Журналистское произведение. 
Основы журналистской деятельности

В этой главе раскрывается многообразие морфологических характеристик современной журналистики и методики труда в различных жанрах публикаций печатных и аудиовизуальных СМИ.

В результате изучения главы 4 студент должен:

знать

• основные характеристики журналистского произведения как продукта профессиональной деятельности;

уметь

• создавать журналистские произведения в разных жанрах, прежде всего для новостной журналистики;

владеть

• различными способами и формами создания журналистских произведений.

Журналистское произведение: понятие и основные свойства

Журналистское произведение в информационнокоммуникативном пространстве

Журналистские произведения — все или почти все — несут в себе элементы публицистики, являются публицистическими. Средой обитания публицистического произведения является информационно-коммуникативное пространство общества, включающее средства массовой коммуникации (СМК) и средства массовой информации (СМИ). В информационно-коммуникативной системе постоянно взаимодействуют четыре мира: реальный мир, мир автора, мир произведения и мир аудитории, потребляющей продукцию, созданную автором и редакцией.

Данная система характерна для всех видов творческой деятельности — научной, технической, художественной, публицистической. Специфика публицистической деятельности заключается в повышенной актуализации взаимоотношений автора с аудиторией, автора — с окружающим его миром, аудитории — с реальным миром и миром публицистического произведения.

Взаимодействие всех звеньев представлено на рис. 4.1.

Рис. 4.1. Взаимодействие четырех миров в информационнокоммуникативной системе.

Информационно-коммуникативная система динамична, саморегулируема, открыта и продуктивна. Динамизм системы обеспечен постоянным обновлением информации, поступающей из внешнего мира, и ее оперативной обработкой. Саморегуляция системы связана с теми изменениями, которые происходят во всех звеньях по мере обновления обрабатываемой информации. Открытость системы предопределяется тем, что она постоянно доступна для поступления и обработки информации автором и дальнейшего ее осмысления расширяющейся аудиторией. Система также открыта для извлечения новых смыслов из текстов, которые в ней функционируют. Продуктивность системы проявляется в непрерывном генерировании идей и создании продукции, именуемой публицистическими произведениями. Создание информационной продукции и ее потребление аудиторией — это процесс непрерывного творчества, самотворения личности, как авторской, так и аудиторной. Идет процесс со-творчества, в равной степени касающийся изменений, протекающих в сознании производителей и потребителей информации.

Целостность информационно-коммуникативной системы обеспечивается единством трех ее сторон — интеллектуальной (сотворение виртуальной модели мира и самотворение личности), технологической (представленной оперативно действующими средствами доставки информации) и организационной (создание организаций, занимающихся обработкой информации). Эффективность информационно-коммуникативной системы зависит прежде всего от характера взаимодействия всех ее звеньев. Роль личности в данном случае представляется определяющей.

Реальность — это объективно существующий мир, который служит предметом исследования в публицистическом произведении; природный и рукотворный, этот мир служит основным поставщиком информации. Время в этом мире — поступательно, пространство — бесконечно. Реальный мир всегда исторически конкретен. Духовная и материальная составляющие реального мира, тесно связанные друг с другом, постоянно побуждают человека к процессу познания.

Процесс постижения реальности не знает пределов и перерывов, он открывает человеку уникальную возможность познать мир и свое место в нем. «Я» и «Почему?» — два базовых концепта, на которых держится информационно-коммуникативная система. В самом общем виде это постижение представляет собой движение от факта к явлению, выявление закономерностей процессов, протекающих в реальном мире. Творческий процесс в публицистике начинается с намерения автора выявить сущностные особенности тех фактов, событий, проблем, характеров, которые в данный момент становятся объектами внимания автора.

Творческое намерение всегда субъективно (речь идет именно о намерении, а не о редакционном задании): публицист как субъект высказывания соотносит свой поиск с теми впечатлениями, которыми снабжает его окружающий мир. Отсюда и потребность определенным образом высказаться, и естественная субъективность в изображении и оценке объективно существующего мира. Характер постижения реальности зависит прежде всего от личности творца. В публицистическом творчестве в качестве субъекта высказывания, как правило, выступает так называемый биографический автор^[1], т. е. конкретный человек как субъект исторического процесса, реально существующая в пространственно-временны?х координатах личность. Однако в качестве субъектов высказываний могут выступать и некий условный повествователь («концепированный» автор), и герой-рассказчик.

Кем является автор публицистического произведения?

Во-первых, он носитель сознания, определенный гносеологический феномен, своеобразный открыватель мира для аудитории.

Во-вторых, он аксиологический феномен, человек, дающий оценку происходящему, осуществляющий ценностную ориентацию аудитории.

В-третьих, он феномен мировоззренческий, носитель и выразитель определенной точки зрения.

В-четвертых, он эстетический феномен, определенным образом организующий повествование.

В-пятых, он социальный феномен, выражающий интересы определенной группы людей; автор формулирует, формирует и выражает точку зрения конкретной части аудитории.

В-шестых, он предлагает аудитории собственную индивидуальность, что позволяет ему выступить в качестве авторитетного субъекта высказывания.

IO. М. Лотман однажды заметил, что эволюция автора в пространстве творчества — это движение от «Я-местоимения» к «Я-имени»^[2]. «Я-имя» — это закрепление текста за авторитетным субъектом высказывания. На протяжении веков идут поиски места автора по отношению к тексту, ему приписываемому. Автор — ретранслятор своих идей? Автор — комментатор происходящего? Автор — модератор, стремящийся уловить общую точку зрения? Или автор — творец оригинального высказывания, защищающий свою неповторимость?

На протяжении тысячелетий меняются представления о субъекте высказывания: существует сакральный авторитет высказываний Бога; действует апокрифический авторитет божьего избранника (пророка, оракула, волхва, юродивого). В качестве канонического автора выступал летописец как хранитель культурной традиции. Ему на смену пришел автор-философ, автор-ученый, автор-специалист. Сегодня в публицистике господствует автор-эксперт (юрист, экономист, политик, художник), профессионал, разбирающийся в тех вопросах, о которых идет речь в публицистическом произведении^[3].

В процессе постижения реального мира автор создает собственную модель реальности — виртуальный мир произведения. При этом публицист берет на себя ответственность за создание этой модели. Он предлагает ее аудитории не для того, чтобы навязать ей свою точку зрения, а для того, чтобы побудить к со-авторству, к выработке собственного взгляда на мир. Создаваемая публицистом система мировидения не претендует на исчерпанность, но стимулирует активность аудитории.

Авторское целеполагание всегда настроено на волну возможной реакции анонимной аудитории. Следует отметить, что автор публицистического произведения расширяет пределы своего воздействия на аудиторию, выступая не только в качестве носителя определенной информации, но и в качестве субъекта переживания и субъекта литературной техники. Все это усиливает воздействие автора на аудиторию.

Оптимальная возможность эффективного воздействия на аудиторию заключена в субъективации повествования. Сегодня в отечественной публицистике отчетливо противостоят друг другу две тенденции — объективированное и субъективированное письмо. У этого противостояния давняя история, идущая от противоборства «публицистики факта» и «публицистики мнений»; за первой стоит главным образом традиция Запада, за второй — отечественная традиция.

Несмотря на давние отечественные традиции (Достоевский, Салтыков-Щедрин, Амфитеатров, Короленко, Чехов, Дорошевич, Андреев, Суворин), субъективированное высказывание в нынешней печатной прессе активно теснится письмом объективированным. В последние годы многие издания перешли на текстовые матрицы. Матрицевизация повествования практически вытеснила авторскую индивидуальность с газетной полосы, и в текстах господствует шаблон.

Вот заголовки, взятые из одного номера «Известий» (16.08.2012): «В Южной Осетии снесут грузинские деревни», «За москвичами проследят при помощи телефонов», «В Сочи появится Аллея олимпийских звезд», «Охлобыстин поведет „Правое дело“ на выборы», «Строительный союз заработает на гастарбайтерах», «За чешских коммунистов заплатят их правнуки». За унифицированной структурой заголовков (субъект, предикат, второстепенные члены предложения) следуют столь же унифицированные повествовательные конструкции: новостной лид — расшифровка его — комментарий эксперта (экспертов).

Расположенные к северу от столицы Южной Осетии Цхинвала несколько грузинских сел, покинутых жителями еще во время войны в 2008 г., будут снесены. Об этом распорядился южноосетинский президент Леонид Тибилов («В Южной Осетии снесут грузинские деревни»).

Часть олимпийского жилья будет распределена среди тех, кто по закону имеет право на улучшение жилищных условий. Как сообщил «Известиям» источник в правительстве, среди получателей, в частности, будут «очередники» из силовых ведомств — МВД, ФСБ и Министерства обороны («В Сочи появится Аллея олимпийских звезд»).

Председатель партии «Правое дело» Андрей Дунаев подтвердил «Известиям», что актер Иван Охлобыстин «возглавил высший совет партии „Правое дело“. Он напишет для нее программу, рабочее название которой — „Россия для человека“» («Охлобыстин поведет „Правое дело“ на выборы»).

Определить авторство в каждой публикации затруднительно, индивидуальные особенности повествования корреспондентов неразличимы. А ведь субъективация повествования — прием, закрепляющий текст за конкретным субъектом высказывания.

Существуют две формы субъективации повествования — персонализация и персонификация высказывания.

Персонализация повествования — это закрепление текста за конкретным субъектом высказывания, биографическим автором. Она максимально эффективна в репортаже, интервью, очерке, комментарии, корреспонденции, зарисовке. То есть в тех жанрах, где автор широко использует личные наблюдения и является действующим лицом описываемых событий. Речь в данном случае идет не столько о пресловутом эффекте присутствия субъекта высказывания «в кадре», сколько о характере демонстрации своего отношения к происходящему. Персонализация повествования создает атмосферу доверительного диалога автора с аудиторией, сокращает дистанцию между ними. Традиционно считается, что автор любого произведения (особенно художественного) — это демиург, распорядитель судеб, «человек с горы» (по Гете), человек с амвона, возвышающийся над аудиторией и знающий то, что не ведают внимающие ему. Позиция автора-публициста несколько иная: он — «человек толпы», но не растворяется в ней, он человек, идущий в первых рядах, прокладывающий путь. Возможно, более зоркий, более наблюдательный, более остроумный (т.е. умеющий схватывать противоречия, невидимые и неведомые остальным).

Вторая форма выражения субъективации — персонификация повествования. В этом случае в качестве повествователя, организатора рассказывания и слушанья выступает некий собирательный субъект высказывания, чье первое лицо («Я») — маска, образ, а не реальный биографический автор. Персонифицированный автор появляется в фельетоне, памфлете, колонке. Он возможен в эссе, отчете, реплике, рецензии (достаточно вспомнить иронические рецензии 3. Паперного в «Литературной газете» 1960;х гг. или рубрику «Кресло № 13»).

Любопытный вариант персонификации можно наблюдать в новостных программах ТВ и радио. Дикторы произносят текст, подготовленный закадровыми авторами, но опытный ведущий преподносит чужой текст как свой (тут многое, естественно, зависит от его актерского мастерства). В результате исполнитель-ретранслятор превращается в субъект высказывания. Налицо ложная персонификация текста, которая тем не менее оказывает нужное воздействие на аудиторию, хотя контакт с ней здесь носит игровой характер. Персонификация повествования — эго игра с аудиторией. Наглядный в буквальном смысле этого слова пример такой игры — явление на телеэкране известных ведущих — Евгения Киселева, Владимира Познера, Андрея Малахова, Оксаны Пушкиной. В радиоэфире типичный пример персонификации высказывания — круглосуточное вещание на «Маяке» бригад ведущих, сменяющих друг друга.

Субъективация повествования в публицистике означает, что публицистика как вид творческой деятельности ориентируется на те же приемы взаимоотношений с аудиторией, что и другие виды творческой деятельности.

Прав был ?. М. Бахтин, писавший: «Строго говоря, образ автора — это contradictio in adjecto. Так называемый образ автора — это, правда, образ особого типа, отличный от других образов произведения, но это образ, и он имеет своего автора, создавшего его»^[4]. Contradictio in adjecto в переводе с латинского — «противоречие в определении». И хотя Бахтин в данном случае говорит об авторе как творце художественного произведения, все сказанное вполне соотносится и с той ролью, которую играет биографический автор как субъект высказывания в публицистике. Создание виртуального мира в публицистическом произведении принуждает субъекта высказывания к игре с аудиторией. Иначе говоря, реальный автор как творец публицистического произведения не может не быть одновременно носителем определенной маски. «Мысль изреченная есть ложь» , — объяснял Ф. И. Тютчев, и он прав.

Следует заметить, что субъективация повествования в публицистическом произведении вовсе не обязательно сводится к повествованию от первого лица — тут вполне уместна и несобственно-прямая речь. Существенно и то, что субъективация повествования не отменяет необходимости подтверждать свою точку зрения весомыми аргументами.

" Известия" помещают корреспонденцию Юлии Шестоперовой «Чиновник — друг человека» (19.10.2010), сопровождаемую не менее красноречивым снимком: группа чиновников (вид со спины) идет мимо коров на каком-то животноводческом комплексе. Подпись под фотографией гласит: «Идеальный образ чиновника пока не вырисовывается». Неидеальный же образ вполне очевиден и зафиксирован в саркастически переосмысленном афоризме. Речь в корреспонденции, посвященной тривиальной в общем-то проблеме превращения чиновника в действительного созидателя гражданского общества в стране, идет о том, что призывы и оргмеры, направленные на изменение госслужащими своего образа, вряд ли приведут к положительным результатам.

Скепсис публициста базируется на анкетировании опрошенных граждан: «Россияне не любят чиновников, но сами не прочь занять место госслужащего». Размышляя об этом социальном парадоксе, автор подводит аудиторию к печальному выводу: никакие административные потуги и рекомендации не изменят сложившегося положения, пока не произойдут кардинальные перемены в общественном настроении. По тут следует неожиданное заключение: «В России была хорошая школа госслужбы. Но мы этот институт потеряли еще в 80-е годы» .

Аудитория скорее всего иронически воспримет простодушное заключение автора корреспонденции. Завершая рассказ о мучениях экспертов, призванных разработать новую программу поведения госслужащих, Юлия Шестоперова пишет: «Создавать положительный образ чиновника будут с разных сторон». Не столько с помощью пропаганды, сколько с помощью законов, регламентирующих их работу и ликвидирующих почву для коррупции. Вряд ли столь оптимистически звучащая в конце корреспонденции фраза вызовет положительную реакцию аудитории. Социальный прогноз тогда убедителен, когда он опирается на подкрепленную фактами тенденцию социального развития, а не на благие намерения автора.

Субъективация повествования — это не просто технический прием, сокращающий дистанцию между автором и аудиторией. Это, прежде всего, подтверждение той роли, которую играет в обществе слово публициста, личный, персональный авторитет автора публицистического произведения.

Подведем итоги. Автор публицистического текста — творец виртуальной модели реального мира. Суть его творческой деятельности заключается в следующем:

• — создание достоверной и убедительной в глазах аудитории картины происходящего, отмеченной индивидуально-неповторимым взглядом автора;
• — выбор жанра как оптимального способа решения конкретной творческой задачи;
• — привлечение аудитории к осмыслению актуальных проблем, приглашение ее к со-размышлению, побуждение к действию.

Взаимосвязанные между собой, эти целевые установки способствуют решению главных творческих задач, которые ставит перед собой автор как субъект высказывания. Из публицистического произведения аудитория получает представление о картине мира, создаваемой автором; кроме этого, в восприятии аудитории складывается образ автора; наконец, аудитория обретает возможность определить свое отношение к реальности, соотнося его с той виртуальной картиной мира, которую создал автор.

Специфика субъекта высказывания как творца виртуального мира заключается в том, что он, в отличие от автора художественного произведения, ограничен в возможности использовать собственную фантазию. Создатель мира художественного произведения — распорядитель судеб действующих лиц. Публицист, действующий в пределах жизнеподобия (термин, предложенный С. Г. Корконосенко^[5]), не имеет права выходить за границы реальности, определяемой фактами его личной биографии, и реальности тех событий, о которых он повествует. Беллетризация повествования в фельетоне и очерке — частный случай, не отменяющий общего правила: публицист не должен нарушать сущностные границы достоверности описываемых фактов и событий.

Это, однако, не отменяет его права на творческий домысел. Творческий домысел используется как:

• — прием реконструкции событий, свидетелем которых публицист не был, но он обладает свидетельствами очевидцев, документами и другими источниками, позволяющими близко к реальности воспроизвести происходящее;
• — предположение (прогноз), свойственный публицистическому исследованию;
• — прием комического заострения в фельетоне, памфлете, шарже, карикатуре, пародии, эпиграмме;
• — особый прием организации повествования в несобственно-прямой речи и при воспроизведении внутренних монологов действующих лиц;

прием, воспроизводящий переживание героев, умышленно ими не выраженное;

• — прием художественного письма (метафоры, сравнения, эпитеты и т. д.);
• — композиционный прием, демонстративно нарушающий пространственно-временны?е границы повествования в целях эмоционального воздействия на аудиторию.

Творческий процесс в публицистике — это движение от постижения реальности к преобразованию ее в виртуальную картину действительности, запечатленную субъектом высказывания, это процесс, основанный на максимально объективном стремлении публициста выразить свое субъективное представление о мире. Именно это стремление позволяет говорить о субъектно-объектной природе публицистического произведения, рожденного творческой фантазией автора.

Граница между творческой фантазией и мифологией очевидна: в первом случае автор опирается на реальные факты, постигая социальную и нравственную закономерность бытия, во втором — речь идет о выдумке, выдаваемой за реальность. Преобразуя реальный мир в виртуальный, публицист не отвергает его объективную сущность — он позволяет увидеть сокровенные закономерности его развития (возможно, не осознаваемые аудиторией), позволяет аудитории осмыслить происходящее, подталкивает ее к самостоятельному анализу.

Любое произведение (в том числе и произведение публицистическое) знает больше о мире, чем знает творец, это произведение создавший, поскольку виртуальный мир произведения вбирает в себя и те знания о реальном мире, которые хранятся в памяти и личном опыте аудитории. Публицистическое произведение как результат творческой деятельности субъекта высказывания являет собой информационное послание, рассчитанное на активное восприятие его аудиторией. Предлагая аудитории свой взгляд на окружающую действительность, автор не настаивает на том, что его точка зрения на происходящее единственно верная. Задача автора — не приучение и не поучение аудитории, а обучение умению мыслить самостоятельно.

Созданное автором произведение начинает свою самостоятельную, автономную от воли и желаний публициста жизнь. Аудитория остается наедине с текстом, из которого она извлекает изученные и понятные именно ей смыслы. Процесс осмысления авторского текста протекает тем активнее, чем самостоятельнее проявляется аудитория в своих оценках реальности, соотносимых с виртуальным миром, заключенным в произведении. В конечном счете эта активность позволяет, с одной стороны, увидеть в авторе произведения своего интеллектуального и социального партнера, а с другой — побуждает аудиторию к действию.

Смысл партнерства аудитории с публицистом заключается, во-первых, в том, что сообщение, являющееся единицей контакта между автором и аудиторией, превращается в со-общение. Поток сообщений позволяет публицисту поддерживать постоянную связь с аудиторией, вызывать у нее доверие к своим текстам, побуждать у нее интерес к собственному имени.

Во-вторых, предлагая аудитории свои наблюдения и выводы, автор помогает ей выйти за пределы бытового пространства события в со-бытие.

В-третьих, поскольку публицистическое произведение всегда экзистенциально по своей сути, и оно побуждает аудиторию видеть за фактом явление, а в каждом явлении угадывать закономерности, рожденные человеческим сознанием и человеческой действительностью, то размышления автора превращаются в со-размышления аудитории. Энергия, скрытая в размышлениях публициста, создает благоприятные возможности слияния множества воль, желаний, интересов, помыслов в то, что в повседневной практике именуется общественным мнением.

В-четвертых, аудитория, осмыслив авторскую точку зрения (согласившись / не согласившись с ней), не просто дает свою оценку действительности, но создает свой мир. И это не только тот виртуальный мир, о котором говорилось выше. Одновременно с сотворением виртуального мира происходит обновление внутреннего мира личности, идет активный процесс ее самотворения. Обновление личности побуждает ее к действию. Под побуждением к действию понимается не только активный ролевой акт (конкретный поступок), меняющий взаимоотношения человека с миром и обогащающий саму личность. Уточняется и расширяется спектр переживаний аудитории, что в конечном счете способствует дальнейшему развитию информационно-коммуникативной системы.

• [1] Карман Б. О. Практикум по изучению художественного произведения. Ижевск, 2003. С. 9.
• [2] См. подробнее: Лотман Ю. М. Текст как смыслопорождающее устройство // Семиосфера. СПб., 2004.
• [3] См. подробнее: Тюпа В. И. Категория автора в аспекте исторической поэтики (постановка проблемы) // Проблематика автора в художественной литературе. Устинов, 1985. С. 22−27.
• [4] Бахтин Μ. М. Эстетика словесного творчества. М., 1975. С. 288.
• [5] Корконосенко С. Г. Актуальные проблемы современности и журналистика. Тольятти, 2009. С. 124.