Модель ответственности в исполнительном производстве: взгляд в будущее

в заключительной главе работы на основе сделанных в исследовании выводов смоделируем механизм ответственности в исполнительном производстве с учетом стоящих перед ним целей и задачи, современных социально-экономических условий, доктринальных основ исполнительного производства, его принципов, в целом юридического режима исполнительного производства.

Механизм ответственности в исполнительном производстве

Начнем построение модели ответственности с установления ключевых элементов, к которым относятся условия и процедура ее применения. Основание у юридической ответственности может быть одно — правонарушение (состав правонарушения в исполнительном производстве был раскрыт в гл. 3 монографии), а условий — несколько, причем под условиями следует понимать не только элементы состава правонарушения, но и иные факторы как позитивного (с наличием которых связано наступление ответственности), так и негативного плана (наличие которых исключает привлечение к юридической ответственности)^[1].

Необходимо определить, оправдано ли применение в исполнительном производстве для целей применения мер ответственности презумпции недобросовестности должника. Напомним, что в работе нами был сделан вывод о том, что именно недобросовестное неисполнение должно являться основанием для применения к должнику мер публичноправовой ответственности. Недобросовестным является неисполнение требований исполнительного документа при наличии объективной возможности исполнения у данного конкретного должника. Недобросовестность должна пониматься и в субъективном, и в объективном смыслах, т. е. важно и то, что должник не хочет исполнять требование, и то, что он может его исполнить, но не делает этого.

Было установлено, что законодательство об исполнительном производстве использует скорее гражданско-правовой подход к определению вины должника при привлечении его к ответственности в исполнительном производстве, а также применении иных мер принуждения, несмотря на то что соответствующие меры являются по своей природе публично-правовыми. Такой подход характеризуется презумпцией виновности должника и установлением вины исключительно в объективном понимании, посредством оценки поведения конкретного должника согласно определенному стандарту надлежащего поведения.

В механизме установления вины как условия юридической ответственности решающее значение приобретает вопрос о законодательных презумпциях вины. Именно решение вопроса о применении в тех или иных случаях презумпции виновности или невиновности правонарушителя позволяет законодателю конструировать всю процедуру привлечения к юридической ответственности.

Конструкция презумпции невиновности наиболее четко прослеживается в уголовно-процессуальном праве. Например, ст. 14 УПК РФ предусматривает, что лицо, привлекаемое к ответственности, не обязано доказывать свою невиновность. Бремя доказывания обвинения и опровержения доводов в защиту обвиняемого, лежит на стороне обвинения.

В современном российском праве наблюдается определенная трансформация презумпции невиновности^[2]. Фактически, в традиционной форме она сохранилась лишь в уголовном процессе. Наиболее наглядно динамику данного института можно проследить в налоговом праве. В российском налоговом праве формально действует презумпция невиновности налогоплательщика^[3]. Однако судебная практика, поддерживаемая Конституционным Судом РФ, в определенный период пошла по пути введения исключений из презумпции невиновности налогоплательщика^[4]. Не вдаваясь в полемику о корректности и «юридикотехнической» обоснованности применения судебной практикой таких исключений из установленных законом принципов, можно отметить лишь, что трансформация презумпции невиновности в налоговых отношениях связана с объективной необходимостью обеспечить эффективность производства по делам о налоговых нарушениях. Очевидно, что трансформация презумпции невиновности характерна лишь для некоторых публичных отраслей права, там, где маятник «гарантии прав — эффективность и скорость процедуры» склоняется в сторону второго компонента. В уголовно-правовой сфере необходимость предоставления дополнительных гарантий обвиняемому перед лицом тяжелейшего из всех видов юридического наказания выходит на первый план, а длительность и сложность процедуры привлечения к уголовной ответственности объясняются ценой возможной судебной ошибки.

Возможность введения презумпции виновности правонарушителя в ряде публичных отраслей законодательства (например, таможенном) при обеспечении возможности для самих субъектов правонарушения доказывать свою невиновность была подтверждена Конституционным Судом РФ^[5].

Как отмечалось, в гражданском праве, в отличие от уголовного процесса, действует презумпция виновности правонарушителя. Последний считается виновным до тех пор, пока он не докажет свою невиновность. В гражданском праве лицо признается виновным в неисполнении обязательства, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства, оно не предприняло все необходимые меры для его надлежащего исполнения. Данные о том, какие меры были приняты для надлежащего исполнения обязательства и какие психические процессы при этом происходили в сознании правонарушителя, лучше всех известны самому правонарушителю. Именно поэтому, как отмечалось, в гражданском праве и господствует презумпция виновности^[6], что в отношении предмета регулирования гражданского права является обоснованным^[7].

В соответствии с презумпцией виновности лицо, привлекаемое к ответственности, само доказывает свою невиновность, а все неустранимые сомнения в его виновности толкуются не в его пользу. В том случае, если невиновность не доказана, лицо признается виновным.

Презумпции виновности должника при привлечении к ответственности, по нашему мнению, соответствует основным началам исполнительного производства. Как и в гражданском праве, в исполнительном производстве вопрос о вине правонарушителя обоснованно связан с вопросом об уважительности причин, препятствующих исполнению юридической обязанности, а также разумности правонарушителя при принятии мер по исполнению юридической обязанности. В том случае, если лицу удается доказать уважительность причин неисполнения обязанности, оно признается невиновным. Очевидно, что самому должнику лучше всех известны причины неисполнения требований исполнительного документа, и только он может представить письменные или вещественные доказательства уважительности причин такого поведения. Кроме того, сам правонарушитель более чем кто-либо заинтересован в наиболее объективном рассмотрении вопроса о наложении мер ответственности (в случае если он считает себя невиновным). Именно поэтому возложение на само лицо, привлекаемое к ответственности в исполнительном производстве, бремени доказывания своей невиновности позволит сделать процедуру привлечения к процессуальной ответственности быстрой и эффективной^[8].

Тяжело представить введение в исполнительное производство специальной стороны обвинения должника в совершении правонарушения, которая бы в соответствии с презумпцией невиновности предоставляло суду или судебному приставу-исполнителю (который, как правило, и является должностным лицом, привлекающим должника к публичноправовой ответственности в виде ограничения права на выезд, специальных прав, административного штрафа или исполнительского сбора) доказательства виновности должника в недобросовестном неисполнении.

Такой «стороной обвинения» не может быть судебный пристависполнитель. Выше мы отмечали действие в сфере исполнительного производства принципа процессуального руководства исполнительным производством судебным приставом-исполнителем. Судебный пристав должен оставаться нейтральным, его функция — обеспечение прав и законных интересов как должника, так и взыскателя, он не может доказывать сам себе виновность должника.

В качестве полноценной «стороны обвинения» при привлечении должника к публично-правовой ответственности не может выступать и взыскатель. Он, как правило, может только догадываться о причинах недобросовестного поведения должника, его имущественном положении, наличии или отсутствии уважительных причин неисполнения должником требования исполнительного документа. Указанное никак не противоречит упомянутому выше принципу заинтересованности (поощрения активности) взыскателя в исполнительном производстве. Во-первых, активность взыскателя должна проявляться в инициативном заявлении ходатайств перед судебным приставом-исполнителем о привлечении должника к ответственности, обжаловании незаконного бездействия судебного пристава-исполнителя и т. д. Во-вторых, презумпция недобросовестности должника не предполагает отказ от установления его вины вообще, но только лишь переносит на должника бремя доказывания своей добросовестности, предписывает толковать сомнения в виновности должника против него. Таким образом, уклонение взыскателя от активного участия в процедуре установления недобросовестности должника с высокой долей вероятности повлечет отказ в привлечении к ответственности лишь при условии, что должник представит убедительные доказательства своей добросовестности.

Подтвердив обоснованность действия в исполнительном производстве презумпции недобросовестности должника, установим, в какой процедуре может быть зафиксирована такая недобросовестность (в том числе, для выбора дальнейшей тактики исполнительного производства, применения к должнику мер ответственности).

Как неоднократно отмечалось, сегодня меры публично-правовой ответственности применяются к должнику практически на всех этапах исполнительного производства, отсутствует какая-либо «лестница» таких мер, таким образом, исходя из буквального толкования закона, орган принудительного исполнения или суд обязаны фиксировать вину должника в каждом случае привлечения его к ответственности, даже если такая фиксация выражается лишь в констатации отсутствия убедительных доказательств уважительности причин неисполнения требования исполнительного документа (при наложении исполнительского сбора, при применении каждого ограничения его личных прав, при наложении каждого административного штрафа).

Нельзя не заметить, что в механизме привлечения должника к ответственности в исполнительном производстве, очевидно, не имеет значения этап обнаружения правонарушения. С учетом действия принципов процессуального формализма, процессуального руководства исполнительным производством судебным приставом-исполнителем все действия и бездействия должника оказываются «на виду» (как и процессуальное поведение сторон в судопроизводстве), не требуют собственно специального выявления. С учетом указанного нет необходимости в составлении каждый раз протокола об «обнаружении недобросовестности» должника в исполнительном производстве, как требует, по общему правилу КоАП РФ.

Не целесообразнее ли провести проверку добросовестности должника по общему правилу только один раз, но с применением полноценной очной процедуры и возможностью участия всех заинтересованных лиц?

Необходимо установить, должна ли такая процедура опровержения презумпции недобросовестности должника проводиться в любом случае либо только по инициативе сторон исполнительного производства или судебного пристава-исполнителя? Представляется, что проведение процедуры оценки добросовестности должника в любом случае, в силу императивного предписания закона, без инициативы заинтересованного лица, не будет соответствовать требованиям процессуальной экономии. Инициирование такой процедуры должно относиться к праву, но не обязанности сторон, судебного пристава или суда. По огромному количеству простых и малозначительных исполнительных производств такая процедура вообще может не потребоваться. Разумно предположить, что в условиях действия презумпции недобросовестности должник заинтересован в инициировании соответствующей процедуры только в том случае, если действительно располагает надлежащими доказательствами своей добросовестности^[9], а взыскатель, напротив, — при наличии у него доказательств недобросовестности должника.

Когда целесообразно проводить процедуру оценки добросовестности должника (опровержения презумпции его недобросовестности)? С одной стороны, такая процедура не должна проводиться слишком рано, сразу после или вместе с возбуждением исполнительного производства, когда органы принудительного исполнения еще не приступили к совершению исполнительных действий, у судебного пристава-исполнителя и взыскателя нет и не может быть подозрений в недобросовестности должника, а перспективы фактического исполнения оценить невозможно. С другой стороны, недобросовестность должника должна быть своевременно установлена, для того чтобы применить к нему соответствующие меры воздействия без неоправданного затягивания исполнительного производства.

С учетом указанного представляется обоснованным проведение соответствующей процедуры только после безуспешной реализации мер принудительного исполнения и исполнительных действий судебным приставом-исполнителем, совершения соответствующих действий взыскателем самостоятельно (поиск и обращение взыскания на имущество должника). Применение таких мер, связанных с оценкой объективной возможности исполнения, наличия у должника достаточного для исполнения имущества, как раз является первым этапом проверки добросовестности должника. Таким образом, процедура оценки добросовестности может проводиться, например, не ранее истечения двух месяцев со дня возбуждения исполнительного производства.

В соответствии с ч. 1 ст. 36 Закона об исполнительном производстве по общему правилу содержащиеся в исполнительном документе требования должны быть исполнены судебным приставом-исполнителем в двухмесячный срок со дня возбуждения исполнительного производства. Соответствующий срок носит служебный характер и включает пятидневный срок на добровольное исполнение требования исполнительного документа согласно ч. 12 ст. 30 Закона об исполнительном производстве. В настоящее время 65% исполнительных производств оканчиваются или прекращаются с нарушением процессуальных сроков^[10], таким образом, интересы взыскателя не могут быть существенно нарушены применением двухмесячного срока и как срока, в течение которого к должнику не применяются меры публично-правовой ответственности (что не исключает совершения иных исполнительных действий и применения мер принудительного исполнения). В указанный срок и сам взыскатель должен проявлять активность, не оставляя попытки поиска имущества должника. Для поощрения активности взыскателя можно предусмотреть по аналогии с ч. 2.1 ст. 30 Закона об исполнительном производстве, что он имеет право обратиться с требованием о проверке добросовестности должника и до истечения двухмесячного срока со дня возбуждения исполнительного производства в случае, если у взыскателя имеется информация о недобросовестном поведении должника (например, сокрытие активов, явно выраженное нежелание погашать долг и т. д.). В таком случае не будет действовать презумпция недобросовестности, и бремя доказывания соответствующих обстоятельств должно быть возложено на самого взыскателя^[11]. Кроме того, взыскатель может быть наделен законом дополнительными полномочиями в указанный выше период, например самостоятельно запрашивать при предъявлении постановления о возбуждении исполнительного производства сведения об имуществе должника, которые по общему правилу не предоставляются третьим лицам, контактировать с должником без соблюдения ограничений, предусмотренных законодательством о взыскании просроченной задолженности и т. д.

Только после прохождения «ординарного» этапа исполнительного производства возможно применение мер публично-правовой ответственности. Указанное не препятствует применению обеспечительных мер к должнику после получения им уведомления о возбуждении исполнительного производства, до установления его недобросовестности.

Нам могут возразить, что такая задержка в применении мер публично-правовой ответственности (например, ограничений специальных прав) не оправдана в условиях действия презумпции недобросовестности должника. Но презумпция недобросовестности должника не означает, что для целей исполнительного производства он считается недобросовестным с момента предъявления исполнительного листа взыскателем или возбуждения исполнительного производства. Она применяется лишь как правило распределения бремени доказывания добросовестности в той процедуре, в которой такая добросовестность проверяется. Должник по общему правилу признается недобросовестным только по итогам такой процедуры, в которой ему предоставляются надлежащие правовые гарантии для доказывания своей добросовестности.

Для того чтобы определить, наконец, условия и оптимальную процедуру оценки добросовестности должника, важно ответить на вопрос о том, каковы будут последствия признания должника недобросовестным с точки зрения юридического режима исполнительного производства?

Выше отмечалось, что установление недобросовестности должника должно влечь за собой изменение отношения к нему со стороны государства, усиление принудительного воздействия, применение мер публично-правовой ответственности (вплоть до уголовной). Таким образом, недобросовестный должник с учетом задачи исполнительного производства выводится из-под действия общего принципа приоритета имущественного воздействия перед воздействием на личность должника. К нему могут применяться меры личного характера, хотя, безусловно, и такие меры должны быть соразмерными нарушению.

В англо-американском праве действует известный принцип fraud unravels all, который может быть вольно переведен как «недобросовестность разрушает всё». В силу указанного принципа недобросовестное лицо не может рассчитывать на правовую защиту, которая предоставляется добросовестному лицу (например, не может рассчитывать на получение встречного предоставления по сделке). Как указал Лордсудья Деннинг (Lord Denning) в английском решении Lazarus Estates Ltd v Beasley^[12]: «Никакой суд в этой стране не позволит лицу сохранить преимущества, который он получил посредством недобросовестного поведения. Никакое решение суда или приказ министра не может сохранить свою силу, если он был получен недобросовестно. Недобросовестность разрушает всё. Суду следует быть осторожным и не искать недобросовестность, если только о ней не заявлено явно, и она не доказана, но как только недобросовестность доказана, она порочит судебные решения, контракты и любые сделки»^[13]. Несмотря на то что соответствующий принцип охватывает прежде всего вопросы обязательственного права, а также во многом связан со случаями не просто недобросовестности, а умышленного обмана, он ярко демонстрирует, что недобросовестное и неправомерное поведение является основанием для выведения виновного из-под действия общих норм права, обеспечивающих его интересы.

Конституционный Суд РФ не раз отмечал, что и в российской правовой системе общие публично-правовые гарантии могут не распространяться на недобросовестных лиц, а также лиц, препятствующих реализации в отношении них мер принуждения^[14]. Таким образом, одним из элементов содержания принципа приоритета имущественного воздействия перед воздействием на личность должника как раз является применение мер личного воздействия (например, ограничение специальных прав) к недобросовестному должнику. Отметим, что упомянутый принцип предусматривает не запрет личного воздействия, а лишь приоритет воздействия имущественного, до тех пора пока применение таких мер является эффективным и целесообразным в отношении конкретного должника, отвечает целям и задачи исполнительного производства.

В работе мы уже несколько раз упоминали «лестницу» мер принуждения в исполнительном производстве и указывали, что она сейчас отсутствует, а на недобросовестного должника одномоментно могут быть «обрушены» все доступные органам принудительного исполнения ограничения. Но универсальное требование экономии репрессии, как отмечалось, как раз предполагает постепенное наращивание принудительного воздействия. Предположим, что современное исполнительное производство должно представлять собой процесс поэтапного усиления воздействия на должника, ограничения все более важных и ценных для него прав и возможностей (в том числе, переход от имущественного к личному воздействию), поступательное снижение уровня предоставляемых ему правовых гарантий в целях понуждения к правильному и своевременному исполнению возложенной на должника обязанности, реализации задачи исполнительного производства^[15]. Движение по такой «лестнице» воздействия может осуществляться с разной скоростью, а некоторые «ступени» можно даже «перепрыгнуть», в зависимости от поведения должника, а также правовой природы, социальной значимости неисполненного им требования.

Вернемся к вопросу об установлении недобросовестности должника и зададимся вопросом о том, какие из процедур, существующих сегодня в исполнительном производстве, могут претендовать на использование в качестве механизма проверки его добросовестности?

По нашему мнению, такой процедурой в отношении денежных взысканий является рассмотрение судом заявления об отсрочке или рассрочке исполнения требования исполнительного документа, а в отношении иных требований (прежде всего неимущественного характера) — об изменении способа и порядка исполнения.

В соответствии со ст. 203 ГПК РФ суд, рассмотревший дело, по заявлениям лиц, участвующих в деле, судебного пристава-исполнителя, либо исходя из имущественного положения сторон или других обстоятельств, вправе отсрочить или рассрочить исполнение решения суда, изменить способ и порядок его исполнения. Такие заявления рассматриваются в судебном заседании. Лица, участвующие в деле, извещаются о времени и месте судебного заседания, однако их неявка не препятствует рассмотрению и разрешению поставленного перед судом вопроса. На определение суда об отсрочке или о рассрочке исполнения решения суда, об изменении способа и порядка его исполнения может быть подана частная жалоба. Согласно ст. 434 ГПК РФ при наличии обстоятельств, затрудняющих исполнение судебного постановления или постановлений иных органов, взыскатель, должник, судебный пристав-исполнитель вправе поставить перед судом, рассмотревшим дело, или перед судом по месту исполнения судебного постановления вопрос об отсрочке или о рассрочке исполнения, об изменении способа и порядка исполнения. Аналогичные нормы предусмотрены и ст. 189 и 358 КАС РФ.

Согласно ст. 324 АПК РФ при наличии обстоятельств, затрудняющих исполнение судебного акта, арбитражный суд, выдавший исполнительный лист, по заявлению взыскателя, должника или судебного приставаисполнителя вправе отсрочить или рассрочить исполнение судебного акта, изменить способ и порядок его исполнения. Заявление рассматривается арбитражным судом в месячный срок со дня поступления заявления в арбитражный суд в судебном заседании с извещением взыскателя, должника и судебного пристава-исполнителя. Неявка указанных лиц, извещенных надлежащим образом о времени и месте судебного заседания, не препятствует рассмотрению заявления. Соответствующее определение арбитражного суда может быть обжаловано.

Мы позволили себе процитировать положения процессуальных кодексов для демонстрации того, что соответствующие процедуры, во-первых, могут осуществляться судом в отношении требований как судебных, так и несудебных исполнительных документов, во-вторых, предполагают необходимый уровень процессуальных гарантий для всех участников в виде проведения судебного заседания с извещением лиц, участвующих в исполнительном производстве, возможности обжаловать вынесенное определение суда. Кроме того, участники процесса обладают всеми правами и возможностями, предусмотренными процессуальными кодексами и позволяющими им представить суду свою позицию, реагировать на заявления других лиц в суде, представлять доказательства и т. д.^[16]

В процитированных нормах по-разному определяются основания для предоставления отсрочки или рассрочки, изменения способа и порядка исполнения. Предположим, что такие основания должны быть унифицированы. По нашему мнению, с учетом сделанных в работе выводов, в законе должно быть предусмотрено, что отсрочка или рассрочка исполнения предоставляется в случае, если должником было доказано наличие уважительных причин неисполнения в установленный срок, в том числе тяжелое имущественное положение, иные объективные препятствия для исполнения требования исполнительного документа. Указание в законе на уважительность причин позволит суду оценить добросовестность должника^[17]. С учетом того что единственное лицо, заинтересованное в отсрочке или рассрочке, — сам должник, только ему и должно быть предоставлено право обращаться в суд с соответствующим заявлением. Если взыскатель поддерживает отсрочку или рассрочку исполнения, он может подтвердить это перед судом, либо стороны могут зафиксировать изменение срока исполнения в форме мирового соглашения в исполнительном производстве, для заключения которого не требуется доказывать наличие каких-либо уважительных причин такой отсрочки или рассрочки.

Считаем необоснованным обращение с соответствующим заявлением (как и с заявлением об изменении способа и порядка исполнения) судебного пристава-исполнителя (такая возможность сейчас предусмотрена законом) с учетом его нейтрального по отношению к обеим сторонам статуса, недопустимости произвольного вмешательства органов принудительного исполнения в осуществление распорядительных прав сторон в исполнительном производстве. Однако и судебный пристав-исполнитель, и взыскатель должны иметь право обращаться в суд с требованием о прекращении действия отсрочки или рассрочки в случае, если у них имеются доказательства недобросовестности должника, которые не могли быть представлены в первоначальном заседании о рассмотрении заявления должника о предоставлении отсрочки или рассрочки, либо поведение должника изменилось после предоставления ему отсрочки или рассрочки. При рассмотрении указанного заявления уже судебный пристав-исполнитель или взыскатель должны доказывать недобросовестность должника по общему правилу распределения бремени доказывания с учетом того, что презумпция его недобросовестности уже была опровергнута при вынесении определения суда о предоставлении отсрочки или рассрочки исполнения.

Подробнее остановимся на процедуре изменения способа и порядка исполнения. С соответствующим заявлением может обратиться не только должник, но и взыскатель. Последний может быть заинтересован в изменении способа исполнения на удобный ему, например замена исполнения обязательства в натуре на денежное предоставление. В отличие от предоставления отсрочки и рассрочки исполнения, при изменении способа и порядка исполнения возможны две базовые ситуации с различными условиями удовлетворения соответствующего заявления судом.

Первая ситуация предполагает обращение с заявлением должника с просьбой заменить способ и порядок исполнения в связи с тем, что ему затруднительно исполнить требование в первоначальном виде. В таком случае он должен доказать суду наличие уважительных причин такой затруднительности. Соответственно, доказывание объективных затруднений в исполнении будет свидетельствовать о добросовестности должника и его заявление будет удовлетворено. В случае если ему не удастся доказать свою добросовестность, в заявлении будет отказано, а должник будет считаться недобросовестным.

Во второй ситуации с заявлением об изменении способа и порядка исполнения обращается взыскатель, который после определенного периода безуспешного ожидания исполнения от должника предлагает суду удобный ему новый способ исполнения. В данном случае заявление взыскателя подлежит удовлетворению, если должник не возражает против замены способа исполнения или если должник, возражающий против замены, не докажет, что неисполнение требования в первоначальном виде было вызвано уважительными причинами и оно может быть исполнено в неизменном виде в разумный срок. В случае если после отказа в удовлетворении заявления взыскателя должник в разумный срок так и не исполнит требование исполнительного документа, он будет считаться недобросовестным.

В российской судебной практике изменение способа и порядка исполнения часто воспринимается как негативное последствие для должника длительного умышленного уклонения от взыскания^[18]. В одном из дел, рассмотренных еще ВАС РФ^[19], взыскатель обратился в суд с заявлением об изменении способа исполнения решения суда, предусматривавшего истребование имущества из незаконного владения должника. Взыскатель просил заменить истребование имущества на взыскание его стоимости. Суд удовлетворил заявление ввиду невозможности фактической идентификации истребованного имущества, указав, что:

• — в течение длительного времени (около полутора лет) требования исполнительного документа исполнены должником не были;
• — должник не указывал на невозможность истребования у него спорного имущества по причинам его отсутствия, утраты индивидуальных свойств или в силу иных фактических обстоятельств;
• — должник не ссылался на то, что трудности при исполнении судебного решения возникли по не зависящим от него обстоятельствам;
• — должник не представил надлежащих доказательств того, что истребованное имущество имеет иную стоимость, чем та, которую предложил суду взыскатель для расчета денежной компенсации, заменяющей передачу имущества^[20].

Таким образом, непредставление возражающим против удовлетворения заявления взыскателя должником надлежащих доказательств и доводов в пользу возможности исполнения требования в первоначальном виде, его предполагаемая и не опровергнутая в суде вина в неисполнении позволили суду удовлетворить заявление взыскателя об изменении способа исполнения. Недобросовестность должника стала исключением из общего принципа приоритета исполнения требования исполнительного документа в неизменном виде, который был раскрыт нами в гл. 2 монографии. Такое исключение обусловлено самим юридическим режимом исполнительного производства. С учетом того что соответствующий принцип защищает интересы взыскателя и добросовестного должника, установление недобросовестности последнего позволяет суду в установленном порядке лишить последнего возможности исполнить требование в соответствии с первоначальным способом исполнения при условии, что о таком изменении просит взыскатель. В указанном случае взыскатель реализует свое право на изменение способа исполнения в связи с затруднительностью исполнения, за которую он не отвечает^[21]. Еще в комментарии к проекту Гражданского уложения Российской Империи указывалось, что «вина должника явствует само собою, если должник не исполняет обязательства, несмотря на то, что имеет возможность его исполнить. Вопрос о том, ответствует ли должник за неисполнение, возникает лишь тогда, когда должник не имеет возможности его исполнить. В этом именно случае необходимо определить, является ли эта невозможность следствием вины должника или не зависящих от него обстоятельств»^[22].

Следует отметить, что изменение способа исполнения без согласия должника представляет собой значительное ограничение его прав. Более того, фактически при изменении способа исполнения модифицируется способ защиты права, первоначально избранный в иске и подтвержденный вступившим в законную силу судебным решением. Негативные последствия для должника, презюмируемого недобросовестным, в данном случае заключаются и в применении в отношении него сниженных (по отношению к предоставляемым в полноценном исковом производстве) возможностей для защиты против требования взыскателя (кредитора, истца) с учетом того, что соответствующее заявление рассматривается в упрощенной судебной процедуре в стадии исполнительного производства (несмотря на то что в таком же положении находится и взыскатель).

Отметим позицию Д. Б. Абушенко, который утверждает, что замена способа исполнения возможна лишь тогда, когда материальное законодательство позволяет использовать другой способ защиты субъективных прав (охраняемых законом интересов) при бездействии должника или фактической невозможности исполнить возложенную на него обязанность. Только эти (совершенно не зависящие от воли взыскателя) обстоятельства должны открывать дорогу по сути упрощенной судебной процедуре — процедуре изменения способа исполнения судебного акта^[23].

Признаемся в том, что и мы ранее исходили из позиции о том, что техническая, «ускоренная» процедура судопроизводства, предусмотренная ст. 203 ГПК РФ и 324 АПК РФ, для целей изменения способа защиты права вряд ли пригодна, а ее применение может привести к нарушению прав и законных интересов участников гражданского оборота. Изменение способа защиты права требует исследования судом новых доказательств (в том числе, доказательств невозможности исполнения судебного решения в неизменном виде), таким образом, может быть произведено только в полноценной процедуре искового производства. В противном случае должник (ответчик), который в основном процессе потратил время и деньги на спор против основания, первоначально избранного истцом (взыскателем) способа защиты, вынужден снова, уже в судебной процедуре в рамках исполнительного производства, отвечать на новые требования противника, таким образом, вторично становясь заложником воли истца и защищаясь от нового «квазииска». Единственное исключение из правила о невозможности изменения способа защиты в исполнительном производстве — факультативное судебное решение с дополнительным способом исполнения, который «активируется» при невозможности реализовать в исполнительном производстве основной (например, ст. 205, 206 ГПК РФ)^[24].

Предположим, что в данном случае именно установленная судом недобросовестность должника позволяет отступить от общего положения о недопустимости изменения первоначально установленного способа исполнения. Соответствующий процессуальный механизм на стадии исполнительного производства, однако, все равно является экстраординарным, не освобождает нас от поиска и в материальном праве оптимальных инструментов, обеспечивающих вынесение исполнимого в конкретной ситуации судебного решения (выше мы пришли к выводу о необходимости ревизии способов защиты в материальном праве с учетом их реализации в исполнительном производстве). Важно отметить, что само по себе изменение способа и порядка исполнения помимо воли должника, не является мерой ответственности в исполнительном производстве. В данном случае происходит негативное изменение правового статуса должника в связи с уклонением от исполнения его обязанности, но в изменении, во-первых, тяжело установить такой признак ответственности, как осуждение правонарушителя, во-вторых, цель изменения способа исполнения — не психическое воздействие на должника в целях побудить его исполнить требование исполнительного документа, а создание наиболее удобных для взыскателя условий исполнения^[25]. Однако, как мы отметили, именно в процедуре изменения способа и порядка исполнения может быть установлена недобросовестность должника, которая влечет за собой, помимо собственно изменения способа исполнения, применение к нему мер публично-правовой ответственности и иных ограничений прав.

Может ли сам судебный пристав-исполнитель поставить вопрос о недобросовестности должника для целей применения к нему мер публично-правовой ответственности в случае, если ни должник, ни взыскатель не инициировали соответствующую судебную процедуру по истечении соответствующего двухмесячного срока, а исполнительный документ так и не был исполнен и все исполнительные действия оказались безуспешными? Предположим, что в таком случае у судебного пристава-исполнителя должна сохраниться возможность вызова должника к судебному приставу-исполнителю в целях получения информации о его имущественном положении и дачи им объяснений о причинах неисполнения требования исполнительного документа (по примеру опыта ряда зарубежных стран, приведенного выше).

Процедура вызова должна проводиться в определенный срок, например до истечения трех месяцев со дня возбуждения исполнительного производства (т.е. в разумный период после истечения двухмесячного срока «ординарного» исполнительного производства). В процедуре опроса должника может участвовать и взыскатель, его представитель, привлеченный судебным приставом специалист, иные лица, вызванные приставом по ходатайству сторон (например, свидетели). Вызову к судебному приставу-исполнителю может предшествовать направление должнику требования о предоставлении декларации об имущественном положении или о местонахождении имущества, подлежащего передаче взыскателю. Неявка без уважительных причин к судебному приставуисполнителю, предоставление недостоверных сведений в декларации об имущественном положении, уклонение от ее предоставления может расцениваться как недобросовестное поведение должника и влечь за собой применение мер публично-правовой ответственности (например, штраф или административный арест)^[26]. В случае повторного отказа без уважительных причин от предоставления запрошенных сведений либо предоставления заведомо ложных или неполных сведений должник может привлекаться и к уголовной ответственности.

Вопрос о введении специального механизма самостоятельного декларирования (раскрытия) по требованию судебного приставаисполнителя должником всего своего имущества и об установлении уголовной ответственности за уклонение от подачи такой декларации либо сообщение в ней заведомо ложных сведений давно ставится органами принудительного исполнения^[27]. Однако требование судебного пристава-исполнителя не может заключаться в общем предписании должнику исполнить требование исполнительного документа^[28], оно может касаться только предоставления сведений, прямо указанных в запросе, содержание которого должно быть установлено Законом об исполнительном производстве (как и разумные сроки ответа на запрос, например пять рабочих дней с даты его получения). Также в законе могут быть установлены порог задолженности и виды неимущественных требований, по которым применяется соответствующая процедура в целях экономии временных и финансовых ресурсов как органов принудительного исполнения, так и сторон исполнительного производства. С учетом того что процедура раскрытия информации об имуществе, в случае ее введения, станет первым этапом исполнительного розыска, основания и условия ее применения могут быть аналогичны установленным ст. 65 Закона об исполнительном производстве.

Введение

общей процедуры установления добросовестности (недобросовестности) должника позволит отказаться от установления его вины в каждом случае применения меры публично-правовой ответственности или иной меры принуждения, требующих сейчас с точки зрения закона установления каждый раз заново полного состава правонарушения, включая субъективную сторону (например, административные штрафы в соответствии со ст. 17.15 КоАП РФ, ограничения специальных прав должника, права на выезд за рубеж, исполнительский сбор и т. д.). В указанном случае стандарт оценки поведения должника будет унифицирован, а все надлежащие гарантии применения в отношении должника мер публично-правовой ответственности, включая судебную процедуру установления недобросовестности должника, право на обжалование соответствующего акта, возможность приводить свои доводы и доказательства, будут обеспечены. В таком случае уровень соответствующих процессуальных гарантий для должника в целом повысится без ущерба для реализации задачи исполнительного производства. Применение мер публично-правовой ответственности будет возможно только после исчерпания всех иных возможностей исполнения требования исполнительного документа с использованием «ординарного» инструментария принудительного исполнения, в том случае, если сам должник в судебной процедуре предоставления отсрочки или рассрочки, изменения способа и порядка исполнения не смог доказать свою добросовестность, невозможность по не зависящим от него причинам исполнить требование исполнительного документа. Соответствующий механизм будет способствовать и реализации принципа поощрения активности взыскателя в исполнительном производстве.

Единая процедура установления недобросовестности должника позволит исключить из КоАП РФ ответственность должника за неисполнение требований неимущественного характера в виде административных штрафов. Указанные штрафы могут быть предусмотрены самим Законом об исполнительном производстве^[29] и применяться без необходимости установления заново состава правонарушения в случае, если поведение должника признано недобросовестным. Такой подход позволит усилить значение соответствующих штрафов именно как мер косвенного принуждения в юридическом режиме исполнительного производства, а не классических мер административной ответственности. Завершая рассуждения о процедуре привлечения к ответственности в исполнительном производстве, подчеркнем, что такая процедура не применима к мерам уголовной и гражданско-правовой ответственности, которые подлежат применению в соответствии с общими требованиями и стандартами, установленными соответственно уголовным и гражданским законодательством.

Продолжим моделирование механизма ответственности в исполнительном производстве и ответим на вопрос о том, должны ли различаться по процедуре наложения и размеру штрафы за неисполнение законодательства об исполнительном производстве в отношении должника и иных лиц? Предположим, что такие различия будут оправданы с учетом того, что как было установлено, режим исполнительного производства не предполагает единого объекта правонарушения и, как следствие, единого состава правонарушения в исполнительном производстве^[30]. С учетом указанного было бы оправдано введение для должника более широкой «вилки» штрафов, чем предусмотрена сегодня, например, ч. 1 ст. 17.14 КоАП РФ^[31] для того, чтобы при привлечении к ответственности появилась возможность в полной мере учитывать имущественное положение правонарушителя, оценивать влияние уплаты штрафа в пользу государства на возможность конкретного должника выполнить свои обязательства перед взыскателем. Кроме того, не противоречит целям и задачи исполнительного производства возвращение механизма кратного увеличения штрафа за продолжающееся или повторяющееся недобросовестное поведение должника в исполнительном производстве. Напомним, что ст. 85 утратившего силу с 1 февраля 2008 г. Закона об исполнительном производстве предусматривалось удвоение штрафа при последующих нарушениях должником без уважительных причин новых сроков исполнения исполнительного документа, предписывающего совершения должником определенных действий или воздержание от их совершения, а первоначальный размер штрафа был значительно дифференцирован (до 200 минимальных размеров оплаты труда). Статьей 87 того же закона устанавливалась и дифференцированная ответственность в виде штрафа за невыполнение законных требований судебного пристава-исполнителя и нарушение законодательства об исполнительном производстве в размере до 100 минимальных размеров оплаты труда.

Выше мы пришли к выводу о том, что штрафы, накладываемые приставом на должника в исполнительном производстве, должны быть вписаны в общий механизм применения мер принуждения. В связи с указанным соответствующие штрафы в отношении должника должны быть перенесены из КоАП РФ в Закон об исполнительном производстве, что позволит, в том числе, предусмотреть их увеличение при продолжающемся нарушении, накладывать штраф неоднократно за неисполнение одной и той же обязанности, предусмотреть особый порядок установления вины должника (описанный выше). Очевидно, что такой механизм не может быть в полной мере вписан в юридический режим законодательства об административных правонарушениях, он обусловлен именно целями и задачей исполнительного производства.

Не будет противоречить основным началам исполнительного производства и введение для должника штрафов, кратных размеру долга. В отношении возможности введения штрафов в исполнительном производстве не в твердом размере, отметим, что уже сейчас штраф в размере, кратном стоимости имущества, подлежащего передаче в исполнительном производстве, предусмотрен ч. 2.1 ст. 17.14 КоАП РФ для эмитента и профессионального участника рынка ценных бумаг, осуществляющих учет прав на эмиссионные ценные бумаги, принадлежащие должнику и подлежащие списанию в пользу взыскателя в соответствии с исполнительным документом. Частью 2 ст. 17.14 КоАП РФ, как и ранее действовавшей ст. 86 утратившего силу Закона об исполнительном производстве, неисполнение банком или иной кредитной организацией требования исполнительного документа о взыскании денежных средств со счета должника влечет за собой наложение штрафа в размере 50% от суммы, подлежащей взысканию.

С учетом того что в указанных выше случаях адресатами мер ответственности являются иные, чем должник, субъекты исполнительного производства, вообще не имеющие юридически значимой заинтересованности в исполнительном производстве, тем более размер задолженности может учитываться при определении санкции в отношении неисправного должника при привлечении его и к публично-правовой ответственности (как и при определении размера исполнительского сбора, квалифицируемого сегодня как мера ответственности).

Установление корреляции между публично-правовой ответственностью должника и содержанием его обязательства в исполнительном производстве ни в коем случае не ставит под сомнение выдвинутый выше тезис о том, что должник в исполнительном производстве несет публично-правовую ответственность не за неисполнение требования исполнительного документа в целом, а за неисполнение конкретных процессуальных обязанностей в исполнительном производстве. Соотнесение суммы или существа долга с размером штрафа, например, за уклонение от предоставления информации о своем имущественном положении или явки по вызову судебного пристава как раз позволит дифференцировать и индивидуализировать воздействие на должника, повысить значение соответствующих мер ответственность именно в механизме принудительного исполнения, сделает меру воздействия соразмерной и справедливой. Вместе с тем взыскание штрафов с должника должно осуществляться не на основании отдельного исполнительного документа — постановления о наложении административного штрафа по итогам производства по делам об административных правонарушениях, а в рамках основного исполнительного производства, надлежащий процессуальный ход которого, реализация его задачи и обеспечивается установлением и применением соответствующего штрафа. В связи с указанным имущественные санкции в пользу государства должны взыскиваться в последнюю очередь, после удовлетворения основного денежного требования взыскателя, возмещения расходов взыскателя и государства на принудительное исполнение. В противном случае, как точно заметил С. В. Сарбаш, «кредитор может оказаться в ситуации, когда он будет вынужден наблюдать процесс уменьшения имущества должника по причине взысканных штрафов, тогда как сам будет продолжать ожидать получения реального исполнения»^[32].

В гл. 1 исследования мы констатировали, что особое место среди мер принуждения в исполнительном производстве занимает исполнительский сбор, который сегодня представляет собой пример смешанного юридического режима, объединяющего элементы частноправового (гражданская) и публично-правового (административная, процессуальная) режима ответственности. Исполнительский сбор как правовой институт существует исключительно в исполнительном производстве, поэтому мы сознательно не стали анализировать вопросы его применения в предыдущей главе, где прежде всего рассматривали реализацию в исполнительном производстве «чужих» видов юридической ответственности. Теперь пришло время определить место исполнительского сбора в предлагаемой модели принуждения, установить его назначение с учетом юридического режима исполнительного производства.

Как отмечают В. А. Гуреев и В. В. Гущин, в настоящее время институт исполнительского сбора сравнительно слабо исследован, в связи с чем продолжается дискуссия относительно его правовой природы. Ряд авторов исходят из того, что исполнительский сбор должен рассматриваться как определенная плата государству за «услугу» по принудительному исполнению, которую оно оказывает взыскателю. Такую плату за взыскателя вносит должник. Другие ученые полагают, что исполнительский сбор — имущественная санкция, применяемая к должнику за отказ от добровольного исполнения^[33]. Вопрос о правовой природе исполнительского сбора, как и других институтов исполнительного производства, имеет практический характер, от его решения зависит, каким образом должны быть определены условия и порядок его применения, как обеспечить его эффективное функционирование в системе иных мер принуждения в исполнительном производстве.

В соответствии со ст. 112 Закона об исполнительном производстве исполнительский сбор является денежным взысканием, налагаемым на должника в случае неисполнения им исполнительного документа в срок, установленный для добровольного исполнения исполнительного документа, а также в случае неисполнения им исполнительного документа, подлежащего немедленному исполнению, в течение суток с момента получения копии постановления судебного пристава-исполнителя о возбуждении исполнительного производства. Исполнительский сбор зачисляется в федеральный бюджет. Он устанавливается судебным приставом-исполнителем по истечении срока для добровольного исполнения, если должник не представил судебному приставуисполнителю доказательства того, что исполнение было невозможным вследствие непреодолимой силы, т. е. чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств.

Должник вправе обратиться в суд с заявлением об оспаривании постановления судебного пристава-исполнителя о взыскании исполнительского сбора, с иском об отсрочке или о рассрочке его взыскания, об уменьшении его размера или освобождении от взыскания исполнительского сбора. Суд вправе с учетом степени вины должника в неисполнении в срок исполнительного документа, имущественного положения должника, иных существенных обстоятельств отсрочить или рассрочить взыскание исполнительского сбора, а также уменьшить его размер, но не более чем на ¼ от общего размера. При отсутствии установленных ГК РФ оснований ответственности за нарушение обязательства суд вправе освободить должника от взыскания исполнительского сбора.

Мы позволили себе цитирование норм ст. 112 Закона об исполнительном производстве, чтобы на их основе попытаться определить правовую природу исполнительского сбора. Из текста ст. 112 Закона об исполнительном производстве следует вывод о том, что исполнительский сбор представляет собой меру гражданско-правовой ответственности. Помимо указания на то, что освобождение должника от взыскания исполнительского сбора осуществляется по основаниям, предусмотренным ГК РФ для освобождения от гражданско-правовой ответственности (гл. 25 ГК РФ), Закон об исполнительном производстве предоставляет право должнику обращаться в суд с иском об отсрочке или о рассрочке его взыскания, об уменьшении его размера или освобождении от взыскания исполнительского сбора^[34]. Очевидно, исковая форма защиты права, предполагающая равенство субъектов частноправового отношения, свидетельствует о гражданско-правовых отношениях государства и должника при взыскании исполнительского сбора. Развивая позицию о гражданско-правовом характере исполнительского сбора, следовало бы признать, что он представляет собой своеобразную разновидность законной неустойки.

Часть 1 ст. 112 Закона об исполнительном производстве устанавливает более строгую ответственность должника, чем определена ГК РФ, предусматривая единственное основание для освобождения от исполнительского сбора — невозможность исполнения вследствие непреодолимой силы, т. е. чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств, тогда как такой режим ответственности ст. 401 ГК РФ установлен не для всех должников, а лишь для лиц, не исполнивших обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности. Иные лица, исходя из п. 1 ст. 401 ГК РФ, должны признаваться невиновными, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от них требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, они приняли все меры для надлежащего исполнения обязательства. Обратим также внимание на п. 3 ст. 401 ГК РФ, который прямо предусматривает, что к обстоятельствам непреодолимой силы не относится, в частности, отсутствие у должника необходимых денежных средств. Верховный Суд РФ, очевидно, стремясь «смягчить» такой жесткий стандарт ответственности должника, установленный Законом об исполнительном производстве по отношению к ГК РФ, разъяснил, что при освобождении должника от взыскания исполнительского сбора судом обстоятельства непреодолимой силы применяются как исключительное основание для освобождения от уплаты исполнительского сбора лишь в отношении предпринимателей. Иные лица могут быть освобождены от уплаты исполнительского сбора, если они приняли все меры для надлежащего исполнения содержащегося в исполнительном документе требования^[35].

Однако анализ ст. 112 Закона об исполнительном производстве выявляет ряд обстоятельств, позволяющих усомниться в том, что исполнительский сбор представляет собой именно меру гражданско-правовой ответственности.

Во-первых, государство в связи с исполнением исполнительного документа вообще не вступает с должником в гражданские правоотношения, выступает по отношению к нему как властный субъект, осуществляющий публичное принуждение. Следовательно, от действий должника непосредственно у государства гражданско-правовых убытков не возникает (в отличие от взыскателя).

Во-вторых, исполнительский сбор применяется не только по частным, но и по публичным взысканиям, которые реализуются в рамках отношений «власти-подчинения», например, при взыскании недоимки по налогам. В данном случае говорить о гражданских правоотношениях между государством и должником не приходится, а «убытки» государства в связи с несвоевременным исполнением обязанности, подтвержденной исполнительным документом, возмещаются посредством использования публично-правовых механизмов пеней и штрафов. Кроме того, исполнительский сбор взыскивается не только по судебным, но и по несудебным исполнительным документам, однако в силу ст. 112 Закона об исполнительном производстве вопрос об отсрочке или о рассрочке его взыскания, об уменьшении его размера или освобождении от взыскания исполнительского сбора всегда решается судом в исковом производстве.

Как отмечал Конституционный Суд РФ, «…данная мера [исполнительский сбор] является не правовосстановительной санкцией, т. е. санкцией, обеспечивающей исполнение должником его обязанности возместить расходы по совершению исполнительных действий, осуществленных в порядке принудительного исполнения судебных и иных актов (как это имеет место при взыскании с должника расходов по совершению исполнительных действий), а представляет собой санкцию штрафного характера, т. е. возложение на должника обязанности произвести определенную дополнительную выплату в качестве меры его публично-правовой ответственности, возникающей в связи с совершенным им правонарушением в процессе исполнительного производства. Исполнительскому сбору как штрафной санкции присущи признаки административной штрафной санкции: он имеет фиксированное, установленное федеральным законом денежное выражение, взыскивается принудительно, оформляется постановлением уполномоченного должностного лица, взимается в случае совершения правонарушения, а также зачисляется в бюджет… Из этого следует, что в качестве штрафной санкции административного характера исполнительский сбор должен отвечать вытекающим из Конституции РФ требованиям, предъявляемым к такого рода мерам юридической ответственности»^[36].

Конституционный Суд РФ в процитированном выше постановлении определил правовую природу исполнительского сбора как меры публично-правовой ответственности, что, исходя из конституционных положений, предполагает определенный набор материально-правовых и процессуальных гарантий для лица, привлекаемого к ответственности, в том числе необходимость учета степени вины правонарушителя при определении размера дифференцированной законом санкции (как это предусмотрено, например, ст. 4.1 КоАП РФ при назначении административного наказания). Одновременно, исходя из ст. 1.1 и 3.2 КоАП РФ, исполнительский сбор по формальным признакам не может быть отнесен к административному наказанию^[37].

Соответствующий взгляд на правовую природу исполнительского сбора получил развитие в актах Верховного Суда РФ, который посчитал возможным учитывать степень вины должника не только при решении вопроса о снижении размера взыскания (как предусмотрено ч. 7 ст. 112 Закона об исполнительном производстве), но и при решении вопроса об освобождении от ответственности (что прямо не следует из Закона об исполнительном производстве)^[38].

С учетом указанного выглядит необоснованным использование законодателем иска в качестве процессуальной формы заявления требования об отсрочке или о рассрочке взыскания исполнительского сбора, об уменьшении его размера или освобождении от взыскания исполнительского сбора^[39]. Исходя из положений Закона об исполнительном производстве оспорить в порядке производства из публичных правоотношений постановление судебного пристава-исполнителя как незаконное лишь на том основании, что он, например, не уменьшил исполнительский сбор или не освободил должника от его уплаты, нельзя^[40], поскольку судебный пристав-исполнитель согласно ч. 1 ст. 112 Закона об исполнительном производстве при принятии решения о взыскании исполнительского сбора не должен по собственной инициативе выявлять обстоятельства, влекущие освобождение должника от взыскания исполнительского сбора либо уменьшение его размера. В данном случае действует презумпция виновности должника в неисполнении без уважительных причин требования исполнительного документа в установленный срок.

Подытоживая рассмотрение исполнительского сбора как меры юридической ответственности в исполнительном производстве, отметим, что сегодня он представляет собой пример смешанного юридического режима, объединяющего элементы частноправового (гражданская) и публично-правового (административная, процессуальная) режимов ответственности^[41].

Но обоснованно ли конструирование и применение исполнительского сбора именно как меры публично-правовой ответственности, предполагающей определенный набор гарантий для должника при ее наложении? Посмеем предположить, что приведенные выше особенности, или точнее коллизии и противоречия, в механизме исполнительского сбора как раз свидетельствуют о том, что исполнительский сбор мерой ответственности являться не должен, но представляет собой «рудимент» компенсации взыскателем затрат, понесенных органом принудительного исполнения, с последующим взысканием с должника. Как раз попытка развивать институт исполнительского сбора в несвойственном ему изначально направлении, желание придать ему новое назначение меры ответственности, привели к тем проблемам в его применении, которые мы обсудили выше.

Согласимся с В. А. Гуреевым, который, проанализировав историю развития исполнительского сбора в России и указав, что в дореволюционном российском законодательстве сбор уплачивался взыскателем, пришел к выводу о непоследовательности законодательных решений, которые на современном этапе привели к выхолащиванию подлинного назначения исполнительского сбора, проявили на первом плане несвойственную ему репрессивную функцию. По мнению ученого, едва ли стоит отрицать наличие фискальной функции исполнительского сбора^[42].

Например, в Великобритании предусмотрено удержание с взыскателя сбора за совершение действий по принудительному исполнению. Указанный сбор является обязательным условием для совершения исполнительных действий и мер принудительного исполнения соответствующими органами. Сборы дифференцированы и уплачиваются отдельно за каждое действие по принудительному исполнению. Например, за вынесение приказа о предоставлении должником информации — 55 фунтов стерлингов, за вынесение приказа об обращении взыскания на денежные средства — 110 фунтов стерлингов, за приказ о передаче во владение недвижимого имущества —121 фунт стерлингов и т. д.^[43] Вместе с тем допускается освобождение судом от уплаты сбора в зависимости от имущественного положения. Например, если ежемесячный доход заявителя составляет менее 1085 фунтов, то он может быть освобожден от уплаты указанных сборов^[44].

Исполнительский сбор с точки зрения назначения в механизме исполнительного производства должен квалифицироваться не как мера ответственности и (или) мера косвенного принуждения, а в качестве заранее установленной компенсации расходов государства на организацию принудительного исполнения. Выше, рассуждая о принципе поощрения активности взыскателя, мы предположили возможность возвращения в российское исполнительное производство (по примеру ряда иностранных государств) авансирования взыскателем расходов в исполнительном производстве с возможностью последующего взыскания их с должника. Однако по ряду социально-значимых требований (например, об уплате алиментов, возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью, взыскании заработной платы, иных видов денежного содержания) исполнительский сбор может взыскиваться непосредственно с должника. Указанное, однако, не делает его мерой ответственности, а освобождение взыскателя от бремени последующего взыскания с должника предварительно авансированных расходов направлено не на наказание последнего, а на справедливое распределение между должником и взыскателем экономических рисков в исполнительном производстве с учетом самого характера принудительно исполняемого требования и особенностей статуса взыскателя.

Квалификация исполнительского сбора не как меры ответственности, а как механизма компенсации расходов в исполнительном производстве влечет за собой переосмысление модели его применения. Например, в таком случае для взыскания исполнительского сбора не подлежит установлению недобросовестность должника (вина в неисполнении, наличие или отсутствие уважительных причин неисполнения), он взыскивается в любом случае на первом этапе исполнительского производства, как только должнику становится известно о том, что в отношении него возбуждена соответствующая процедура (если уплата сбора все-таки возложена на должника, а не взыскателя). Таким образом, основания для освобождения или уменьшения размера сбора не должны быть связаны с виной должника в неисполнении требований исполнительного документа. Такие основания могут быть схожи с теми, которые сейчас установлены для освобождения от уплаты государственной пошлины при обращении в суд или к нотариусу (в частности, перечисленные в ст. 333.37, 333.38 НК РФ), будут, например, включать в себя инвалидность должника, его несовершеннолетний возраст, статус должника как органа государственной власти и т. д. В данном случае государство возлагает на себя несение соответствующих расходов (относит их на счет федерального бюджета) не в связи с виной конкретного должника, а по соображениям социального, экономического или политического характера. С учетом имущественного положения должника (а не степени его вины в неисполнении, как сейчас предусмотрено ч. 7 ст. 112 Закона об исполнительном производстве) по его ходатайству судом может быть предоставлена отсрочка или рассрочка взыскания сбора, либо он может быть освобожден от его уплаты. В качестве компенсации расходов исполнительский сбор должен взыскиваться во второй очереди после удовлетворения требований взыскателя. Указанное актуально и в случае, если уплата исполнительского сбора будет возложена на взыскателя.

В судебной практике возникал вопрос о размере исполнительского сбора в конкретном исполнительном производстве в том случае, если его размер был нормативно изменен (повышен) в период между истечением срока на исполнение требования исполнительного документа и вынесением постановления о взыскании исполнительского сбора.

В одном из дел суд пришел к выводу о том, что правонарушение, которое является основанием для взыскания сбора (неисполнение в течение срока, установленного постановлением судебного пристава-исполнителя), окончено в момент истечения соответствующего срока, т. е. в период действия прежнего закона. Таким образом, новая редакция закона, отягчающая ответственность, не применяется^[45]. В случае если исполнительский сбор квалифицируется как компенсация расходов, соответствующие правила действия закона во времени, характерные для публично-правовой ответственности^[46], применению не подлежат. Вместе с тем указанные правила распространяются на такие меры, как ограничения специальных прав должника и права на выезд за границу, которые мы предлагаем считать мерами ответственности)^[47].

• [1] См. подробнее: Гальперин М. Л. Ответственность в гражданском судопроизводстве: актуальные вопросы теории и процессуальной политики. С. 36—38.
• [2] См., например: п. 1 ст. 1 Федерального закона от 24 июля 2007 г. № 210-ФЗ «О внесении изменений в Кодекс РФ об административных правонарушениях».
• [3] См., например: постановление Конституционного Суда РФ от 15 июля 1999 г.№ 11-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Закона РСФСР"О государственной налоговой службе РСФСР» и законов Российской Федерации"Об основах налоговой системы в Российской Федерации" и «О федеральных органахналоговой полиции»".
• [4] См., например: постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2005 г.№ 9-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 113 Налоговогокодекса РФ в связи с жалобой гражданки Г. А. Поляковой и запросом ФедеральногоАрбитражного суда Московского округа».
• [5] См., например: постановление Конституционного Суда РФ от 27 апреля 2001 г.№ 7-П «По делу о проверке конституционности положений Таможенного кодексаРФ в связи с запросом Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области, жалобами открытых акционерных обществ „Автоваз“ и „Комбинат „Североникель““, обществ с ограниченной ответственностью „Верность“, „Вита-Плюс“ и „Невско-Балтийская транспортная компания“, товарищества с ограниченной ответственностью"Совместное Российское-Южноафриканское предприятие „„Эконт““ и гражданинаА. Д. Чулкова».
• [6] См.: Гражданское право. Ч. I: учебник / под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого.М., 2005. С. 678.
• [7] В одном из судебных актов было отмечено, что «…поскольку о состоянии собственного имущества и об имеющихся доходах лучше осведомлен сам должник…, еслитаковая скрывается должником, при предоставлении…, в том числе косвенных доказательств недобросовестности должника, на него переходит бремя доказывания принятиявсех мер для удовлетворения требований кредиторов и предоставления… исчерпывающих сведений о собственном имущественном положении». См.: Определение Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 19 июля 2018 г. по делу№ А56−71 378/2015.
• [8] См.: Гальперин М. Л. Ответственность в гражданском судопроизводстве: актуальные вопросы теории и процессуальной политики. С. 90—97.
• [9] Так, по смыслу ч. 6 и 7 ст. 112 Закона об исполнительном производстве вопрособ отсрочке, рассрочке взыскания исполнительского сбора, уменьшения его размерас учетом вины должника в неисполнении, его имущественного положения, иных существенных обстоятельств рассматривается судом исключительно по заявлению должника.
• [10] URL: http://fssprus.ru/statistics/.
• [11] Например, в Великобритании взыскатель может обратиться в суд заявлениемо вынесении судебного приказа, обязывающего должника предоставить суду информацию о своих доходах, расходах и счетах (order the debtor to attend court for questioning). Длявынесения такого приказа взыскатель заполняет заявление по особой форме, в которойон должен указать фамилию и имя должника или его наименование (для юридическоголица), его адрес и информацию о судебном решении, в том числе размер присужденной суммы. Взыскатель обязан заплатить 55 фунтов стерлингов за рассмотрение указанного заявления. Вручение приказа должнику может быть осуществлено как самимвзыскателем, так и приставом. В последнем случае взыскателю снова придется внестиплату за данную услугу. В случае непредставления должником запрашиваемой судоминформации после получения приказа суд вызывает должника на допрос и запрашивает представление всех необходимых документов, включая чеки, банковские выписки, договоры, выписки по коммунальным платежам, информацию о счетах, которымион владеет. За непредставление сведений по указанному приказу или за представлениеложных сведений должник может быть подвергнут тюремному заключению при условии, что судебный приказ был вручен ему лично. По итогам представления информациивзыскатель может определиться относительно перспектив принудительного взысканияи выбрать меры принудительного исполнения, которыми хотел бы воспользоваться. См.:URL: https://www.gov.uk/government/publications/form-n316-application-for-order-that-debtor-attend-court-for-questioning.
• [12] См., например: Lazarus Estates Ltd v Beasley [1956] 1 QB 702, [1956] 1 All ER 341;Farley (Aust) Pty Ltd v JR Alexander & Sons (Q) Pty Ltd [1946] HCA 29.
• [13] «No Court in this land will allow a person to keep an advantage he has obtainedby fraud. No judgment of a court, no order of a Minister, can be allowed to stand if it has beenobtained by fraud. Fraud unravels everything. The court is careful not to find fraud unlessit is distinctly pleaded and proved; but once it is proved it vitiates judgments, contracts andall transactions whatsoever».
• [14] Определение Конституционного Суда РФ от 25 июля 2001 г. № 138−0 «По ходатайству Министерства Российской Федерации по налогам и сборам о разъясненииПостановления Конституционного Суда Российской Федерации от 12 октября 1998 годапо делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона Российской Федерации"Об основах налоговой системы в Российской Федерации»"; Постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2005 г. № 9-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 113 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки Г. А. Поляковой и запросом Федерального арбитражного суда Московского округа».
• [15] Предположим, что, например, ограничение специальных прав должника должнонакладываться лишь по истечении определенного времени после безуспешного применения ограничения на выезд за рубеж.
• [16] Как отметил В. Нестолий, в процедуре рассмотрении судом заявления об изменении способа и порядка исполнения при расчете суммы, взыскиваемой вместо предмета, который невозможно изъять, лица, участвующие в деле, могут не ограничиватьсяпредставлением в суде своих состязательных бумаг с прилагаемыми документами (письменными доказательствами). Следует лично участвовать в судебном заседании и (или)направить в суд своих представителей, чтобы предложить вопросы, которые необходимопоставить перед экспертами, и высказать свои соображения по кандидатуре конкретного эксперта (экспертного учреждения), которому следует поручить проведение экспертизы. Нестолий В. Деньги вместо вещи // ЭЖ-Юрист. 2013. № 20. С. 11.
• [17] Согласно разъяснению Верховного Суда РФ, вопрос о наличии оснований дляотсрочки и рассрочки решается судом в каждом конкретном случае с учетом всех имеющих значение фактических обстоятельств, к которым, в частности, могут относитьсятяжелое имущественное положение должника, причины, существенно затрудняющиеисполнение, возможность исполнения решения суда по истечении срока отсрочки. Припредоставлении отсрочки или рассрочки судам необходимо обеспечивать баланс прави законных интересов взыскателей и должников таким образом, чтобы такой порядокисполнения решения суда отвечал требованиям справедливости, соразмерности. Наличие отсрочки или рассрочки у одного из солидарных должников по исполнительномудокументу не является основанием для предоставления отсрочки или рассрочки исполнения другим солидарным должникам, поскольку фактические обстоятельства, влекущие возможность применения таких мер, носят индивидуальный характер. См.: п. 25,26 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 ноября 2015 г. № 50 «О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающихв ходе исполнительного производства».
• [18] См, например: постановление Арбитражного суда Московского округа от 15 марта2017 г. по делу № А41−3525/11.
• [19] Постановление Президиума ВАС РФ от 5 апреля 2011 г. по делу № А40−3823/08−91−22.
• [20] В одном из дел суд в порядке изменения способа и порядка исполнения присудилзаявленную взыскателем денежную сумму, необходимую для оплаты самим взыскателемработ, возложенных на должника, (вывоз мусора) в связи с тем, что должником не былопровергнут расчет взыскателя. См.: п. 13 Информационного письма Президиума ВАСРФ от 15 января 2013 г. № 153 «Обзор судебной практики по некоторым вопросамзащиты прав собственника от нарушений, не связанных с лишением владения».
• [21] Постановление Президиума ВАС РФ от 25 декабря 2012 г. № 10 562/12.
• [22] Цит. по: Громов А. А. Влияние невозможности исполнения на право кредиторапотребовать исполнения обязательства в натуре // Вестник гражданского права. 2016.№ 3. С. 9—31; № 4. С. 41—81. А. А. Громов отмечает, что, таким образом, для тогочтобы должник освободился от обязательства и, в том числе, от требования кредитораисполнить его в натуре, в силу положений закона он должен был доказать, во-первых, невозможность исполнения, а во-вторых, отсутствие своей ответственности за ее наступление. И в современной российской судебной практике суды, устанавливая невозможность исполнения, тем не менее присуждают должника к осуществлению предоставления в натуре, установив наличие его вины в ее наступлении.
• [23] По мнению ученого, и сложное имущественное положение должника не можетвыступать в качестве основания для предоставления отсрочки (рассрочки) в исполнении судебного акта. Абушенко Д. Б. Проблемы взаимовлияния судебных актов и юридических фактов материального права в цивилистическом процессе // КонсультантПлюс.2013.
• [24] Гальперин М. Л. Будущее исполнительного производства: проблемы взаимодействия материального и процессуального права. С. 40—57.
• [25] В том случае, если об изменении способа исполнения просит взыскатель, а не должник. Как замечает С. В. Сарбаш, рассуждая об исполнении просроченныхальтернативных обязательств, выбор способа исполнения кредитором позволяет емувыбрать денежный предмет исполнения и при просрочке не только притязать на взыскание долга, но и на уплату процентов за пользование чужими денежными средствами, чтов большей степени защищает кредитора и, кроме того, стимулирует должника сократитьпросрочку исполнения. Сарбаш С. В. Исполнение договорного обязательства // Консуль-тантПлюс. М., 2005.
• [26] Например, как отмечалось, в Дании пристав проводит встречу с взыскателеми должником для определения имущественного положения последнего, установления мер обеспечения в исполнительном производстве в отношении должника и егоимущества. Такая встреча обычно проводится в течение двух месяцев со дня получения приставом заявления взыскателя о возбуждении исполнительного производства. Должник может быть принудительно доставлен на встречу полицией. См.: EuropeanCommission Case Study on the Functioning of Enforcement Proceedings Relating to JudicialDecisions in Member States. P. 14; URL: http://ec.europa.eu/justice/effective-justice/files/enforcement_proceedings_final_report_en.pdf. P. 51.
• [27] См.: Парфенчиков А. О. Проблемы развития и совершенствования системы принудительного исполнения судебных актов и актов иных органов в Российской Федерации // Эффективность принудительного исполнения судебных решений и актов другихорганов: сб. материалов Международной научно-практической конференции / отв. ред.А. О. Парфенчиков, Д. X. Валеев. М., 2011. С. 12. Часть 1 ст. 17.14 КоАП РФ не предусматривает сейчас ответственность за непредставление таких сведений. Ответственностьза неисполнение требования о декларировании должником своего имущества (не предусмотренного пока законодательством) не может «камуфлироваться» общими нормамиоб ответственности за невыполнение любых законных требований судебного пристава-исполнителя (ч. 1 ст. 17.14 КоАП РФ).
• [28] См., например: Решение Ленинградского областного суда от 7 августа 2013 г.№ 7−490/2013; постановление Верховного суда Республики Дагестан от 16 февраля 2017 г.№ 4А-427/2016; постановление ФАС Волго-Вятского округа от 27 августа 2008 г. по делу№ А29−2418/2008. До урегулирования в законе вопроса предоставления должником имущественной декларации нельзя признать законной практику затребования под угрозойприменения меры ответственности, предусмотренной ч. 1 ст. 17.14 КоАП РФ, у самогодолжника сведений о его имуществе судебным приставом-исполнителем. См., например: постановление Санкт-Петербургского городского суда от 4 апреля 2011 г. № 4а-263/11.В гражданском процессе с учетом принципа состязательности отсутствует ответственность не только за отказ стороны от объяснений и представления доказательств противсебя, но даже за заведомо ложные объяснения. См. подробнее: Гальперин М. Л. Исполнительное производство: учебник для бакалавриата и магистратуры. С. 281.
• [29] Такое регулирование содержалось в ст. 85 утратившего силу Федерального законаот 21 июля 1997 г. № 119-ФЗ «Об исполнительном производстве».
• [30] В отличие от единого состава «неуважения к суду» в гражданском процессе. См., подробнее: Гальперин М. Л. Ответственность в гражданском судопроизводстве: актуальные вопросы теории и процессуальной политики. С. 44—65.
• [31] Размеры штрафов, налагаемых на должников в соответствии с ч. 1 ст. 17.14 КоАПРФ, являются символическими, особенно для физических лиц (от 1000 до 2500 руб.).
• [32] Сарбаш С. В. Исполнение договорного обязательства.
• [33] См. подробнее: Гуреев В. А., Гущин В. В. Исполнительное производство: учебникдля магистров. С. 291—294.
• [34] Частью 3 ст. 363 КАС РФ, напротив, предусмотрено, что вопрос об отсрочке илио рассрочке взыскания исполнительского сбора, об уменьшении его размера или освобождении от его взыскания рассматривается в специальном неисковом порядке, предусмотренном ст. 358 КАС РФ.
• [35] Пункт 75 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 ноября 2015 г.№ 50 «О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства». Указанное разъяснение, по всейвидимости, не может применяться при первоначальном взыскании исполнительскогосбора судебным приставом-исполнителем согласно ч. 2 ст. 112 Закона об исполнительном производстве, имеет значение лишь при рассмотрении судом вопроса об освобождении от взыскания исполнительского сбора.
• [36] Пункт 3 постановления Конституционного Суда РФ от 30 июля 2001 г.№ 13-П «По делу о проверке конституционности положений подпункта 7 пункта 1 статьи 7, пункта 1 статьи 77 и пункта 1 статьи 81 Федерального закона „Об исполнительномпроизводстве“ в связи с запросами Арбитражного суда Воронежской области, Арбитражного суда Саратовской области и жалобой открытого акционерного общества „Разрез"Изыхский“».
• [37] Несмотря на указанное, Верховный Суд РФ в п. 78 постановления ПленумаВС РФ от 17 ноября 2015 г. «О применении судами законодательства при рассмотрениинекоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства» посчиталвозможным применить нормы КоАП РФ по аналогии к порядку взыскания исполнительского сбора (в части вопросов правопреемства).
• [38] «Суд вправе с учетом степени вины должника в неисполнении в срок исполнительного документа, иных существенных обстоятельств… освободить должника от его[исполнительского сбора] взыскания» (п. 74 постановления Пленума Верховного СудаРФ от 17 ноября 2015 г. № 50 «О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства»).
• [39] Ранее ВАС РФ разъяснил, что должник вправе оспорить постановление судебногопристава-исполнителя о взыскании исполнительского сбора в тех случаях, когда полагает, что такое постановление не соответствует закону или иному нормативному правовому акту и нарушает его права и законные интересы (ч. 1 ст. 198 АПК РФ). См.: п. 10постановления Пленума ВАС РФ от 16 мая 2014 г. № 27 «О некоторых вопросах применения законодательства об исполнительном производстве». Верховный Суд РФ в своюочередь указал, что уменьшение размера исполнительского сбора, освобождение от егоуплаты могут осуществляться и в рамках производства об оспаривании постановленияо его взыскании, при этом уменьшение размера сбора судом не является основаниемдля признания постановления о взыскании сбора незаконным. См.: п. 74 постановленияПленума Верховного Суда РФ от 17 ноября 2015 г. № 50 «О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства».
• [40] За исключением случаев, когда должник в установленном законом порядкедо момента вынесения постановления о взыскании исполнительского сбора сообщилсудебному приставу о наличии обстоятельств, предусмотренных ч. 1 ст. 112 Законаоб исполнительном производстве.
• [41] См. подробнее: Гальперин М. Л. Исполнительное производство: учебник для бакалавриата и магистратуры. С. 398—403.
• [42] Гуреев В. А. Исполнительский сбор в современной модели исполнительного производства: штрафная санкция или плата за работу судебного пристава-исполнителя? //Законы России: опыт, анализ, практика. 2016. № 7. С. 68—74.
• [43] Civil and Family Court Fees // HM Courts & Tribunals Service. URL: https://www.gov.uk/government/publications/fees-in-the-civil-and-family-courts-main-fees-ex50.
• [44] Get Help Paying Court and Tribunal Fees // The Official Site of the Government of theUnited Kingdom. URL: https://www.gov.uk/get-help-with-court-fees.
• [45] Пункт 13 Бюллетеня судебной практики по административным делам Свердловского областного суда (третий квартал 2014 г.) (утв. постановлением президиума Свердловского областного суда от 19 ноября 2014 г.).
• [46] Рассматривая одно из дел по ранее действовавшему Закону об исполнительном производстве, суд решил, что поскольку исполнительский сбор является меройадминистративной ответственности, он может быть взыскан не позднее двух месяцевсо дня окончания срока, предоставленного судебным приставом для добровольногоисполнения требований исполнительного документа с учетом требований ст. 4.5 КоАПРФ. Согласимся с тем, что возможность взыскания исполнительского сбора сохраняется в течение всего периода исполнительного производства, он может взыскиватьсяи после окончания основного исполнительного производства, что характерно как раздля компенсационной или фискальной функции соответствующей меры. См.: Белоусов Л. В. Исполнительские штрафы и исполнительский сбор: вчера, сегодня, завтра //Арбитражная практика. 2005. № 5.
• [47] Например, в соответствии с Федеральным законом от 26 июля 2017 г. № 190-ФЗ «О внесении изменений в статьи 65 и 67 Федерального закона „Об исполнительномпроизводстве“» были изменены основания и порядок применения временных ограничений на выезд должника из Российской Федерации. В соответствии со ст. 2 указанного Федерального закона, он вступает в силу с 1 октября 2017 г., а временные ограничения на выезд, примененные к должникам в рамках исполнительного производствадо дня вступления в силу изменений, снимаются по правилам, установленным новымзаконом. В данном случае временные ограничения применяются как меры процессуального характера, в отношении действия которых во времени применяется общееправило процессуального права о ведении дела в соответствии с теми правилами, которые действуют в момент совершения соответствующего действия (ч. 3 ст. 1 ГПКРФ). В том случае, если ограничения квалифицировались как меры публично-правовойответственности, необходимо было бы установить, смягчает ли новый закон ответственность, улучшает ли положение лица, к ответственности привлеченного. См., например: Иванов А. А. Проблемы публичного права России: взгляд со стороны // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2017. № 2. С. 46—59. При примененииновых мер ответственности (как и любых мер правового регулирования) необходимоисходить из разумных ожиданий участников оборота относительно последствий неисполнения ими своих обязательств, которые они должны предвидеть еще в момент нарушения. См., например: Хаванова И. А. Обратная сила налоговых законов и идеалы предсказуемости права // Финансовое право. 2017. № 3. С. ЗА—38. В частном праве такжесуществует идея «принятия риска» нарушителем обязательства. Материализовавшийсяриск неисполнения обязательства должен соответствовать предполагаемым рискам, принятым на себя должником. Предвидение должником убытков в ряде стран принимается во внимание при рассмотрении вопроса о причинно-следственной связи. См.: Богданова Е. Е. Тенденции развития гражданско-правовой ответственности за нарушениеобязательств: проблемы и перспективы // Lex russica. 2017. № 5. С. 2А—37.