Учение об Уме, Душе и телесном космосе. 
Неоплатоническая трактовка материи

Первым «отклонившимся» от Единого началом выступает Ум, который является одновременно первым Логосом и первой Энергией Единого. Ум, с одной стороны, трактуется Плотином в аристотелевском духе — как мышление, мыслящее себя, как форма форм, содержащая в себе все умопостигаемое содержание (т.е. идеальное бытие). Однако помимо сходства, есть и существенные различия. Ум у Плотина уже не является высшей инстанцией, свое содержание он получает не в результате «самомышления», но от Единого, к созерцанию которого Ум обращен, насколько Единое вообще может быть созерцаемо. Ум не един, но едино-множественен; наличие многого связано с принципом Иного (вспомним платоновское представление о категориях тождественного и иного). Процесс «раздробления» единства, начавшийся на уровне Ума, в дальнейшем будет только усиливаться, и причиной этого Плотин называет материю. В Уме Иное — это умопостигаемая материя, т. е. принцип различия и множественности, который можно обнаружить, например, при простейшей дефиниции, ведь любое определение уже подразумевает двойственность: видовое (частное) и родовое (общее), например: «Сократ — человек». Правда, в Уме Иное собрано в гармоничное целое, так как Ум полностью самосознателен, т. е. открыт для себя во всей своей полноте, лишен «зон забвения» или «темных пятен» .

Однако инаковость усиливается, когда от Ума отклоняется Душа — принцип, созидающий и оживляющий телесный космос. Во-первых, она связана с временем, которое появляется вместе с чувственным космосом. И хотя Всецелая Душа (как Плотин называет второе после Ума начало созданного Единым сущего) вечна и сохраняет себя во всех космических изменениях, происходящие от нее частные души уже зависят от времени и изменяются во времени.

Душа для создания чувственной реальности нуждается в Ином. Сама душа бестелесна, следовательно, необходимо наличие материи тел, которая и становится неизбежным условием нашей реальности. Материя тел — это самое низшее, на что только может указать Плотин. Она — вечная жажда и стремление, которые никогда не могут быть удовлетворены. Она — «почти ничто», так как не может принять или удержать какой-либо формы. И хотя она необходима для существования телесной реальности как предмета попечения Души, Плотин называет ее подлинным злом, так как из-за этого «инфернального» уровня материи и происходят физическое разрушение (а также страдание) и моральный соблазн. Последний грозит нам тогда, когда частная душа воспринимает тело не как темницу, но как естественную среду своего обитания и даже как единственную реальность. В гаком случае вместо стремления к высшему душа оказывается во власти худшего и низшего.

Однако «инфернальность» материи не означает, что Плотин придерживается дуалистических воззрений. Материя — зло, но лишь в том смысле, что зло есть отсутствие существования блага. Если использовать плотиновскую метафору, то материя — это место, где иссякают творческие лучи Единого, и ее бытие — это простое отсутствие чего-либо. Материя противостоит Единому только в смысле лишенности качеств, Единое же, как мы уже знаем, превосходит любые атрибуты.

Любопытно, как описывает Плотин природу демиургической деятельности Души. Так как Душа сама по себе бестелесна, она создает все своим созерцанием. В безвидную и мрачную массу материи как бы «вчитываются» " эйдосы-в-материи", которые, благодаря прибавлению к ней красоты, соразмерности и порядка, позволяют появиться телам. Здесь Плотин прибегает к метафоре света, описывая, как деятельность Души освещает бездну материи, проявляя красоту природного мира.

Всецелая Душа действует постоянно, одинаково, вечно, ничего не прибавляя к закономерностям телесного мироздания. Таким образом, Плотин, в отличие от христианских мыслителей, был далек от идеи историчности бытия и от каких-либо эсхатологических идей. Его сотериология и эсхатология касались исключительно индивидуальной души.