Нравственные аспекты в деятельности прокурора при осуществлении уголовного преследования

Известно, что в деятельности прокурора по осуществлению уголовного преследования выделяются два отдельных, но тесно связанных между собой этапа.

Основным содержанием деятельности прокурора на первом этапе — в ходе досудебного производства по уголовному делу — является надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия.

Основным содержанием деятельности прокурора на втором этапе — в ходе судебного производства по уголовному делу — является поддержка прокурором законного и обоснованного обвинения подсудимого от лица государства.

Нравственные аспекты в деятельности прокурора в ходе досудебного производства по уголовному делу.

Об особенностях этого этапа в деятельности прокурора в п. 5.5.1 Концепции воспитательной работы в системе прокуратуры Российской Федерации говорится следующее: «В сфере уголовного судопроизводства, в которой допускается применение на основании закона наиболее существенных ограничений прав и свобод граждан, прокурорский надзор должен быть реальной гарантией законности, а осуществляющие его лица — образцом безупречного исполнения служебного долга, соблюдения норм права и профессиональной этики, уважения и защиты прав и свобод человека и гражданина. Формируемые личностные и профессиональные качества работников прокуратуры должны соответствовать возложенной на них законом обязанности привлекать к уголовной ответственности только лиц, виновных в совершении преступлений; принимать меры к тому, чтобы ни одно преступление не осталось нераскрытым и ни один преступник не уклонился от ответственности; строго следить за тем, чтобы ни один гражданин не подвергался незаконному ограничению в правах; следить за неуклонным соблюдением органами дознания и предварительного следствия установленного порядка расследования преступлений и принципа презумпции невиновности».

Указанные требования, а также предусмотренные п. 2 ст. 37 УПК РФ права прокурора по отношению к дознавателю и следователю свидетельствуют о существовании особой системы отношений между прокурором с одной стороны и следователем (дознавателем) — с другой. Эта система отношений включает в себя не только чисто служебные, но и нравственные аспекты.

Прежде всего, речь идет о том, чтобы надзор прокурора не превращался в попрание самостоятельности и независимости следователя, гарантированных ему ст. 38 УПК РФ. Если же такое превращение происходит, то такой надзор, как отмечал известный прокурор XIX в. Иван Григорьевич Щегловитов (1861—1918), «скорее вредит делу, превращая предварительное следствие в акт одностороннего пристрастного преследования»¹.

В связи с этим И. Г. Щегловитов активно отстаивал право следователя на протест в отношении незаконных, с его точки зрения, указаний или требований прокурора.

«Во что обратиться самостоятельность следователей, — задавал риторический вопрос И. Г. Щегловитов, — если их превратить в послушное орудие обвинительной власти?»^[1][2] и, отвечая на это вопрос, утверждал, что следователь не только вправе, но и обязан всякое предложение прокурора, которое он находит незаконным, опротестовывать в вышестоящей инстанции: «Авторитет прокуратуры не может пострадать от такого порядка, так как им достигается возможность своевременной отмены незаконных предложений и требований, которые отнюдь не поддерживают авторитет прокуратуры, а, напротив, его умаляют»^[3].

Заметим, что право следователя на обжалование решений прокурора закреплено в ч. 5 ст. 38 действующего УПК РФ. Практика, однако, показывает, что следователи редко решаются на такие действия, боясь негативных последствий для себя. Именно по этой причине в отношениях между прокурором и следователем в наше время чаще всего, как и во времена И. Г. Щегловитова, «преобладает трогательное единодушие следственной и обвинительной власти в преследовании обвиняемого всеми возможными путями под видом беспристрастного следствия под беспристрастным наблюдением прокуратуры…»¹

Некоторым утешением этому может служить то обстоятельство, что на самом деле надзор прокуратуры за деятельностью следователей не всегда осуществляется на должном уровне. Внимание прокуроров к следственной деятельности обостряется в тех немногих случаях, когда расследуются, так называемые, громкие дела.

На этапе досудебного следствия глубоким нравственным содержанием наполнена деятельность прокурора, связанная с принятием им решения по делу, которое он в соответствии с ч. 1 ст. 221 УПК РФ обязан вынести в течение 10 суток со дня получения обвинительного заключения. От того, насколько добросовестно прокурор отнесется к изучению материалов, собранных на предварительном следствии, как глубоко он вникнет в суть дела, взвешивая все обстоятельства за и против передачи дела в суд, во многом зависит дальнейшая судьба дела, а вместе с ним и судьба обвиняемого.

Известный российский прокурор XIX в. Михаил Федорович Громницкий (1833—189?) о необходимости особой добросовестности при изучении поступившего прокурору дела писал так: «Первая, азбучная истина публичного обвинителя — изучение дела по предварительному следствию. Изучение это, безусловно, должно быть самое внимательное, всестороннее, от первой страницы до последней, без пропуска самой ничтожной бумаги из полицейского, например, дознания или каких-либо приложений к делу. Самая ничтожная бумага может неожиданно стать на суде материалом в разъяснении обстоятельств дела, может дать указание на сильные или слабые стороны защиты, может дать, наконец, иное освещение имеющим значение в деле фактам»^[4][5].

К сожалению, современная практика показывает, что имеют место случаи, когда государственные обвинители прибывают на судебное заседание, предварительно не изучив рассматриваемое в суде дело достаточно хорошо и по этой причине просят суд сделать перерыв для того, чтобы глубже ознакомиться с ним. Такое поведение нельзя расценить иначе как проявление неуважения ко всем участникам судебного заседания, организованного судом по инициативе… стороны обвинения! Таким отношением к делу прокурор подрывает не только свой личный авторитет, но и авторитет всей прокуратуры.

И во времена М. Ф. Громницкого, и сейчас прокурор утверждает обвинительное заключение и направляет уголовное дело в суд. В соответствии с ч. 2 ст. 221 УПК РФ прокурор также вправе принять решение о возвращении уголовного дела следователю для производства дополнительного следствия, изменения объема обвинения либо квалификации действий обвиняемых, устранения выявленных недостатков или для составления нового обвинительного заключения.

Такими же правами прокурор обладает по отношению к уголовному делу, поступившему с обвинительным актом от дознавателя, что зафиксировано в п. 2 ч. 1 ст. 226 УПК РФ.

Принимая то или иное решение, прокурор должен учитывать, что от его решения зависит не только судьба и жизнь обвиняемого, но во многом и дальнейшая жизнь членов его семьи, его родственников. Не безразлично это решение прокурора и для потерпевшего, его родственников и знакомых.

В связи с этим, подчеркивая важность принятия прокурором решения по делу, А. Ф. Кони писал: «Уголовное преследование слишком серьезная вещь, чтобы не вызывать самой тщательной обдуманности. Ни последующее оправдание судом, ни даже прекращение дела до предания суду очень часто не могут изгладить материального и нравственного вреда, причиненного человеку поспешным и неосновательным привлечением его к уголовному делу. Отсюда необходимость самой точной проверки дошедших до прокурора сведений о событии преступления и об участии в нем определенного лица»¹.

И еще: «Осторожность в привлечении — вещь необходимая. Это не только юридическое, но и нравственное требование»^[6][7].

Прокурорская практика самого А. Ф. Кони знает примеры, когда он по своей инициативе предотвращал открытие дела, отговаривая заявителей возбуждать уголовное дело, правое по форме, но сомнительное с нравственной точки зрения^[8].

Большая служебная и нравственная ответственность ложится на прокурора при формулировании обвинения — квалификации преступления по соответствующей статье, что предполагает предварительное определение меры наказания.

Известно, что главное требование, которому должно отвечать наказание, — это быть справедливым, т. е. степень наказания должна соответствовать степени вины.

Чрезмерно мягкое наказание не достигает целей ни частного предупреждения — предупреждения данному конкретному лицу, ни общего предупреждения — предупреждения всем гражданам страны. У потерпевшего и других граждан, следящих за разрешением дела, чрезмерная мягкость наказания преступника подрывает веру в желание государства соблюдать свои обязанности по охране безопасности граждан.

Чрезмерная жесткость наказания также не продуктивна. У лица, виновного в преступлении, чрезмерная жесткость наказания порождает обиду, озлобление, чувство протеста, что служит значительным препятствием для того, чтобы это наказание было принято виновным как справедливое и стало средством его исправления и перевоспитания.

Практика показывает, что чрезмерную жесткость наказания прокурор часто оправдывает необходимостью усиления борьбы с преступностью. Применение чрезмерного наказания прокурор, чтобы остаться в правовом поле, как правило, достигает путем квалификации преступления по статье Уголовного кодекса, предусматривающей более суровое наказание виновного, чем по статье, по которой он мог быть осужден с учетом обстоятельств дела.

Прокурорам, склонным к таким действиям, следует напомнить уже приводившиеся в этой книге слова К. Маркса: «Наказание не должно внушать большее отвращение, чем сам проступок»^[9].

Продумывая свое предложение о степени наказания подсудимого, прокурор, руководствуясь ч. 3 ст. 60 УК РФ, должен учитывать характер и степень общественной опасности преступления, личность виновного, обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи.

Прокурор должен быть способен отстаивать свое убеждение, противостоя возможному давлению общественного мнения и своего начальника. Примером отстаивания прокурором своего убеждения может служить такой эпизод из служебной деятельности А. Ф. Кони.

Будучи обер-прокурором Уголовного кассационного департамента Сената, он два раза подряд удовлетворил кассационную жалобу защитников по обвинению одиннадцати крестьян села Старый Мултан в принесении языческим богам в качестве жертвоприношения человека (Мултановское дело), поскольку в ходе обоих судебных процессов были допущены грубые нарушения законодательства относительно прав стороны защиты.

Бывший в то время министром юстиции Н. В. Муравьев высказал А. Ф. Кони беспокойство по поводу того, что он — министр юстиции — попадет в затруднительное положение, если государь обратит внимание на то, что один и тот же суд по одному и тому же делу два раза постановил приговор, подлежащий отмене. На это косвенное, но явное давление А. Ф. Кони ответил: «Я думаю, что в этом случае Ваш ответ может состоять в простом указании на то, что кассационный суд установлен именно для того, чтобы отменять приговоры, постановленные с нарушением коренных условий правосудия, сколько бы раз эти нарушения ни повторялись»¹.

Министр вынужден был утвердить кассационное заключение А. Ф. Кони. Дело было передано в другой окружной суд, где крестьяне были оправданы.

Представляется, что прокуроры современной России должны также твердо отстаивать свои убеждения, как это делал прокурор А. Ф. Кони.

• [1] Щегловитов И. Г. Прокуратура на предварительном следствии // Дореволюционные юристы о прокуратуре: сб. ст. / науч. ред., сост. С. М. Казанцев. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. С. 188.
• [2] Там же. С. 191.
• [3] Там же. С. 196.
• [4] Щегловитов И. Г. Прокуратура на предварительном следствии // Дореволюционные юристы о прокуратуре: сб. ст. / науч. ред., сост. С. М. Казанцев. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. С. 188—189.
• [5] Громницкий М. Ф. Роль прокурора на суде по делам уголовным // Дореволюционные юристы о прокуратуре: сб. ст. / науч. ред., сост. С. М. Казанцев. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. С. 131.
• [6] Кони А. Ф. Из прошлого Петербургской прокуратуры // А. Ф. Кони. Избранныепроизведения. М.: Гос. изд-во юрид. лит-ры, 1956. С. 807—808.
• [7] Там же. С. 821.
• [8] Кони А. Ф. Из прокурорский практики // А. Ф. Кони. Избранные произведения.М.: Гос. изд-во юрид. лит-ры, 1956. С. 796—799.
• [9] Маркс К. Дебаты 6-го Рейнского ландтага (ст. 3). Дебаты по поводу закона о кражелеса //К. Маркс, Ф. Энгельс. Собр. соч. М.: Гос. изд-во полит, лит-ры, 1954. Т. 1. С. 131.