Томас Вулф: в поисках Америки

Я думаю, подлинное открытие Америки еще впереди. Я думаю, наш дух, наш народ, наша могучая бессмертная страна еще проявят свою мощь и нетленную правду.

Т Вулф

В американской литературной истории год 1929 знаменит выходом трех выдающихся романов, завершающих «великое десятилетие» и ставших классикой XX в. Это «Прощай, оружие!» Хемингуэя, «Шум и ярость» Фолкнера и «Взгляни на дом свой, Ангел» Томаса Вулфа, до того практически неизвестного литератора. Через год в знаменитой Нобелевской речи Синклер Льюис, перечисляя писателей, в которых ему видится будущее американской литературы, назвал имя Томаса Вулфа, роман которого «полон раблезианской радости жизни».

Ребенок-гигант. Томас Вулф (1900—1938) родился в маленьком городке Эшвиле в южном штате Северная Каролина. Он был восьмым ребенком в семье. Родители были людьми неординарными.

Отец, резчик по камню, — человек могучего телосложения, эксцентрического, взрывного темперамента, у которого лихорадочная трудовая активность чередовалась с тяжелыми запоями, а среди любимых увлечений были чтение и декламация обширных отрывков из Шекспира. Он привил сыну беззаветную любовь к книге. Мать была женщиной энергичной, волевой, одержимой жаждой накопительства. Образы родителей, обстоятельства их жизни в пору детства позднее отозвались в книгах Вулфа.

Томас Вулф получил хорошее образование. Окончив университет штата Северная Каролина (1920), продолжил обучение в Гарварде. До 1930 г. Вулф преподавал в одном из колледжей Ныо-Йорка. В середине 1920;х гг. приступил к работе над первым своим романом. С ним вошел в большую литературу. Стремительно, с первого мощного шага. В писательском дебюте Вулфа сразу же сказалась оригинальность его художественного почерка. Особенность его книг — многословие и внушительные объемы. Даже после безжалостных редакторских сокращений они оставались «кирпичами» в 600—800 страниц. Он имел обыкновение писать стоя, его дневная «норма» доходила до пяти тысяч слов. Природа одарила его неистощимым зарядом жизненной и творческой энергии и способностью никогда не переставать удивляться.

Другая особенность прозы Вулфа — ее автобиографизм. Декларируя свою к нему приверженность, он усматривал в нем плодотворный творчсский принцип. Но при этом был убежден, что серьезный писатель никогда не предлагает зеркальной копии пережитого и увиденного: в искусстве «все проверяется и трансформируется личностью художника». Его романы, внутренне связанные, выстраивались в своеобразную лирическую сагу, составляли как бы единую книгу, посвященную не только одному лицу, самому Вулфу в разных возрастных ипостасях, но и Америке в целом. Протагонист мыслится как своеобразный микрокосмос, как фигура репрезентативная. Через его судьбу писатель стремился выявить полноту жизни огромного континента. Правы были критики, полагавшие его «самым американским» среди писателей США.

«Взгляни на дом свой, Ангел». Ставший первой книгой тетралогии, этот роман вырос из редких в своей отчетливости воспоминаний о детстве и юности автора. Эпизод за эпизодом, сцена за сценой развертывается почти 20-летняя история семьи Гантов, трудные взаимоотношения отца и матери, их детей, развернутые на фоне маленького южного городка Алтамонта. События во многом даны сквозь призму восприятия Юджина Ганта, alter ego автора, сначала впечатлительного, чуткого ребенка, наделенного художественной восприимчивостью и пронзительной реакцией на несправедливость, грубость. Потом подростка, ученика частной школы, книгочея. Наконец студента университета, выказывающего литературную одаренность.

В повествовании — черты романа-воспоминания и романа-воспитания. В Юджине Ганте словно аккумулируется лирико-эмоциональная стихия романа, которая сочетается с описаниями и сценами, выдержанными в реалистической бытописательской манере, и критическими выпадами в адрес ханжества, алчности обитателей Алтамонта.

Рождение цикла. В начале 1930;х гг. Вулф, но большей части находится в Европе. Его новое произведение — продолжение романа «Взгляни на дом свой, Ангел» — внушительный, но объему роман «О времени и реке» (1935): он составляет вторую часть тетралогии, которая завершает «гантовский» цикл. Этот роман о дальнейшем пути Юджина Ганта: об учебе героя в Гарварде, приезде в Алтамонт на похороны отца, работе преподавателем английского языка в Нью-Йорке, поездке в Европу и возвращении на родину. Повое произведение — свидетельство расширения социальных горизонтов Вулфа.

В двух последующих частях тетралогии уже новый герой, Джордж Уэббер. Эти романы составили «уэбберовский» цикл тетралогии. Протагонист во многом дублировал внешность, характер, психологию Юджина Ганта. Но он не стал его точной копией. Вулф, вновь опираясь на воспоминания, вернулся к детству и юности героя, но перестроил и изменил, многие эпизоды и ситуации, углубил социальную мотивацию, придал повествованию иное направление.

Летом 1938 г. Вулф тяжело заболел менингитом и в сентябре того же года умер. Ему было 38 лет.

В его архиве остались «сырые» рукописи объемом в несколько тысяч страниц. После смерти Вулфа увидели свет его неоконченный роман «За холмами» (1941), сборник рассказов «Потерянный мальчик» (1945),.

«Письма» (1956) и «Письма к матери» (1968), «Записные книжки» (1970), поэтические фрагменты из романов «Лицо нации» (1939) и «Камень, лист, дверь» (1945).

«Паутина и Скала». В этом романе, третьем в тетралогии, две части. В первой, состоящей из 17 глав, излагаются некоторые события, памятные читателю, знакомому с «гантовским» циклом. Однако большая часть романа освещает совершенно новую полосу в жизни героя, который, как считал Вулф, представлен более объективно.

Здесь главенствует тема любви, прослеживаются перипетии увлечения Уэббера театральной художницей Эстер Джек, замужней женщиной значительно старше его. Перед нами их нелегкие взаимоотношения, размолвки, чувства, осложненные ревностью. Герой поглощен любовью и работой над романом. После очередной ссоры с Эстер отправляется в Европу, путешествует по Франции и Германии. Затем возвращается в США.

«Домой возврата нет»: художественное завещание Вулфа. Финальная часть тетралогии — выдающееся художественное достижение писателя. Джордж Уэббер появляется в романе возмужавшим, повзрослевшим: запечатлена решающая, переломная фаза его жизни. Он обретает социальный и политический опыт. Америка и Европа 1930;х гг., на фоне события исторической значимости, определяют жизненную дорогу Уэббера.

Юджин Гант, герой первых двух романов тетралогии, бунтовал против своего окружения, мучительно, импульсивно, с молодым задором искал свой путь. Джордж Уэббер, герой второй части тетралогии, голос которого в пространных лирических отступлениях словно сливается с голосом автора, — ровесник романиста. Их биографии синхронизируются. Став знаменитым писателем, Уэббер не только внимательно анализирует окружающий мир, но значительно расширяет и обогащает границы личного общения. Роман синтезирует в себе разные жанровые элементы: это и роман-воспитание, и история молодого человека, и, наконец, роман-обозрение.

Герои «второго плана» — а их немало, — «разрастаются» так, что приобретают едва ли не самодовлеющее значение (что вообще составляет специфическую особенность вулфовской манеры). Случается, что Джордж Уэббер на какое-то время словно уходит в тень. Однако внутренняя тема «художник и общество», главенствующая в книге, остается в поле зрения Вулфа. Сюжет определяется эволюцией героя. Джордж Уэббер только что вернулся из Европы на родину, он вновь с Эстер Джек. Удачно складываются его творческие дела. Его безоблачное настроение гармонирует с атмосферой Америки, которая вся еще живет в благодушной атмосфере «просперити» середины 1920;х гг.

Радужная тональность первых глав быстро меркнет. «Новый» Вулф заявляет о себе резкими сатирическими красками. Так представлен один из ключевых эпизодов романа — поездка Уэббера в свой родной город Либия-хилл на похороны тетушки. Провинция — уже не оплот старозаветной порядочности и невинности. Перед нами две стороны одной и той же медали. Т. Вулф дает нелицеприятные портреты столпов общества, «отцов» Либия-хилл, черствых деляг, бездушных и одержимых спекулятивной горячкой, равнодушных ко всему, что не приносит «профита». Поездка в Либияхилл становится важным этапом в прозрении Уэббера.

Критическая интонация усиливается во второй книге романа, иронически названной «Дом, который построил Джек». Свой сатирический талант Вулф проявляет в сценах приема, устроенного мистером Джеком и Эстер: ложь и двуличие определяют дух этого великосветского раута. В «английских» же эпизодах романа господствует в основном стихия комическая, они демонстрируют юмористическую ипостась вулфовского таланта. Перед нами два великолепных, слегка шаржированных очерка-портрета: это миссис Парвис, служанка Уэббера, и прославленный писатель Ллойд Мак-Харг, эксцентричный до гротескности (его прототипом послужил Синклер Льюис). Во время кратковременного фантасмагорического путешествия с Мак-Харгом Уэббер с близкого расстояния наблюдает «без грима» человека, познавшего высшую славу и в то же время глубоко одинокого, понимающего, что слава, как и любовь, не может принести полного счастья для истинно творческой личности.

Тема двух Америк. В романе намечена тема двух Америк, важная для литературы «красного десятилетия». И пожар в богатом доме Эстер Джек, разразившийся во время приема, на который приглашен герой, — символичен. Это предвестник неотвратимой катастрофы 1929 г.

Встреча Джорджа на приеме с Эстер уже не укрепляет их связь, а, напротив, приводит к разрыву. Все существо Джорджа, труженика, человека демократических убеждений, не приемлет фальши, лощеного двуличия узколобых толстосумов, заклятых врагов искусства и правды.

Мещанская стихия, представленная в сцене приема, многолика: это и обыватели из Либия-хилл, в штыки встретившие роман Уэббера «Домой, в наши горы»; и назойливые поклонницы искусства, которые стали домогаться Уэббера как новоявленной литературной звезды; и один из столпов Либия-хилл — мэр Бакстер Кеннеди, пустивший себе пулю в лоб в грязном туалете. Кризис убеждает героя: Америка сбилась с пути, превратилась в нечто безобразное, ужасное. В нору Депрессии «американская мечта» обернулась «американской трагедией».

Для Джорджа Уэббера, перебравшегося в «угрюмые джунгли» Южного Бруклина, квартала бедняков, беда, обрушившаяся на страну, обнажается с безжалостной правдивостью: перед ним — бездомные, бродяги, люди, отправленные на «дно».

В Бруклине Уэбберу-писателю жизнь открывается во всей ее суровости. Журналист и критик Харвей Суодос включил отрывки из «бруклинских» глав романа Вулфа в известную антологию «Американский писатель и Великая депрессия» (1966) как «одно из убедительнейших художественных свидетельств об этом времени».

Лирические отступления Вулфа в романе прямо перекликаются с его мыслями, рассеянными в его публицистике и переписке. Его символ веры — это «сердце простого человека», «то, что остается навсегда, что изменяется и все же неизменно, способно все вынести и вынесет.

«Немецкие» главы романа. Томас Вулф стоял у истоков антифашистской темы в американской литературе 1930;х гг. Важным политическим опытом стала для писателя поездка в Германию, где его встретили с почестями, что однако не помешало зоркому писательскому глазу разглядеть подлинную сущность Третьего рейха. Вспомним, как нацисты пытались предать Берлинской Олимпиаде 1936 г. облик респектабельной «витрины» своего режима. Разразившаяся летом того же 1936 г. в Испании гражданская война еще более убедила Вулфа в том, сколь опасна «коричневая» угроза.

Эти факты писательской биографии получили отзвук в романе «Домой возврата нет» и соответственно в судьбе его героя. Писательская знаменитость, Джордж Уэббер приезжает в 1936 г. в Германию, которая всегда воспринималась как страна высокой духовной культуры, страна Гёте, Бетховена, великих философов, людей искусства. Он видит теперь, как «искалечена душа» Германии. Внешне в ней все как бы благопристойно: упорядоченный быт, отработанные улыбки, пунктуальность чиновников. Только в поведении людей заметны скованность, страх, загадочная осторожность в разговорах, уход от политических тем. Всё, даже личная жизнь людей, «под колпаком» полицейского режима.

Кульминационная сцена — арест на германо-бельгийской границе одного из попутчиков Уэббера, еврея: перед читателем беспомощный, обреченный беглец, подлежащий депортации в концлагерь. И вымуштрованные до автоматизма полицейские.

Финал романа: открытие Америки еще впереди. Пребывание в Германии убеждает героя: писателю нельзя оставаться безучастным, пребывать в стороне, оставлять зло безнаказанным. И этот внутренний писательский посыл делал логически обоснованным переход к финалу романа, знаменитому вулфовскому «прощанию с прошлым». В нем писатель отождествляет себя с героем. Все пережитое и перечувствованное Уэббером определяет его выбор: «…Нет возврата к упоению красотой, к ребяческим представлениям об „избранности“ художника, об искусстве, красоте и любви как самодовлеющих ценностях, нет возврата в „башню из слоновой кости“…».

В художественную ткань вторгается публицистика — это одна из эстетических примет литературы «красного десятилетия». В письме редактору Лису Эдвардсу герой, а с ним и его создатель прокламируют несогласие с философией примирения с социальным злом. Уэббер убежден: страх, ненависть, рабство, жестокость, нужду, нищету можно победить и уничтожить.

Весомо звучат ставшие хрестоматийными слова веры в Америку: она и ее народ «бессмертны, еще не раскрыты и нетленны, и должны жить». Вулф устами Уэббера провозглашает: «Я думаю, подлинное открытие Америки еще впереди». В этом движении героя к более широким общественнофилософским и политическим горизонтам, к признанию неразделимости судьбы индивида и судьбы народной — безусловная созвучность романа «Домой возврата нет» с общей художественной атмосферой «красных тридцатых».

Поэтика романа: окно, распахнутое во все времена. В романе проявляется одна из счастливых черт Вулфа: несмотря на внушительный объем его произведений, внешнюю бледность сюжета читателю не скучно. С одной стороны, подробности, воспроизводимые автором, увлекают и многогранностью, и жизненной подлинностью. С другой стороны, Вулф не утомляет однообразием, однотонностью: сцены, фрагменты, лирико-философские пассажи его романа чередуются и отмечены эмоциональностью и живой стилевой манерой. В своем последнем романе он добился большей строгости формы, во многом преодолел неслаженность структуры, которой страдали первые книги.

Художественный метод Вулфа — уникален. Его произведения, особенно ранние, страдали многословием, известной аморфностью, что писатель объяснял хаотизмом самой жизни. Казалось, Вулф хотел насытить их всеми кладезями своих записных книжек, всей емкостью зрительно-эмоциональной памяти.

Дерзость вулфовского эпоса — в желании словно вобрать в творчестве всю бескрайность американского континента. А это требовало от писателя опоры едва ли не на весь арсенал эстетических средств. Усердный и внимательный читатель брал на вооружение отдельные приемы Шекспира, английских поэгов-романтиков, а также Джойса, Пруста. Многократно в переписке он приводил пример Толстого, автора любимого им романа «Война и мир», который был для Вулфа образцом плодотворного синтеза личногОу автобиографического и универсального. Но все же ближе была ему национальная традиция: Мелвилл, Твен, Синклер Льюис и, конечно же, Драйзер. Но наверно, прежде всего Уитмен. Впрочем, для многих писатель межвоенной эпохи Уитмен был и примером, и эстетическим ориентиром — для Фолкнера, Сэндберга, Ленгстона Хьюза, Стейнбека, даже для Джона Рида, автора написанной в уитсеновской манере поэмы «Америка 1918».

Вулф и внимателен к внутреннему миру центрального героя, и в то же время романы тетралогии вбирают всю полноту жизненных явлений. Вот почему в тетралогии соединение лирического и эпического начал.

Своеобразие вулфовской методологии — наличие нескольких временных танов. Это реально существующее настоящему т. е. действие, которое развертывается на глазах у читателя. Это прошлое, образы памяти протагонистау воскрешающие обычно впечатления его ранних лет. Это, наконец, время «реку гор_у океапов_} земли» (если использовать выражение Вулфа), некое метафорическое время, когда события частной жизни индивида интегрируются в контекст мифологии, в могучий поток общечеловеческой истории. Роман Вулфа — это «окно, распахнутое во все времена».

Стиль Вульфа — это сочетание реалистической достоверности с романтической приподнятостью, красочностью, эмоциональностью. Это важнейшая примета «южной школы», к которой он близок. Он охвачен неутолимой жаждой познания, художественного и чувственного. О Вулфе, как и о герое романа «Паутина и Скала» Уэббере, правомерно сказать: он хотел «все… съесть, выпить, прочитать, просмотреть, запомнить». Как и любимый им Уитмен, Томас Вулф развертывает на страницах своих произведений целые реестры мелких деталей, описания блюд, запахов, предметов домашнего обихода. Его текст в духе «южной» стилистики — многослоен: он аккумулирует патетику и лирику, риторику и бытописание, цветистость и метафоричность. Его пропитывают ключевые символы и лейтмотивы («река», «дверь», «лист», «дом», «паутина жизни»).

Сегодня Вулфа включают в самые престижные списки мастеров национальной прозы XX в., где он соседствует с Хемингуэем, Фолкнером, Стейнбеком, Фицджеральдом.

Томас Вулф относится к тем американским писателям (а среди них Фицджеральд, Фолкнер, Генри Миллер, Р. П. Уоррен и др.), которые пришли к нашим читателям с большим опозданием. Это случилось в 1960;е гг. вслед за «возрождением Вулфа», начавшимся на родине писателя. Ему посвящены работы Н. Анастасьева, Б. Гиленсона, В. Толмачева. Публицистико-эпистолярное наследие Вулфа представлено в сборнике «Жажда творчества» (1989) (сост. В. М. Толмачев).