Aequitas, humanitas, natura rerum, jus naturale

Наряду с положительным правом наши источники нередко упоминают, как об особых системах права или как об особенных силах, которые создают право, об aequitas, humanitas, natura rerum и jus naturale.

I. Займемся сначала вопросом об aequitas¹. Ссылки на aequitas попадаются у римских юристов на каждом шагу для мотивировки отдельных решений и общих законодательных норм. Под именем aequitas юристы разумели особый принцип, которым должен руководиться как законодатель при создании норм права, так и юрист-практик при применении этих норм к отдельным случаям. Содержание этого принципа в общих чертах таково: законодатель должен постоянно заботиться о том, чтобы его деятельностью не нарушалось равенство всех граждан перед законом — aequitas. Это равенство практически сводится к следующему: разрешая вопрос о том, какие нормы должны быть созданы, какие интересы и потребности граждан должны быть приняты правом под свою защиту, законодатель должен строго придерживаться такого масштаба, который был бы одинаково применим ко всем лицам в обществе и стоял бы над ними. Он не должен поэтому руководиться желанием выдвинуть вперед интересы отдельных лиц или какого-нибудь одного класса. Законодатель, который желает следовать принципу aequitas, не должен быть проникнут сословными или партийными интересами; напротив, он должен руководиться соображениями общего блага всего гражданского общества. Только это общее благо всего народа является масштабом, одинаково применимым к оценке притязаний и интересов каждого члена и каждого класса общественного союза. Законодатель, руководимый принципами aequitas, может наделить какой-либо класс граждан особыми преимуществами лишь в том случае, если это необходимо для процветания и крепости всего общественного союза. Неосновательное предпочтение, оказываемое законодателем одному классу граждан перед другими, составляет iniquitas juris^[1][2]. Таковы требования, которые aequitas предъявляет к законодателю.

Что касается юристов, которые применяют и разрабатывают право, то от них этот принцип требует, чтобы они в своих работах не искажали тех мыслей, которые проводит законодатель, руководясь соображениями общего блага. Aequitas классического права требует от юристов-практиков, чтобы они, толкуя юридические нормы, старались открыть, какая мысль лежит в основе каждого положения права, т. е. чтобы они руководились не буквой, а смыслом закона, стремились применять право в том духе, в каком оно создано законодателем, руководящимся принципом aequitas. Отсюда в источниках наших нередко ссылкою на aequitas обозначается согласие известного решения или теоретического вывода юриста со смыслом и основной идеей применяемых им норм права.

II. Вторым принципом, содержание которого нами должно быть выяснено, является humanitas. Часто отдельная норма или решение мотивируются юристами ссылкой на соответствие этой нормы или решения с humanitas (humanum est). Под этим именем разумеется принцип, отличный от aequitas¹. Как показывает самое слово, принцип этот требует от законодателя уважения к человеческой личности. Он требует, чтобы в праве отсутствовали нормы, унизительные для человеческого достоинства. Поэтому нормы, узаконяющие рабство, в глазах классических юристов несомненно не являются гуманными. Но совершенно другое дело, соответствуют ли эти нормы принципу aequitas. На этот вопрос римские юристы не дают нам прямого ответа, но надо полагать, что они признают рабство необходимым злом: не считая рабство гуманным установлением, они не требуют, однако, его отмены, потому что не могут представить себе другого общественного строя, кроме основанного на рабстве, и опасаются, что уничтожение рабства повело бы к слишком сильному замешательству в государственной жизни. Поэтому они склонны признать существование рабства согласным с требованиями общего блага всего гражданского общества, т. е., с aequitas, но несогласным с гуманностью (а также и с jus naturale, как увидим ниже). Из этого примера ясно, что aequitas и humanitas могут расходиться в своих требованиях к законодателю^[3][4].

III. Третий принцип, с которым мы должны познакомиться, есть natura rerum. Нередко юристы мотивируют свои решения тем, что сама жизнь часто подсказывает законодателю, как надо нормировать юридические отношения. Если законодатель не так будет нормировать отношения, как они слагаются на практике, то нормы, созданные им, будут часто иметь мало шансов на практический успех. Например, если бы законодатель постановил, что заемщик должен возвращать те самые вещи, которые он получил взаймы, то это не соответствовало бы самой природе договора займа, потому что она предполагает потребление отданных взаймы вещей, и это предписание не могло бы осуществляться на практике. Законодатель должен считаться с тем, как юридические отношения складываются в жизни и какие нормы подсказывает ему сама жизнь.

IV. Наконец, в источниках мы встречаем еще одно понятие, с которым мы должны познакомиться в настоящем отделе; мы разумеем так называемое;^ naturale. Под этим термином римские классические юристы понимают нечто, совершенно отличное от только что охарактеризованной нами natura rerum. Понятие jus naturale возникло у римских юристов под влиянием знакомства с греческой философией. Общим верованием классических юристов является представление, что весь мир проникнут естественным разумом (ratio naturalis) и что этот разум устанавливает порядок в жизни, который вечен, безусловен и разумен. Такой порядок естественный разум предписывает и для юридических отношений: было время, когда этот порядок применялся, но потом он был забыт. Задача юриста заключается в том, чтобы открыть диктуемые этим естественным разумом нормы, которые являются общими для всех времен и народов, и переносить их в действующее право¹. Таково теоретическое верование классических юристов.

Конечно, если бы римские юристы были такими же теоретиками, как греческие философы, то они могли бы увлечься абстрактной теорией и создать систему норм очень стройную, право, может быть, очень разумное, но не соответствующее практическим нуждам современного им оборота и непонятное обществу, среди которого это право должно было применяться. От этой опасности избавило классических юристов то обстоятельство, что постоянные столкновения с действительной жизнью, возникавшие при разрешении отдельных практических казусов, не позволяли им забывать требования, которые предъявляла к юриспруденции сама жизнь, и чрезмерно увлекаться проведением в действующее право начал juris naturalis, как они представлялись их воображению. Так, многие классические юристы учат, что «jure naturae omnes homines liberi nascuntur»^[5][6], но, по указанным выше соображениям, они не требуют быстрой и полной отмены рабства, а довольствуются смягчением участи рабов там, где это было возможно. Главная заслуга учения о jus naturale для римской юриспруденции заключается в том, что оно помогло юристам усвоить себе представление о праве, как о целом, проникнутом общими принципами, и поддержало в них стремление приводить нормы права в научную систему.

• [1] Последующее изложение основано главным образом на моей книге: «Опыт характеристики понятий aequitas и aequum jus в рим. класс, юриспруденции». М., 1895 г.
• [2] См. к этому: Ulp. L. 1 pr. D. 2, 2. Hoc edictum summam habet aequitatem et sinecujusquam indignatione injusta: quis enim aspernabitur idem jus sibi dici, quod ipsealiis dixit vel dici effecerit. Cic. Top. 4. Valeat aequitas, quae paribus in causis paria juradesiderat L. 20 § 1 C. 8, 50… propter utilitatem pablicam… aequum est… Tac. Ann. Ill, 27: Pulso Tarquinio adversum patrum factiones multa populus paravit tuendae libertatiset firmandae concordiae: creatique decemviri et accitis, quae usquam egregia, compositaeduodecim tabulae, finis aequi juris. Nam secutae leges etsi aliquando in malefkos ex delicto, saepius tamen dissensione ordinum et apiscendi inlicitos honores aut pellendi claros virosaliaque ob prava per vim latae sunt. Liv. 3. 34. — Cp.: о римской aequitas ст. Kipp1 a у Pauly-Wissowa, Realenc., I, s. h. v.
• [3] См., напр.: L. 85 (84) pr. D. 28, 5 Paul… et humanius est et magis aequitatis rationesubnixum… L. 37 D. 40, 5 Marcus ap. Ulp. Aequius videtur… neque humanum fuerit…
• [4] To, что мы называем здесь, следуя терминологии источников, принципом humanitas, в современной литературе нередко именуется принципом равенства перед законом; см., напр., Чичерин, Фил. пр., стр. 99 слл. Этот принцип в античном мире не играл большойроли и был выдвинут на первый план только законодательствами нового времени (Чичерин, стр. 105—107; стр. 308 сл. Jellinek, op. cit., стр. 297 слл.; 369 слл.); состоит он в том, что законодатель, признавая повсюду равную человеческую природу, должен считатьсяс неотъемлемыми правами человеческой личности, как таковой, и за всеми лицамистараться обеспечить равную степень гражданской (если не политической: Чичерин, стр. 308 сл.) свободы. К римскому праву все эти положения в такой степени относитьсяне могут, как это, по-видимому, признает и Чичерин: у римлян на первом плане стоитинтерес общего блага, а затем уже следуют соображения о правах личности, причем этиправа не считаются неотъемлемыми (ср.: Jellinek, стр. 278 сл.; 283; 286 сл.); см. также: Mauxion, Essai sur les elements et devolution de la moralite (1904 г.), стр. 108 слл. С современной точки зрения принцип равноправия, как мне кажется, сводится к комбинации принципа общего блага (aequitas) и неприкосновенности личного достоинства (humanitas). См. мою статью в «Моек, еженедельнике» 1906 г., № 15. — Ср. ниже, § 5,1.
• [5] См. Gai I, 189. L. 1. pr. D. 41, 1. § 11 J. 1, 2. L. 11. D. 1, 1. Cf. Ulp. L. 1 § 3 D. 1, 1. Bonfante, dir. rom., стр. 120 слл. Хвостов, История рим. пр., § 50, III.
• [6] L. 4§ 1; 1. 5. D. 1, 5. L. 4 D. 1,1. L. 32 D. 50, 17. L. 2 D. 40, И. L. 64 D. 12, 6 § 2. J. 1, 2.