Совершенствование художественного стиля в драматургии А. С. Грибоедова
К образной речи «склонны» все персонажи комедии: Чацкий (Служить бы рад, — прислуживаться тошно), София (Счастливые часов не наблюдают), Репетилов (Шумим, братец, шумим), Хлёстова (Всё врут календари), Лиза (Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь), Фамусов (Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом!), Скалозуб (Мы с нею вместе не служили), Молчалин (В мои лета… Читать ещё >
Совершенствование художественного стиля в драматургии А. С. Грибоедова (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
В конце XVIII — начале XIX в. художественным стилям русского литературного языка чужды были единицы социально-профессиональных и социально-территориальных диалектов. Их использование в литературном языке было ограничено, а в салонно-литературных стилях даже запрещено. В предпушкинскую эпоху в просторечии высшего общества «преобладающее значение имели диалекты и жаргоны, связанные со светской кружковой жизнью, с военной профессией, с играми в карты, шулерскими ухищрениями»1. В. В. Виноградов свои выводы о состоянии русского языка того периода основывает на анализе драматических произведений А. С. Грибоедова.
В языке действующих лиц комедии «Горе от ума» (1824) с исключительной Александр Сергеевич полнотой отразилась разговорГрибоедов ная речь различных социальных (1795−1829).
групп русского общества начала.
XIX в. Так, Чацкий, давая характеристику Скалозубу, употребляет слова офицерского жаргона [А тотхрипун, удавленник, фагот, созвездие манёвров и мазуркиf]. Речь самого Скалозуба изобилует военной лексикой, формами, распространенными в военно-профессиональной среде [За третье августа, засели мы в траншею', Не жалуюсь, не обходили, однако за полком два года поведши; А форменные есть отлички: в мундирах выпушки, погончики, петлички]. Просторечные слова преобладают в речи горничной Лизаньки [Не спи, покудова не скатишься со стула; Сюда ваш батюшка зашел, я обмерла; Хотела я, чтоб этот смех дурацкий вас несколько развеселить помог]. Городское просторечие является характерологическим признаком речи Молчалина […Надежды много впереди, без свадьбы время проволочим; Пойдём любовь делить плачевной нашей крали] и т. д. В речи Фамусова встречаются диалектные по происхождению формы […Я должен у вдове, у докторше крестить]. Манерно-вычурная речь (салонная речь представителей высших кругов) у графини бабушки [Князь, князь! ох, этот князь, по палам, сам чуть тышит!; Хоть, мошет видели, здесь полицмейстер пыл?].
По воле автора русским словом все действующие лица комедии владеют в совершенстве. Казалось бы, у Грибоедова тот же подход, те же принципы использования единиц живой речи в литературном языке, что и у И. А. Крылова. Просторечные формы в его комедии встречаются:
- 1) в фонетике и графике [Дочь, Софья Павловна! страмница!; Лечился, говорят, на кислых он водах…], в частности показаны особенности московского говора [Вы с барышней скромны, а с горнишной повесы, Старик заохал, голос хрипкой];
- 2) в лексике [На пас не подиви; Ослы! сто раз вам повторять?; Ты, Филька, ты прямой чурбак, Брат, не финти, не дамся я в обман];
- 3) в фразеологии [Служить бы рад, — прислуживаться тошно; …Ври, да знай же меру; Упал он больно, встал здорово; Ну как не порадеть родному человечку!..; Грех не беда, молва не хороша; Нужен глаз да глаз!];
- 4) в морфологии [Да не в мадаме сила; Ах! от господ педалей; …Бледны как смерть, и дыбом волоса!; Ночь целую с кем можно так провесть!; Нейдите далее, наслушалась я много…; Ну, между ими я, конечно, зауряд…; Я помню, ты дитёй с ним часто танцовала…; Как можно, в этилеты!; Брат, женишься, тогда меня вспомянь!];
- 5) в синтаксисе [ Там упражняются в расколах и в безверьи профессоры! -у них учился наш родня; Пойду любезничать сквозь слёз; Что, сударь, плачете? живите-ка смеясь…; Нет, сударь, я… лишь невзначай…; Сергей Сергеич, к нам сюда-с; Любезный человек, и посмотреть — так хват…] и т. д.
Эта кажущаяся схожесть языка басен и комедии исчезает при более внимательном анализе роли и функций просторечной единицы в «Горе от ума». На примере языка комедии можно проследить, как осуществляется процесс взаимосвязи и взаимообогащения языков — разговорного и литературного.
В комедии «Горе от ума» просторечие, в том числе простонародные речевые единицы, прежде всего выполняют художественную функцию. По словам В. Г. Белинского, просторечие здесь возведено «в степень высшей художественности». Оно эстетически значимо: воздействует на чувства читателя и зрителя, и через «осознание» чувствами просторечная единица попадает в литературный язык и занимает в нем свою нишу — как изобразительно-выразительное средство. Просторечная единица проходит своеобразную обработку (по принципу «нравится/ не нравится») в речи такого носителя русского литературного языка, каким является московская знать. В. Ф. Одоевский очень точно охарактеризовал язык «Горя от ума»: «До Грибоедова слог наших комедий был слепком комедий французских; натянутые, выглаженные фразы, заключенные в шестистопных стихах, приправленные именами Милонов и Милен, заставляли почитать даже оригинальные комедии переводными, непринужденность была согнана с комической сцены; у одного г-на Грибоедова мы находим непринужденный, легкий, совершенно такой язык, каким говорят у нас в обществе, у него одного в слоге находим мы колорит русский»[1]. Этот русский колорит создается употреблением разговорных единиц, эстетически значимых и эмоционально окрашенных. Например:
Тьфу! оплошал. — Ах, мой создатель!
Дай протереть глаза; откудова? приятель!..
Сердечный друг! Любезный друг! Mon cher!
Вот фарсы мне так часто были петы,
Что пустомеля л, что глуп, что суевер,
Что у меня на всё предчувствия, приметы;
Сейчас… растолковать прошу,.
Как будто знал, сюда спешу,.
Хвать, об порог задел ногою,.
И растянулся во весь рост.
В этом отрывке весь строй речи носит разговорный характер, включая книжные (создатель, сердечный друг, любезный друг, предчувствия) и иноязычные (mon cher, фарсы) языковые единицы. Текстообразующим элементом здесь выступает просторечная единица (тьфу, оплошал, протереть глаза, откудова, пустомеля, хвать, об порог задел ногою, растянулся во весь рост), которая становится в художественном тексте эстетически значимой, эмоционально окрашенной (наличие множества восклицаний), выполняющей функцию средства характеристики действующего лица. В языке комедии происходит «уравнивание» стилистического статуса поэтических единиц. Например, во фразе …откудова? приятель! одно слово просторечное, другое — книжное, со старославянским по происхождению суффиксом, однако, взаимодействуя на уровне контекста, эти языковые единицы стилистически нейтрализуются и становятся словами разговорными.
Такая взаимная нейтрализация стилистического характера языковых единиц в поэтическом контексте, с одной стороны, стирает границу между книжной и разговорной единицами, а с другой — позволяет размежевать просторечные и простонародные элементы уже на стилистическом уровне. Простонародная языковая единица в окружении книжных утрачивает свой стилистически сниженный характер и как бы переходит в разряд просторечных единиц [Засудят об делах, что слово — приговор, — ведь столбовые всё, в ус никого не дуют, Дочь, Софья Павловна! страмница!..; …Сденъте шпагу, …В книгах прок-от не велик]. Однако просторечные и простонародные слова, формы и выражения в этих условиях начинают противопоставляться не только по значению, но и стилистически. Ср.:
Благодарю покорно,
Я скоро к ним вбежал!
Я помешал! я испужал!
Я, Софья Павловна, расстроен сам, день целый Нет отдыха, мечусь как словно угорелый…
В этом тексте простонародная лексическая единица испужал противопоставляется просторечной фразеологической единице мечусь как словно угорелый на стилистическом уровне.
Использование просторечия лежит в основе речевой характеристики персонажей комедии, при этом Грибоедов дифференцирует речь действующих лиц и с языковой, и со стилевой точки зрения. С точки зрения языковой речь каждого персонажа определяется его происхождением, интересами, уровнем образования, культуры. Так, в речи Чацкого, характеризующейся публицистичностью, много отвлеченных слов (отечество, творчество, предание, покорность, страх, усердие, древность, суждение), сложных слов (низкопоклонство, раболепство, слабодушие, чужевластие), описательных конструкций (певец зимой погоды летней, прошедшего житья подлейшие черти, судьба любви), образных средств [Блажен, кто верует, тепло ему на свете!; Числом поболее, ценою подешевле; Ещё ли не сломил безмолвия печати; Чины людьми даются, а люди могут обмануться]. Реплики Скалозуба изобилуют словами и оборотами, характерными для речи военных […Мы с нею вместе не служили; …Засели мы в траншею, Чин следовал ему, …У нас в пятнадцатой дивизии; …За полком два года поводили, Дистанции огромного размера; А форменные есть отлички: в мундирах выпушки, погончики, петлички; Он в три шеренги вас построит]. В речи Лизы, простой девушки из народа, немало слов, форм и выражений, которые выдают ее происхождение: это частицы (послушайте-с, извольте-ка, да палноте-с, живите-ка), конкретная лексика (часы, дом, ставни, сени, ребёнок, девушка, буфетчик), слова обиходно-бытового характера (започивала, метут, убирают; волосы чернить; в комнате вода стоит; не нужно перевяжи; свой хохол закрутит; который кормит и поит), народные меткие выражения (нужен глаз да глаз; к лицу ль вам эти лица; Ну вот у праздника! ну вот вам и потеха!; прибавит сто прикрас; зашла беседа ваша за ночь). Графиня бабушка коверкает многие слова на иностранный манер [Поетем, матушка, мне, прафо, не под силу, когда-нибуть я с пала та в могилу]. В репликах графини внучки проскальзывает французская речь [II vous dira loule I’histoire…].
С точки зрения стилевой речь действующих лиц комедии изобилует стилистически окрашенными единицами русского литературного языка. Например, высказывания Чацкого отличаются от реплик остальных действующих лиц книжным характером [Где, укажите нам, отечества отцы, которых мы должны принять за образцы?]. В речи Хлёстовой используются просторечные и простонародные единицы и формы [Я помню, ты дитёй с ним часто танцевала; Легко ли в шестьдесят пять лет тащиться мне к тебе, племянница?]. Манерность общения завсегдатаев светских салонов отражена в речи Натальи Дмитриевны [Мой ангел, жизнь моя, бесценный, душечка, Попошь, что так уныло?]. Нейтральна в стилистическом отношении речь Софии [Была у батюшки, там нету никого. Сегодня я больна и не пойду обедать, скажи Молчалину и позови его, чтоб он пришёл меня проведать]. Разговорный характер носит речь Репетилова [Пускай лишусь жены, детей, оставлен буду целым светом, пускай умру на месте этом, и разразит меня Господь…].
Речь Фамусова — «набор» стилистически окрашенных контекстов. В целом она отличается широким употреблением стилистически разнородных языковых элементов [Вкус, батюшка, отменная манера; на всё свои законы есть; вот, например, у нас уж исстари ведётся, что по отцу и сыну честь; будь плохенький, да если наберётся душ тысячки две родовых, — тот и жених]. Однако в разговоре с людьми Фамусов использует разную стилистическую интонацию и манеру говорения. Его обращения к слугам грубы [Ты, Филька, ты прямой чурбан.], к Чацкому — бесцеремонны [Ну выкинул ты штуку! Три года не писал двух слов! И грянул вдруг как с облаков], к Скалозубу — заискивающи [Сергей Сергеич, к нам сюда-с. Прошу покорно, здесь теплее; Прозябли вы, согреем вас; отдушничек отвернем поскорее], к Молчалину — небрежны [Нельзя ли для прогулок подальше выбрать закоулок?], к Лизе — благосклонны [Ведь экая шалунья ты, девчонка], к Софии — нежны [Ну, Сонюшка, тебе покой я дам… Подилсаляг, усни опять].
В качестве художественного средства Грибоедов не только широко использует общеупотребительные фразеологизмы, но и создает сам образные обороты и устойчивые сочетания: пословицы {упал он больно, встал здорово; свежо предание, а верится с трудом), поговорки (с чувством, с толком, с расстановкой-, говорит, как пишет, завязать на память узелок; расшибиться в пух), идиомы (голову сломя; сон в руку, дать крюку, мочи нет; дать маху).
К образной речи «склонны» все персонажи комедии: Чацкий (Служить бы рад, — прислуживаться тошно), София (Счастливые часов не наблюдают), Репетилов (Шумим, братец, шумим), Хлёстова (Всё врут календари), Лиза (Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь), Фамусов (Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом!), Скалозуб (Мы с нею вместе не служили), Молчалин (В мои лета не должно сметь своё суждение иметь), Платон Михайлович (От скуки будешь ты свистеть одно и то же), Наталья Дмитриевна (…За что в глуши он дни свои погубит) и др. По наблюдениям Г. О. Винокура, «поговорочный материал в „Горе от ума“ творится репликами всех действующих лиц, главных и второстепенных, положительного (Чацкого), нейтральных и отрицательных, так что он составляет своего рода стихию, в которой развивается сценическая речь комедии»[2].
Устойчивым выражениям в комедии свойствен определенный стилистический статус: книжный (ещёли не сломил безмолвия печати; рассудку вопреки, наперекор стихиям), разговорный (Нельзя ли для прогулок подальше выбрать закоулок?; Ну как не порадеть родному человечку!..), просторечный (Отпрыгал ли свой век, Ужли с ума сошёл?), простонародный (да не в мадаме сила; сгибался в перегиб).
Художественная сторона устойчивых выражений раскрывается в репликах [Шутить! и век шутить! (София)], в диалоге ["Ой! зелье, баловница". — «Вы баловник, к лицу ль вам эти лица!» (Фамусов — Лиза) ], при характеристике действующего лица другим персонажем [Профессоры! — у них учился наш родня, и вышел! хоть сейчас в аптеку, в подмастерьи. От женщин бегает, и даже от меня! Чинов не хочет знать! Он химик, он ботаник, князь Фёдор, мой племянник (Княгиня Тугоуховская)]. Она проявляется в специфике фонетического оформления речи героя [ Что? к фармазонам в клоб? Пошёл он в пусурмапы? (Графиня бабушка)], в особенностях построения монолога [Ах! как скоро ночь минула! (Лиза)], т. е. тогда, когда реалии окружающего мира нужно охарактеризовать точно и предельно лаконично. Оценивать приходится поступки людей […На весь квартал симфонию гремишь], самих людей [ Увидишь человек нас сорок, фу! сколько, братец, там ума! Всю ночь толкуют, не наскучат, во-первых, напоят шампанским на убой, а во-вторых, таким вещам научат, каких, конечно, нам не выдумать с тобой], действия персонажа [Легко ли в шестьдесят пять лет тащиться мне к тебе, племянница?], ситуацию, в которой оказываются герои [Сюда ваш батюшка зашёл, я обмерла; вертелась перед ним, не помню, что врала] и т. д.
Поэтичность разговорной единицы, легкий, непринужденный тон, простой синтаксис, обилие крылатых выражений, использование диалога и т. д. — все это сделало язык «Горя от ума» неповторимым, изящным, хотя слов, форм и выражений просторечного характера в комедии не меньше, чем в крыловских баснях. А это значит, что Грибоедов, вводя в художественный текст просторечие, ставил перед собой иную задачу — не только допустить в литературное произведение единицы живой речи, но наделить их определенными функциями. Эти языковые единицы прежде всего должны были стать эстетически значимыми. «Горе от ума», по мнению Винокура, «есть в первую очередь театр с л о в а»1. Таким образом, народность языка комедии Грибоедоваприобрела литературоведческий характер (язык есть художественное средство).
Итак, в предпушкинскую эпоху истории русского литературного языка были обозначены тенденции его дальнейшего развития: сближение письменного языка с разговорной речью, синтез книжных и разговорно-просторечных элементов в художественном тексте, нормализация языковых средств выражения, становление новых стилистических категорий и др. Очень точно охарактеризовал этот период в истории русского литературного языка В. В. Виноградов: «Прогрессивные писатели начала XIX в. (такие, как А. С. Грибоедов, И. А. Крылов, К. Ф. Рылеев и др.) использовали в качестве художественно-выразительных средств не только то, что уже было закреплено в литературном языке той эпохи как норма национально-литературного выражения, но и то, что широко применялось в разговорной народной речи, еще не получило литературной обработки и канонизации. Умелое употребление и активный отбор типичных для живой разговорной речи выражений и конструкций приводят к закреплению их в общенациональной системе литературного языка, способствуют его дальнейшему развитию и совершенствованию»[3][4].