенное», данный шаг представляется вполне оправданным, поскольку помогает внести ясность в предмет рассмотрения и добиться четкости изложения материала. Структурируя с помощью системного подхода нестабильное по своему характеру поле постмодернистской философии истории, автор привлекает ряд общелогических рефлексивных процедур, в число которых входят анализ и синтез, классификация и типология.

Несмотря на подобный методологический «крен» в сторону модернизма, теоретической платформой исследования выступают работы классиков постмодернистской философской и исторической мысли — Ж.-Ф. Лиотара, Ж. Делёза, Ф. Гваттари, X. Уайта, Ф. Анкерсмита. Не менее значимыми в теоретическом плане представляются труды ученых, заложивших фундамент постмодернистского мировидения, подготовивших и обосновавших его базовые теоретические постулаты — Р. Барта, М. Фуко, Ж. Деррида.

Вариативность и плюральность мировосприятия являются неотъемлемой характеристикой постмодернистской картины мира. Ее отличают такие мировоззренческие принципы как нарративизм, ризоматичность, дискурсивность, интертекстуальность. Все они были приняты во внимание при обсуждении комплекса эпистемологических проблем современной философии истории.

Научная новизна исследования:

1. Феномен постмодернизма проанализирован как сложившаяся эпистемологическая традиция. Мировоззренческими основаниями последней признаны: тотальное недоверие к «метанаррациям», непрерывная дифференциация, фрагментарность, изменчивость, примат сингулярного над универсальным, установка на принципиальное многообразие познавательных перспектив, восстание против репрессивной функции Разума;

2. Выделены ведущие понятия и принципы постмодернистской философии истории. Главным из них является плюрализм. Уже непосредственно из него произрастают все иные эпистемологические конструкты: ризоматичность, деконструкция, децентрация, интертекстуальность, дискурсивность;

3. Специфика постмодернистской философии истории связана с признанием решающей роли языка в производстве исторического дисциплинарного дискурса. Вследствие этого в ней ставятся под сомнение: 1) существование объективной реальности, 2) представление о принципиальном отличии творчества историка от литературного творчества, 3) вера в возможность установления объективной истины;

4. На конкретных примерах (теоретические разработки Р. Барта, X. Уайта, Ф. Анкерсмита) показано, что становление постмодернистского историописания связано с изменением статуса литературной формы исторического повествования. Форма дискурса, в которую отливается изложение исторического материала, во многом определяет содержание создаваемого им труда.

Положения, выносимые на защиту:

1. Постмодернизм как направление в философии представляет собой совокупность теорий, решающих следующий ряд задач: 1) критика принципов классического рационализма и традиционных ориентиров мышления- 2) интерпретация процессов, происходящих в современном обществе- 3) разработка основ нового мировидения, которое будет способствовать преодолению кризисных тенденций в культуре, ставших следствием воздействия на нее модернистских проектов;

2. Постмодернизм осуществляет инверсию традиционных эпистемологических представлений: вместо «древа» (познания) в качестве когнитивной модели постмодернистская парадигма приобретает облик «ризомы». Ризоматичный характер познавательного процесса требует разработки новых аналитических методик, в том. числе, деконструкции, отбрасывающей «поверхностный» смысл текста ради смыслов менее очевидных. Возникающая при этом беспредельная свобода «прочтения"' текстов ограничивается интертекстуальностью, сводящей всю коммуникацию к свободной игре означающих;

3. Сущность «лингвистического поворота» заключается в следующем: 1) историческая реальность и объективность исторического познания создаются дискурсивной практикой и практикой рассуждений- 2) язык не просто средство отражения исторической реальности, а главный смыслообразующий фактор, обусловливающий человеческое мышление и поведение- 3) историческое повествование — не точное воспроизведение картины прошлого, а одно из возможных, искаженное личностью повествователя и дискурсивной практикой его эпохи;

4. В соответствии с идейными установками постмодернизма, историки выдвигают не более чем интерпретации прошлого. Само историческое познание предстает как серия равноправных интерпретаций, не имеющих никакого отношения к исторической' истине. Признавая и даже превознося множественность одновременных истолкований, в равной мере обоснованных или необоснованных, постмодернизм тем самым совершает большой шаг в направлении релятивизма. Теоретическая и научно-практическая значимость исследования. Диссертационное исследование может оказаться полезным для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов высших учебных заведений. Его основные выводы могут использоваться при проведении дальнейших исследований по философско-исторической проблематике, а также в преподавательской практике при чтении лекций по философии истории, эпистемологии, а также историографии, источниковедению, методике и методологии исторических исследований. Содержание диссертации может быть оформлено в качестве самостоятельного спецкурса по постмодернистской философии или эпистемологии истории. Выводы работы могут привлекаться при подготовке учебных курсов по истории философии, социальной философии, философии культуры.

В целом, данное исследование является попыткой разобраться в сущности такого сложного и противоречивого явления современности как постмодернизм, осознать адекватность высказываемых в его адрес оценок и суждений.

Апробация работы. Результаты исследования докладывались в выступлениях на ежегодных научно-технических конференциях СГАСУ (20 092 010 гг.), Всероссийской научно-методической конференции «Гуманитарное образование в системе подготовки специалистов мирового уровня» (Самара, 2007 г.), Международной научно-практической конференции «Формирование новой экономики XXI века» (Пенза, 2009 г.).

Структура диссертации подчинена целям и задачам исследования. Работа состоит из введения, двух глав основной части, включающих 6 разделов, заключения и списка использованной литературы. Общий объем диссертационного исследования составляет 150 страниц. Список использованной литературы включает 224 наименования.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги проведенному исследованию, отметим, что в эпистемологическом контексте постмодернизм есть реакция, притом реакция весьма негативная, критическая на модернизм и просвещенческий разум, составляющий его ядро. Сторонники постмодернизма считают, что новоевропейская рациональность доказала свою несостоятельность, поскольку все ее притязания — на открытие законов, на универсальность, на прогресс и, главное, на руководство человеческой жизнью, ее обустройством — так и остались на уровне притязаний. На этом основании постмодернисты подвергли резкой критике все ключевые объяснительные принципы, схемы и парадигмы, наработанные западной научной мыслью за предшествующие века развития. Результатом стало, во-первых, тотальное недоверие к «метанаррациям», обосновывающим устойчивую целостность реального мира, легитимирующим и объединяющим наши представления о действительности.

Во-вторых, постмодернистами была признана несостоятельной и изгнана из сферы научной методологии идея целостности и единства. Ее место занял форсированный плюрализм. Как следствие, взамен целого, единства, универсального знания и других отягощенных монизмом понятий постмодернизм выводит части, различия, дифференциации, индивидуации и прочие сингулярности, осмысливаемые в терминологии радикального или форсированного плюрализма. Такая инверсия резко, почти до неузнаваемости меняет всю мировоззренческую систему: любое явление окружающей действительности рассматривается теперь не в качестве целостной самости, а как множество несводимых друг к другу линий или изменений. Любой объект оказывается сложен из становлений, и в ходе анализа постмодернисты постоянно «переходят» с одного его уровня на другой, в результате чего возникают такие своеобразные постмодернистские конструкты как «ломаная линия», «зигзаг» и т. п.

В постмодернистской эпистемологии ставятся под вопрос все бинарные оппозиции — общественный / частный, субъект / объект, образный / понятийный, процессуальный / непроцессуальный и т. д. Здесь нет никаких противоположностей — одно только разнообразие, в пределах которого все составляющие оказываются равноценными, одинаково важными и легитимными. Та же самая ситуация сплошного или однородного разнообразия наблюдается и в когнитивной сфере. Все наличное знание проистекает здесь из ограниченных, относительных позиций и перспектив познающих субъектов. Ни одна из них не может считаться привилегированной, т. е. более истинной, чем другие, а значит, нет и не может быть никаких универсальных познавательных систем. Те же, кто претендует на их создание, наделяют свои субъективные точки зрения явно инородной, уже не познавательной силой — к примеру, силой власти, авторитета, но никак не истины. Разнообразие действительности обусловливает разнообразие самого познавательного процесса, включающего различные позиции, точки зрения, постоянно меняющийся калейдоскоп субъектов-участников и т. д.

Таким образом, для постмодернистской эпистемологии характерна установка на принципиальное многообразие познавательных перспектив. Последняя сопровождается критическим пересмотром большинства традиционных эпистемологических представлений. Так, если все предшествующие познавательные модели выстраивались по принципу «древа познания» (в них четко фиксировались направление эволюции, иерархия, структура, целостность и т. п.), то постмодернистская парадигма приобретает облик «ризомы» — разветвленной корневой системы со множеством различных «узлов» и беспорядочно переплетающихся побегов, которые развиваются сразу во всех направлениях. Ризома вторгается в чужие эволюционные цепочки и образует «поперечные связи» между «дивергентными» линиями развития. Она порождает несистемные и неожиданные различия, разделяет и прерывает эти цепочки, одновременно все дифференцирует и систематизирует.

Еще одним концептуальным нововведением постмодернистской эпистемологии, наряду с понятием «ризомы», становится «децентрация», получившая детальную проработку в трудах Ж. Деррида. По мнению французского философа, любая структура предполагает фиксацию относительно некоторой центральной точки. Децентрация же — это попытка разомкнуть, рассеять структуру, сделатьее подлинно открытой. Децентрация предполагает пересмотр фундаментальных принципов модернизма и является первым шагом на пути формирования нового постмодернистского мировоззрения.

Оценивая современное состояние философии как кризисное в связи с исчерпанностью ее классических форм, Ж. Деррида видит выход в новом методе — деконструкции, призванном расширить горизонты философской мысли. По* мысли ученого, европейская философия зашла в тупик именно потому, что не смогла найти выход из выбранного круга проблем, пытаясь постоянно отвечать на одни и те же вопросы. Философская мысль Запада оказалась тем самым «заключенной в карцер» своего категориального аппарата, жестко предопределяющего методологию познавательного процесса и смысловое наполнение любого рассматриваемого явления. Единственный адекватный способ преодоления навязанных реальности смыслов Ж. Деррида видит в их деконструкции, осуществляемой с помощью глубинного анализа языка. Это делает возможным свободное мышление, в котором нет никаких предписанных схем, а обретение смысла происходит лишь в процессе философствования. Деконструкция, таким образом, оказывается направленной на уничтожение «привнесенного», т. е. связанного с исторической и культурной традицией. Она нацелена против историзма, линейности, прогрессизма.

Вышеперечисленные нововведения, сформулированные в рамках постмодернистской эпистемологии, имеют фатальные последствия для традиционных понятий и методик исторического исследования. Именно они легли в основу «лингвистического поворота» в историографии, наложившего существенный отпечаток на облик современной философии истории. Объектом анализа в ней теперь выступают равно текст-первоисточник и текст-произведение («исторический нарратив»), т. е. тот труд, в котором историк обобщает результаты своей научно-исследовательской деятельности. Основное внимание при этом уделяется эпистемологическому аспекту проблемы, а именно соотношению исторического нарратива с объективной реальностью прошлого: имеет ли историк право говорить «от имени прошлого», утверждая при этом объективность собственного видения?

Поскольку в рамках лингвистического подхода не признается иной реальности, кроме текста, а текст исторического нарратива (так же, как и первоисточника, используемого историком) дает лишь приблизительный очерк искомой, реальности, цельность реальности прошлого становится недостижимой. Исходя из этого, постмодернисты отказываются от привычного понимания исторической истины, а некоторые из них вообще отрицают правомерность обсуждения данного вопроса. Как следствие, они отвергают и историзм в качестве базы исторической и всех прочих наук, имеющих текстуальную подоснову. Отличительной чертой постмодернистской философии истории становится, в этой связи, безусловный приоритет языка над опытом, что приводит к открытому скептицизму в отношении способности человека наблюдать, познавать и истолковывать внешний мир — в том числе, мир человеческого бытия и взаимоотношений.

Изменяется и статус литературной формы исторического повествования. До недавнего времени эта форма казалась не более чем его внешней оболочкой, природа которой не затрагивала самой его сущности. Теперь же становится все более очевидным, что форма дискурса, в которую отливается изложение исторического материала, теснейшим образом связана с принципами его осмысления. Она, подчас помимо воли и сознания исследователя, во многом определяет содержание создаваемого им труда. На эту сторону дела как раз и обратили внимание ученые, с именами которых связан «лингвистический поворот» в историографии. Его лидеры (X. Уайт, Ф. Анкерсмит и др.) сходятся во мнении, что историк (как в прошлом, так и в настоящем) вольно или невольно выстраивает свой текст, подчиняясь требованиям риторики, господствующим в его историческое время. Из непрерывного потока событий он вычленяет некий фрагмент, повествованию о котором придает определенную фабулу, и в результате этого по существу стирается грань между творением историка и художественным произведением.

Исходя из этого, общую проблему научно-исследовательской деятельности в историографическом постмодернизме можно сформулировать так: в какой мере историк, претендующий на достоверное изображение прошлого, способен его реконструировать? А так как он, сам того не осознавая, находится в плену у литературного дискурса, не превращается ли на практике предпринимаемая им попытка реконструкции прошлого в создание некоего вымысла? С точки зрения мыслителей-постмодернистов, ответ на этот вопрос очевиден: историки выдвигают не более чем интерпретации прошлого. Само же историческое познание является не чем иным как серией равноправных интерпретаций, не имеющих ровно никакого отношения к исторической истине. Время истории как бы удаляется из этих интерпретаций, — его подменяет современность. Признавая и даже превознося множественность одновременных истолкований, в равной мере обоснованных или необоснованных, постмодернисты тем самым делают большой шаг в направлении релятивизма, который может считаться главным эпистемологическим показателем постмодернистской философии истории.

Показать весь текст

Список литературы

Автономова, Н. С. Деррида Жак / Н. С. Автономова // Современная западная философия. Словарь / Отв. ред. В. С. Малахов, В. П. Филатов. -М.: ТОН Остожье, 1998. — С. 125−126.
Автономова, Н. С. От «археологии знания» к «генеалогии власти» / Н. С. Автономова // Вопросы философии. 1978. — № 2. — С. 145−152.
Автономова, Н. С. Структурализм / Н. С. Автономова // Современная западная философия. Словарь / Отв. ред. В. С. Малахов, В. П. Филатов. -М.: ТОН Остожье, 1998. — С. 395−398.
Автономова, Н. С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках / Н. С. Автономова. М.: Наука, 1977. — 271 с.
Агафонов, В. В. Эпистемология нарративной философии истории: автореф. дис.. канд. филос. наук / В. В. Агафонов. Петропавловск-Камчатский, 2009. — 30 с.
Анкерсмит, Ф. Р. Дилемма современной англосаксонской философии истории / Ф. Р. Анкерсмит // Анкерсмит Ф. Р. История и тропология: взлет и падение метафоры. М.: Прогресс-Традиция, 2003. — С. 131 178.
Анкерсмит, Ф. Р. Историзм и постмодернизм. Феноменология исторического опыта / Ф. Р. Анкерсмит // Анкерсмит Ф. Р. История и тропология: взлет и падение метафоры. М.: Прогресс-Традиция, 2003. — С. 345−426.
Анкерсмит, Ф. Р. История и тропология: взлет и падение метафоры / Ф. Р. Анкерсмит. М.: Прогресс-Традиция, 2003. — 496 с.
Анкерсмит, Ф. Р. Нарративная логика. Семантический анализ языка историков / Ф. Р. Анкерсмит. М.: Идея-Пресс, 2003. — 360 с.
Анкерсмит, Ф. Р. Трансцендентализм: взлет и падение метафоры / Ф. Р. Анкерсмит // Анкерсмит Ф. Р. История и тропология: взлет и падение метафоры. М.: Прогресс-Традиция, 2003. — С. 65−114.
Анкерсмит, Ф. Р. Шесть тезисов нарративной философии истории / Ф. Р. Анкерсмит // Анкерсмит Ф. Р. История и тропология: взлет и падение метафоры. М.: Прогресс-Традиция, 2003. — С. 115−130.
Анкерсмит, Ф. Р. Эффект реальности в историописании. Динамика историографической топологии / Ф. Р. Анкерсмит // Анкерсмит Ф. Р. История и тропология: взлет и падение метафоры. М.: Прогресс-Традиция, 2003. — С. 259−312.
Антипов, Г. А. Историческое прошлое и пути его познания / Г. А. Антипов. Новосибирск: Наука, 1987. — 242 с.
Арон, Р. Избранное: Введение в философию истории / Р. Арон. М.: ПЕР СЭ- СПб.: Университетская книга, 2000. — 543 с.
Барг, М. А. Категории и методы исторической науки / М. А. Барг. М.: Наука, 1984. — 342 с.
Барг, М. А. Эпохи и идеи: становлергае историзма / М. А. Барг. М.: Мысль, 1987. — 348 с.
Барт, Р. Дискурс истории / Р. Барт // Барт Р. Система моды: Статьи по семиотике культуры. -М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2003. С. 427−441.
Барт, Р. Критика и истина / Р. Барт // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, Универс, 1994. — С. 319−375.
Барт, Р. От произведения к тексту / Р. Барт // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, Универс, 1994. — С. 413−423.
Барт, Р. Смерть автора / Р. Барт // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. -М.: Прогресс, Универс, 1994. С. 384−391.
Барт, Р. Эффект реальности / Р. Барт // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, Универс, 1994. — С. 392−400.
Бауман, 3. Спор о постмодернизме / 3. Бауман // Социологический журнал. 1994.-№ 4.-С. 69−80.
Бахтин, М. М. Смелее пользоваться возможностями / М. М. Бахтин // Новый мир. 1970.-№ 11.-С. 237−240.
Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества: Сборник избранных трудов / М. М. Бахтин. М.: Искусство, 1986. — 445 с.
Блюхер, Ф. Н. Антиномии исторического разума / Ф. Н. Блюхер. Режим доступа: http://www.pЫlosophy.ru/iphras/library/wealtrue/bluchera.htшl, свободный. — Загл. с экрана.
Блюхер, Ф. Н. Философские проблемы исторической науки / Ф. Н. Блюхер.-М.: ИФ РАН, 2004. 197 с.
Бородкин, Л. И. Квантитативная история в системе координат модернизма и постмодернизма / Л. И. Бородкин. Режим доступа: http://www.ab.ru/~kleio/nni-quan.html, свободный. — Загл. с экрана.
Буллер, А. О предмете и методе теории исторического познания / А. Буллер// Логос.-2001.-№ 5−6.-С. 112−131.
Вайнштейн, О. Б. Постмодернизм: история или язык? / О. Б. Вайнштейн // Постмодернизм и культура: материалы «круглого стола» // Вопросы философии. 1993. -№ 3. — С. 3−7.
Вен, П. Как пишут историю. Опыт эпистемологии / П. Вен. М.: Научный мир, 2003. — 394 с.
Ветров, В. В. Дискуссия о модерне и постмодерне в западной философии второй половины XX начала XXI века: автореф. дис.. канд. филос. наук / В. В. Ветров. — Тверь, 2004. — 23 с.
Визгин, В. П. История и метаистория / В. П. Визгин // Вопросы философии. 1998. — № 10. — С. 98−111.
Визгин, В. П. Онтологические предпосылки «генеалогической» истории Мишеля Фуко / В. П. Визгин // Вопросы философии. 1998. — № 1. — С. 170−176.
Визгин, В. П. Постструктуралистская методология истории: достижения и пределы / В. П. Визгин // Одиссей. Человек в истории. 1996. Ремесло историка на исходе XX века / Отв. ред. А. Я. Гуревич. М.: Наука, 1996. -С. 40−59.
Визгин, В. П. Эпистемология Гастона Башляра и история науки / В. П. Визгин. М.: ИФ РАН, 1996. — 263 с.
Гавришина, О. В. Историческая наука в ситуации «постмодерна». По материалам работы Ф. Р. Анкерсмита «Эффект реальности в трудах историков» / О. В. Гавришина. Режим доступа: http://abuss.narod.ru/Biblio/gavrishina2.htm, свободный. — Загл. с экрана.
Гавришина, О. В. История как текст Рец. на кн.: Уайт X. Метаистория. Екатеринбург, 2002. / О. В. Гавришина. Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nlo/2003/59/gavr.html, свободный. — Загл. с экрана.
Гайденко, П. П. История новоевропейской философии в ее связи с наукой / П. П. Гайденко. М.: Университетская книга: ПЕР СЭ, 2002. — 455 с.
Гемпель, К. Г. Мотивы и «охватывающие» законы в историческом объяснении / К. Г. Гемпель // Философия и методология истории / Под ред. И. С. Кона. -М.: Прогресс, 1977. С. 72−93.
Гемпель, К. Г. Функция общих законов в истории / К. Г. Гемпель // Гемпель К. Г. Логика объяснения. М.: Дом интеллектуальной книги, Русское феноменологическое общество, 1998. — С. 16−31.
Гобозов, И. А. Введение в философию истории / И. А. Гобозов. М.: ТЕИС, 1999.-363 с.
Грецкий, М. Н. Французский структурализм / М. Н. Грецкий. М.: Знание, 1971.-48 с.
Гречко, П. К. Альтернативно-ризоматическая интерпретация исторического прогресса / П. К. Гречко. — Режим доступа: http://ss.xsp.ru/st/013/ index 6. php, свободный. — Загл. с экрана.
Грушин, Б. А. Очерки логики исторического исследования (Процесс развития и проблемы его научного воспроизведения) / Б. А. Грушин. -М.: Высшая школа, 1961. -214 с.
Губман, Б. Л. Смысл истории: Очерки современных западных концепций / Б. Л. Губман. М.: Наука, 1991. — 192 с.
Гулыга, А. В. История как наука / А. В. Гулыга // Философские проблемы исторической науки / Под ред. А. В. Гулыги, Ю. А. Левады. М.: Наука, 1969. — С. 7−50.
Гулыга, А. В. О характере исторического знания / А. В. Гулыга // Вопросы философии. 1962. — № 9. — С. 28−38.
Гулыга, А. В. Что такое постсовременность? / А. В. Гулыга // Вопросы философии. 1988. -№ 12. — С. 153 — 155.
Гулыга, А. В. Эстетика истории / А. В. Гулыга. М.: Наука, 1974. — 128 с.
Гуревич, А. Я. Двоякая ответственность историка / А. Я. Гуревич // Проблемы исторического познания / Под ред. Г. Н. Севостьянова. М.: Наука, 1999. — С. 11−24.
Гуревич, А. Я. Историк конца XX в. в поисках метода / А. Я. Гуревич // Одиссей. Человек в истории. 1996. Ремесло историка на исходе XX века / Отв. ред. А. Я. Гуревич. М.: Наука, 1996. — С. 5−10.
Гуревич, А. Я. «Территория историка» / А. Я. Гуревич // Одиссей. Человек в истории. 1996. Ремесло историка на исходе XX века / Отв. ред. А. Я. Гуревич. М.: Наука, 1996. — С. 81−109.
Гурьянова, А. В. Историческая эпистемология: проблемное поле и эволюция представлений / А. В. Гурьянова. Самара: СамЛюксПринт, 2009.-238 с.
Данто, А. Аналитическая философия истории / А. Данто. М.: Идея-Пресс, 2002. — 292 с.
XX век: Методологические проблемы исторического познания: Сб. обзоров и рефератов: В 2 ч. Ч. 1 / Отв. ред. А. Л. Ястребицкая. М.: ИНИОНРАН, 2001.-236 с.
Деррида, Ж. Конец книги и начало письма / Ж. Деррида // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. Томск: Водолей, 1998. — С. 218−224.
Деррида, Ж. О Грамматологии / Ж. Деррида. М.: Ad Marginem, 2000. -511 с.
Дискурс // Современная западная философия. Словарь / Отв. ред. В. С. Малахов, В. П. Филатов. М.: ТОН — Остожье, 1998. — С. 138.
Дрей, У. Еще раз к вопросу об объяснении действий людей в исторической науке / У. Дрей // Философия и методология истории / Под ред. И. С. Кона. М.: Прогресс, 1977. — С. 37−71.
Дьяков, В. А. Методология истории в прошлом и настоящем / В. А. Дьяков. -М.: Мысль, 1974. 190 с.
Емелин, В. А. Постмодернизм: в поисках определения / В. А. Емелин. -Режим доступа: http://emeline.narod.ш/postmodemism.htm, свободный. — Загл. с экрана.
Ерофеев, Н. А. Что такое история? / Н. А. Ерофеев. М.: Наука, 1976. -136 с.
Жуков, Е. М. Очерки методологии истории / Е. М. Жуков. М.: Наука, 1987.-254 с.
Зверева, Г. И. Историческое знание в контексте культуры конца XX в.: проблема преодоления власти модернистской парадигмы / Г. И. Зверева // Гуманитарные науки и новые информационные технологии. Вып. 2. — М., 1994.-С. 127−142.i
Зверева, Г. И. Реальность и исторический нарратив: проблемы саморефлексии новой интеллектуальной истории / Г. И. Зверева // Одиссей. Человек в истории. 1996. Ремесло историка на исходе XX века / Отв. ред. А. Я. Гуревич. М.: Наука, 1996. — С. 11−24.
Зенкин, С. Критика нарративного разума / С. Зенкин Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nlo/2003/59/zen.html, свободный. — Загл. с экрана.
Иванов, В. В. Методология исторической науки / В. В. Иванов. М.: Высшая школа, 1985. — 168 с.
Иванов, Г. М. Исторический источник и историческое познание / Г. М. Иванов. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1973. — 225 с.
Иванов, Г. М. Методологические проблемы исторического познания / Г. М. Иванов, А. М. Коршунов, Ю. В. Петров. М.: Высшая школа, 1981. -296 с.
Ильин, В. В. Философия истории / В. В. Ильин. М.: Изд-во МГУ, 2003. -380 с.
Ильин, И. П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа / И. П. Ильин. М.: Интрада, 1998. — 256 с.
Ильин, И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм / И.
П. Ильин. М.: Интрада, 1996. — 256 с.
Инглегарт, Р. Модернизация и постмодернизация / Р. Инглегарт // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред. В. Л. Иноземцева. -М.: Academia, 1999. С. 261−291.
Историческая наука на рубеже веков: Сб. статей / Отв. ред. А. А. Фурсенко. М.: Наука, 2001. — 351 с.
Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории / И. Н. Данилевский и др. М.: РГГУ, 1998. — 702 с.
Касавин, И. Т. Традиции и интерпретации: Фрагменты исторической эпистемологии / И. Т. Касавин. СПб.: РХГИ, 2000. — 320 с.
Келле, В. Ж. Теория и история: Проблемы теории исторического процесса / В. Ж. Келле, М. Я. Ковальзон. М.: Политиздат, 1981. — 288 с.
Кимелев, Ю. А. Философия истории / Ю. А. Кимелев // Современная западная философия. Словарь / Отв. ред. В. С. Малахов, В. П. Филатов. -М.: ТОН Остожье, 1998. — С.434−437.
Кимелев, Ю. А. Философия истории. Системно-исторический очерк / Ю. А. Кимелев // Философия истории: Антология / Под ред. Ю. А. Кимелева. М.: Аспект-Пресс, 1995. — С. 3−19.
Клименкова, Т. А. От феномена к структуре / Т. А. Клименкова. М.: Наука, 1991. -88 с.
Ковальченко, И. Д. Методы исторического исследования / И. Д. Ковальченко. М.: Наука, 1987. — 438 с.
Козловски, П. Культура постмодерна / П. Козловски. М.: Республика, 1997.-240 с.
Коллингвуд, Р. Дж. Идея истории. Автобиография / Р. Дж. Коллингвуд. -М.: Наука, 1980.-486 с.
Коломийцев, В. Ф. Методология истории (От источника к исследованию) /В. Ф. Коломийцев. -М.: РОССПЭН, 2001. 191 с.
Коломоец, Е. Н. Опыт метафилософии истории / Е. Н. Коломоец, М. А. Кукарцева // Вестник МГУ. Сер. 7. Философия. 2000. — № 6. — С. 48−59.
КорневиЩе ОБ. Книга неклассической эстетики / Под ред. В. В. Бычкова. М.: ИФРАН, 1998. — 269 с.
Косиков, Г. К. «Структура» и/или «текст» (стратегии современной семиотики) / Г. К. Косиков // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. М.: Прогресс, 2000. — С. 3−48.
Кроче, Б. Теория и история историографии / Б. Кроче. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. — 192 с.
Крымский, С. Б. Метаисторические ракурсы философии истории / С. Б. Крымский // Вопросы философии. 2001. — № 6. — С. 32−41.
КуКарцева, М. А. Историография и историческое мышление (аналитический обзор) / М. А. Кукарцева, Е. Н. Коломоец // Вестник МГУ. Сер. 7. Философия. 2004. — № 2. — С. 31−49.
Кукарцева, М. А. Лингвистический поворот в историописании: эволюция, сущность и основные принципы / М. А. Кукарцева // Вопросы философии. 2006. — № 4. — С. 44−55.
Кукарцева, М. А. Начало лингвистического поворота в историописании / М. А. Кукарцева. Режим доступа: http://www.gumer.info/bibliotek Вuks/History/Article/lcuknach.php, свободный. — Загл. с экрана.
Кукарцева, М. А. Современная философия истории США / М. А. Кукарцева. Иваново: Изд-во ИвГУ, 1998. — 215 с.
Кукарцева, М. А. Ф. Анкерсмит и «новая» философия истории / М. А. Кукарцева // Анкерсмит Ф. Р. История и тропология: взлет и падение метафоры. М.: Прогресс-Традиция, 2003. — С. 15−64.
Кукарцева, М. А. Эпистемология и онтология истории / М. А. Кукарцева, Е. Н. Коломоец // Вестник МГУ. Сер. 7. Философия. 2007. — № 1. — С. 24−35.
Кусаинов, А. А. Французская «новая философия» и культура постмодерна / А. А. Кусаинов. Волгоград: ВолГУ, 2003. — 164 с.
Кутасова, И. М. Антифилософия «новой философии» / И. М. Кутасова. -М.: Политиздат, 1984. 143 с.
Лиотар, Ж. Ф. Состояние постмодерна / Ж. — Ф. Лиотар. — М.: Ин-т экспериментальной педагогики- СПб.: Алетейя, 1998. — 159 с.
Лооне, Э. Н. Современная философия истории / Э. Н. Лооне. Таллин: Ээстираамат, 1980. — 295 с.
Лубский, А. В. Альтернативные модели исторического исследования: концептуальная интерпретация (социально-философское исследование): автореф. дис.. докт. филос. наук / А. В. Лубский. — Ростов н/Д, 2005. -57 с.
Малахов, В. С. Постмодернизм / В. С. Малахов // Современная западная философия. Словарь / Отв. ред. В. С. Малахов, В. П. Филатов. М.: ТОН -Остожье, 1998. — С. 324−326.
Маслихин, А. В. Диалектика прошлого, настоящего и будущего в социальном познании / А. В. Маслихин. Йошкар-Ола: МПИК, 1995. -145 с.
ПЗ.Мегилл, А. Историческая эпистемология / А. Мегилл. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2007. — 480 с.
Межуев, В. М. Философия истории и историческая наука / В. М. Межуев // Вопросы философии. 1994. — № 4. — С. 74−86.
Методологические и философские проблемы истории / Под ред. А. П. Окладникова, А. Л. Яншина. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-е, 1983. -352 с.
Методология истории / Под ред. А. Н. Алеева. Минск: ТетраСистемс, 1996.-240 с.
Могильницкий, Б. Г. Введение в методологию истории / Б. Г. Могильницкий. М.: Высшая школа, 1989. — 174 с.
Могильницкий, Б. Г. О природе исторического познания / Б. Г. Могильницкий. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1978. — 236 с.
Можейко, Н. А. Нарратив / М. А. Можейко. Режим доступа: http://www.velikanov.ru/philosophy/narrativ.asp, свободный. — Загл с экрана.
Можейко, Н. А. Эффект реальности / М. А. Можейко. — Режим доступа: http://culture.niv.ru/doc/philosophy/encyclopedia-post-modern/550.htm, свободный. — Загл с экрана.
Мотрошилова, Н. В. Критика «модерна» и «постмодернизм» / Н. В. Мотрошилова // История философии: Запад Россия — Восток (книга IV: Философия XX в.). — М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2000. — С. 407−420.
Мюллер, М. Смысловые толкования истории / М. Мюллер // Философия истории. Антология / Под ред. Ю. А. Кимелева. М.: Аспект-Пресс, 1995. — С. 274−282.
Олейников, Е. П. Историческое познание как предмет современного философского анализа: автореф. дис.. канд. филос. наук / Е. П. Олейников. Красноярск, 2004. — 24 с.
Пантин, В. И. Ритм общественного развития и переход к постмодерну / В. И. Пантин // Вопросы философии. 1998. — № 7. — С. 3−10.
Поппер, К. Нищета историцизма. М.: Прогресс, 1993. — 186 с.
Про, А. Двенадцать уроков по истории / А. Про. М.: РГГУ, 2000. — 336 с.
Проблемы исторического познания / Отв. ред. Г. Н. Севостьянов. М.: Наука, 1999.-300 с.
Ракитов, А. И. Историческое познание: Системно-гносеологический подход / А. И. Ракитов. М.: Политиздат, 1982. — 304 с.
Репина, JI. П. Вызов постмодернизма и перспективы новой культурной истории / JI. П. Репина // Одиссей. Человек в истории. 1996. Ремесло историка на исходе XX века / Отв. ред. А. Я. Гуревич. М.: Наука, 1996. -С. 25−38.
Репина, JI. П. История исторического знания / JI. П. Репина, В. В. Зверева, М. 10. Парамонова. М.: Дрофа, 2004. — 288 с.
Репина, Л. П. Социальная история на пороге XXI века: от междисциплинарного анализа к новому историческому синтезу / Л. П. Репина // Социальная история: проблемы синтеза. М.: РОССПЭН, 1994. -С. 10−22.
Ризома // Современная западная философия. Словарь / Отв. ред. В. С. Малахов, В. П. Филатов. М.: ТОН — Остожье, 1998. — С. 356.
Рикёр, П. Время и рассказ. Т. 1. Интрига и исторический рассказ / П. Рикёр. — М.- СПб.: Университетская книга, 1998. 313 с.
Румянцева, М. Ф. Теория истории / М. Ф. Румянцева. М.: Аспект-пресс, 2002.-318 с.
Русакова, О. Ф. Дискурс, политический дискурс, политическая дискурсология / О. Ф. Русакова // Многообразие политического дискурса. Екатеринбург: ИФиП УрО РАН, УрГСХА, 2004. — С. 7−32.
Савельева, И. М. Историческая истина и историческое знание / И. М. Савельева, А. В. Полетаев // Логос. 2001. — № 2. — С. 4−24.
Савельева, И. М. История и время. В поисках утраченного / И. М. Савельева, А. В. Полетаев. М.: Языки русской культуры, 1997. — 800 с.
Савельева, И. М. История как знания о прошлом / И. М. Савельева, А. В. Полетаев // Логос. 2001. — № 5−6. — С. 112−131.
Сахарова, Т. А. От философии существования к структурализму. Критические очерки современной буржуазной французской философии / Т. А. Сахарова. М.: Наука, 1974. — 294 с.
Семенов, Ю. И. Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней) / Ю. И. Семенов. М.: Современные тетради, 2003. — 776 с.
Соколов, А. Б. Введение в современную западную историографию / А. Б. Соколов. Ярославль, ЯГПУ, 2002. — 133 с.
Соколова, Л. Ю. Историческая эпистемология во Франции / Л. Ю. Соколова. СПб.: СПбГУ, 1995. — 135 с.
Сокулер, 3. А. Структура субъективности, рисунки на песке и волны времени / 3. А. Сокулер // Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб.: Университетская книга, 1997. — С. 5−20.
Стрелков, В. И. К онтологии исторического текста: некоторые аспекты философии истории Ф. Анкерсмита / В. И. Стрелков // Одиссей. Человек в истории. 2000. История в сослагательном наклонении? / Отв. ред. А. Я. Гуревич. М.: Наука, 2000. — С. 139−151.
Структурализм «за» и «против» / Под ред. Е. Я. Васина, М. Я. Полякова. — М.: Прогресс, 1975. 468 с.
Табачникова, С. В. Мишель Фуко: историк настоящего / С. В. Табачникова // Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. М.: Магистериум- Касталь, 1996. — С. 396−443.
Тарнас, Р. История западного мышления / Р. Тарнас. М.: КРОН-ПРЕСС, 1995.-448 с.
Терещенко, Н. А. Постмодерн как ситуация философствования / Н. А. Терещенко, Т. М. Шатунова. СПб.: Алетейя, 2003. — 192 с.
Тош, Дж. Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка / Дж. Тош. М.: Изд-во «Весь Мир», 2000. — 296 с.
Трофимова, Р. П. Французский структурализм сегодня / Р. П. Трофимова //Вопросы философии. 1981. -№ 7. — С. 144−151.
Трубина, Е. Г. «Метаистория» и историки / Е. Г. Трубина // Уайт X. Метаистория: Историческое воображение в Европе XIX века. -Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2002. С. 505−518.
Уайт, X. Метаистория: Историческое воображение в Европе XIX века / X. Уайт. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2002. — 528 с.
Уайт, X. Ответ Иггерсу / X. Уайт // Одиссей. Человек в истории. 2001. Русская культура как исследовательская проблема / Отв. ред. А. Я. Гуревич. -М.: Наука, 2001. С. 155−161.
Уваров, А. И. Гносеологический анализ теории в исторической науке / А. И. Уваров. Калинин: Калинин, гос. ун-т, 1973. — 220 с.
Утченко, С. JI. Глазами историка / С. JL Утченко. М.: Наука, 1966. — 264 с.
Филатов, В. П. Историософский и критический подходы в философии истории / В. П. Филатов // Проблемы методологии. Сб. научных статей, посвященных памяти профессора В. Н. Борисова. — Самара: Изд-во «Самарский университет», 1998. С. 88−104.
Филатов, В. П. Научное познание и мир человека / В. П. Филатов. М.: Политиздат, 1989. — 269 с.
Философия и методология истории / Под ред. И. С. Кона. — М.: Прогресс, 1977.-335 с.
Философия истории / Под ред. А. С. Панарина. М.: Гардарики, 1999. -432 с.
Философские проблемы исторической науки / Под ред. А. В. Гулыги, Ю. А. Левады. М.: Наука, 1969. — 320 с.
Философские проблемы исторической науки / Отв. ред. Э. Н. Лооне. — Тарту: ТГУ, 1982. 147 с.
Филюшкин, А. И. «Постмодернистский вызов», «лингвистический поворот» и историческая наука / А. И. Филюшкин. Режим доступа: http://novist20w.narod.ru/lec-3-postmod.htm, свободный. — Загл. с экрана.
Фуко, М. Археология знания / М. Фуко. — Киев: Ника-Центр, 1996. 208 с.
Фуко, М. Воля к знанию: История сексуальности. Том 1 / М. Фуко // Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. М.: Магистериум- Касталь, 1996. — С. 97−268.
Фуко, М. Жизнь: опыт и наука / М. Фуко // Вопросы философии. 1993. -№ 5.- С. 43−53.
Фуко, М. Интеллектуалы и власть: Избранные политические статьи, выступления и интервью / М. Фуко. М.: Праксис, 2002. — 384 с.
Фуко, М. История безумия в классическую эпоху / М. Фуко. СПб.: Университетская книга, 1997. — 576 с.
Фуко, М. История сексуальности III: Забота о себе / М. Фуко. — Киев-М.: Дух и литера- Грунт- Рефл-бук, 1998. — 288 с.
Фуко, М. Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы / М. Фуко. М.: Ad Marginem, 1999. — 480 с.
Фуко, М. Ницше, генеалогия, история / М. Фуко // Философия эпохи постмодерна. Минск, 1996. — С. 74−97.
Фуко, М. Порядок дискурса / М. Фуко // Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. М.: Магистериум- Касталь, 1996. — С. 47−96.
Фуко, М. Рождение клиники / М. Фуко. М.: Смысл, 1998. — 310 с.
Фуко, М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / М. Фуко. -СПб.: A-cad, 1994. 407 с.
Фуко, М. Что такое автор? / М. Фуко // Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. М.: Магистериум- Касталь, 1996. С. 7−46.
Хвостова, К. В. Гносеологические и логические проблемы исторической науки / К. В. Хвостова, В. К. Финн. М.: Наука, 1995. — 176 с.
Хвостова, К. В. История: проблемы познания / К. В. Хвостова // Вопросы философии. 1997. — № 4. — С. 61−71.
Хвостова, К. В. Проблемы исторического познания в свете современных междисциплинарных исследований / К. В. Хвостова, В. К. Финн. М., 1997. 256 с.
Шестаков, А. А. Онтология познания: пролегомены субъектно-гуманистической интерпретации когнитивного процесса / А. А. Шестаков. Самара: СамЛЮКС, 2004. — 160 с.
Шилков, Ю. M. О рациональности постмодернистского дискурса / Ю. М. Шилков. Режим доступа: http://argumentation.ru/2002l/ papers/l2002p7. html, свободный. — Загл. с экрана.
Шмаков, В. С. Структура исторического знания и картина мира / В. С. Шмаков. Новосибирск: Наука. Сиб. отделение, 1990. — 187 с.
Эко, У. Заметки на полях «Имени розы» / У. Эко // Эко У. Имя розы. М., 1997. — С. 635- 670.
Ястребицкая, A. JI. «Новая историческая наука» в контексте современной культурной традиции / A. JI. Ястребицкая. Режим доступа: http ://wwv. hist. msu.ru/Departmen ts/HisTheory/B ook/chap ter 1. htm, свободный. — Загл. с экрана.
Ankersmit, F. Reply of Professor Zagorin / F. Ankersmit // History and Theory. 1990. — № 3.
Appleby, J. Telling the Truth About History / J. Appleby, L. Hunt, M. Jacob. -Norton, 1994.
Barthes, R. Le bruissement de la langue / R. Barthes. P.: Ed. du Seuil, 1984. -412 p.
Barthes, R. Texte / R. Barthes // Encyclopedia universalis. Vol. 15. — P., 1973. -P. 78.
Baudrillard, J. Simulacres et simulation / J. Baudrillard. P., 1981.
Benoist, J. M. La Revolution structurale / J. — M. Benoist. — P., 1975.
Cousins, M. Michel Foucault / M. Cousins, A. Hussain. -N.Y., 1984. 278 p.
Deleuze G. Dialogues / G. Deleuze, C. Pamet. N.Y.: Colombia Univ. Press, 1987.
Delez, J. Rhizome. Introduction / J. Delez, F. Gvattari. P., 1976. — 74 p.
Elton, G. R. Return to Essentials: Some Reflections on the Present State of Historical Study / G. R. Elton. Cambridge, 1991.
Foucault, M. Power-Knowledge: Selected interviews and other writings. 19 721 977 / M. Foucault. N.Y., 1980. — 200 p.
Geily, W. Philosophy and Historical Understanding / W. Geily. Cambridge, 1964.
Golob, E. The Irony of Nigilism / E. Golob // History and Theory. 1980. -№ 19.
Guattari, F. Molecular Revolution: Psychiatry and Politics / F. Guattari. -Harmondsworth, 1984.
Hassan, I. Postmodeme heute / I. Hassan // Wege aus der Moderne / Hrsg. v. W. Welsch. Weinheim, 1988.
Intertextualitat: Formen, Funktionen, anglist. Fallstudien / Hrsg. U. Von Broich, M. Pfister- Tubingen, 1985. -XII, 373 s.
Jameson, F. Postmodernism, or The Cultural Logic of Late Capitalism / F. Jameson. Durham, 1993.
Kristeva, J. Narration et Transformation / J. Kristeva // Semiotica. 1969. — № 4.-P. 422−448.
La Capra, D. Rethinking Intellectual History: Textes, Contextes, Language / D. La Capra. Ithasa, 1983.
Liotard, J. F. The Postmodern Condition: A Report on Knowledge / J. — F. Liotard. — Minneapolis: Univ. of Minnesota Press, 1984.
Louch, A. R. History as Narrative / A. R. Louch // History and Theory. 1969. — № 1.
Lowith, K. Meaning in History / K. Lowith. Chicago, 1957.
Mandelbaum, M. History, Man and Reason / M. Mandelbaum. Baltimore, 1971.- 166 p.
Marrou, H. -1. De la Connaissance historique / H. I. Marrou. — P., 1975. — 318 P
Novick, P. That Noble Dream: The «Objectivity Question» and the American Historical Profession / P. Novick. Cambridge, 1987.
Perrone-Moises, L. L’intertextualite critique / L. Perrone-Moises // Poetique. -1976. -№ 27. -P. 372−384.
Ruesen, J. Historical Narration: Foundation, Types, Reason / J. Ruesen // History and Theory. 1987. — № 26.
Samuel, R. Reading the Signs / R. Samuel // History Workshop Journal. -1991.-№ 32.
Spiegel, G. History, Historicism and the Social Logic of the Text / G. Spiegel // Speculum. 1990. — LXV. — P. 59−86.
Walsh, W. An Introduction to Philosophy of History / W. Walsh. Hassoks, 1976.
Wellmer, A. On the Dialectic of Modernism and Postmodernism / A. Wellmer // Praxis International. 1985. — № 4.
Welsch, W. «Postmoderne». Genealogie und Bedeutung eines umstrillenen Begriffs / W. Welsch // «Postmoderne» oder der Kampf um die Zukunft / Hrsg. v. P. Kemper. Frankfurt a. M., 1988.
Welsch, W. Unsere postmoderne Moderne / W. Welsch. — Weinheim, 1978. -344 s.
White, H. Historical Emplotment and the Problem of Truth / H. White // Probing the Limits of Representation. Nazism and the «Final Solution». -Cambridge, 1992.
White, H. The Burden of History / H. White // History and Theory. 1966. -№ 5.-P. 11−134.
White, H. The Content of the Form: Narrative Discourse and Historical Representation / H. White. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1987.
White, H. The Rhetoric of Interpretation / H. White // Poetics Today. 1988. -№ 9.
White, H. Tropics of Discourse: Essays in Cultural Criticism / H. White. -Baltimore, 1978.
White, M. The Logic of Historical Narration / M. White // Philosophy and History. N.Y., 1963.
Zagorin, P. Historiography and Postmodernism: Reconsiderations / P. Zagorin // History and Theory. 1990. — № 3.

Заполнить форму текущей работой