О «законах истории»

В науках о природе предсказания обычно строятся на основе научных законов и совпадают по своей структуре с объяснениями. Характерная особенность явлений, предсказываемых на основе законов, заключается в том, что эти явления, как и сами законы, необходимы и не может быть так, чтобы данные явления не произошли.

Социальная философия не открывает никаких общих законов развития общества, чем принципиально отличается как от естественных наук, так и от социологии и экономической науки.

Человеческая история представляет собой последовательность индивидуальных и неповторимых событий. В ней нет никаких общих законов, определяющих ее ход и предопределяющих будущее. Каким окажется будущее, во многом зависит от деятельности самого человека, от его ума и воли.

Ни история, ни социальная философия не устанавливают никаких «законов истории», т. е. законов развития общества. В этом данные дисциплины не отличаются от других наук о становлении, имеющих дело с уникальными, не повторяющимися событиями и процессами.

Мысль, что история призвана формулировать особые законы, которым подчиняется развитие общества, является ошибочной и не согласуется с современными методологическими представлениями об историческом познании.

Частично эта мысль связана с восходящим еще к Новому времени и до сих пор остающимся довольно распространенным убеждением, что задача каждой науки — открывать научные законы, касающиеся изучаемой области объектов, Если какая-то дисциплина не устанавливает каких-либо законов, то она является не научным, а паранаучным или даже псевдонаучным исследованием.

Неверное представление об истории как науке, раскрывающей законы развития общества, во многом опирается также на расплывчатые идеи о научном законе и на ставшую уже обычной путаницу между законами науки и социальными тенденциями, во многом напоминающими научные законы, но не являющиеся ими.

Научный закон представляет собой универсальное, онтологически необходимое утверждение о связи явлений: «Для всякого объекта из данной предметной области верно, что если он обладает свойством А, то он с онтологической необходимостью имеет также свойство В» .

Универсальность закона означает, что он распространяется на все объекты своей области, действует во всякое время и в любой точке пространства. Необходимость, присущая научному закону, является не логической, а онтологической. Она определяется не структурой мышления, а устройством самого реального мира, хотя зависит также от иерархии утверждений, входящих в научную теорию.

" Наука существует только там, — пишет лауреат Нобелевской премии по экономике М. Алле, — где присутствуют закономерности, которые можно изучать и предсказать. Таков пример небесной механики. Но таково положение большей части социальных явлений, а в особенности явлений экономических. Их научный анализ действительно позволяет показать существование столь же поразительных закономерностей, что и те, которые обнаруживаются в физике. Именно поэтому экономическая дисциплина является наукой и подчиняется тем же принципам и тем же методам, что и физические науки" .

Такого рода позиция все еще обычна для представителей конкретных научных дисциплин.

Мнение, что наука, не устанавливающая собственных научных законов, невозможна, не выдерживает методологической критики. Экономическая наука действительно формулирует специфические закономерности, но ни история, ни лингвистика, ни тем более нормативные науки, подобные этике и эстетике, не устанавливают никаких научных законов. Эти науки дают не помологическое объяснение, опирающееся на научный закон, а каузальное объяснение исследуемых явлений или же выдвигают на первый план вместо операции объяснения операцию понимания, опирающуюся не на описательные, а на оценочные утверждения.

Идея существования особых законов, которым подчиняется историческое развитие, начала складываться только в Новое время. Опирающееся на универсальный закон объяснение исторических событий противопоставлялось характерному для религиозных концепций телеологическому, или целевому, их объяснению.

Однако замысел открыть законы истории и тем самым поставить науку историю в один ряд с другими науками, устанавливающими определенные закономерности, приводил в лучшем случае лишь к расплывчатым банальностям.

В качестве примера можно сослаться на социальные законы развития В. Вундта, составляющие, по его мнению, особый отдел исторических законов развития. «Согласно закону социальных равнодействующих, — говорит Вундт, — каждое данное состояние, в общем, всегда сводится к одновременно имеющимся слагаемым, которые соединяются в нем для единого совместного действия». Трудно сказать, что означает данный закон и какое вообще отношение он имеет к истории.

Те, кто говорят о законах истории, упускают из вида важную деталь. История как наука существует примерно столько же столетий, что и физика. Если спросить у человека, не занимающего специально физикой, какие физические законы ему известны, он перечислит, по меньшей мере, два десятка таких законов, начиная с классической механики Ньютона и кончая современными физическими теориями. Те же, кто посвящает многие страницы рассуждениям о важности законов истории, как правило, не приводят ни одного примера такого рода законов. Примеры встречаются только в тех случаях, когда явно или, что бывает чаще, неявно принимается некоторая общая концепция развития общества. Примеры оказываются всего лишь афористичными формулировками основных ее положений.

Если, скажем, согласиться с той трактовкой человеческой истории, которая предлагалась когда-то Марксом, можно без труда перечислить неограниченное множество «исторических законов»: «Вся человеческая история, за исключением первобытного общества и коммунистического общества, представляет собой борьбу классов», «При коммунизме отсутствуют частная собственность, социальные классы и разделение труда», «Социалистическая революция произойдет почти одновременно во всех развитых капиталистических странах», «При коммунизме богатства польются полным потоком» и т. п.

Однако вне рамок марксистского понимания истории все эти утверждения являются или неясными, или просто ложными. Так называемые «пролетарские революции» происходили не в развитых капиталистических странах, а в отсталых, по преимуществу крестьянских странах. Идея коммунизма как своего рода «рая на земле» была несомненной и притом вредной утопией. Непонятно, как современная экономика могла бы успешно функционировать без разделения труда, предполагаемого этой утопией. Стоит отказаться от марксистского понимания истории, и прежде всего — от идеи экономического детерминизма, определенности всей культуры ее экономикой, как исчезают все подобного рода законы.

То, что история и социальная философия интересуются единичными или специфическими событиями, а не законами или обобщениями, вполне совместимо с научным методом, и в частности с причинным объяснением. Исторические науки не стоят особняком в своем отношении к универсальным законам. Всякий раз, когда речь идет о применении науки к единичной или частной проблеме, возникает сходная ситуация. Химик, проводящий анализ некоторого соединения, допустим куска породы, не думает об универсальном законе. Он применяет стандартную процедуру, являющуюся с логической точки зрения проверкой единичной гипотезы (например, «Это соединение содержит серу»). Интерес его является главным образом «историческим» — это описание одной совокупности событий или одного индивидуального физического тела.

Типичный аргумент в пользу существования законов истории состоит в следующем: «Мы можем предсказывать затмения, почему же тогда мы не можем предсказывать революции?» В более систематической форме этот аргумент звучит так: «Задачей науки является предсказание. Поэтому задачей общественных наук должны быть предсказания относительно общества, т. е. истории». В этом аргументе упускается, что история делается самими людьми, ставящими перед собой определенные, постоянно меняющиеся цели. В природе же нет никаких целей.

Введение

особых законов истории ведет к противоречию: предполагается, что общество изменяется людьми, но при этом движется по предопределенному и неизменному пути, стадии которого предначертаны непреложной исторической необходимостью.

Идея «железных законов истории» вызвала критику уже в конце XIX в. Утверждалось, в частности, что создание политической партии, ставящей своей целью уничтожение капитализма и построение социализма, столь же бессмысленно, как и создание партии, борющейся за то, чтобы Луна — в соответствии с законами природы — двигалась по своей орбите.