Возможность применения системы Макаренко в православной педагогике

Мы уже не раз отмечали, что идеологические установки Макаренко существенно отличаются от православного вероучения. Однако нам следует больше сосредоточиться на тех психолого-педагогических закономерностях, которые были им открыты и подумать над тем, как они проявляются в православно ориентированных учебных заведениях. Педагогика Макаренко, как мы видели, строится на определенном понимании коллектива. Поэтому и нам нужно рассмотреть несколько подробней эту ключевую для Антона Семеновича категорию.

Общепризнан тезис о том, что человек есть существо общественное. Это означает прежде всего, что каждый из нас учитывает в своих действиях наличие другого. Каждый человек так или иначе открыт другому. И даже если эта открытость остается пассивной, все равно, по верному замечанию Х. Ортеги-и-Гассета, именно осознание факта нашего сосуществования с другими людьми является матрицей всех возможных социальных отношений. Общество есть диалектическое единство личностей. И хотя оно и не имеет «единого субъекта сознания», тем не менее остается реальным. «Общество», — писал С. Л. Франк, — «в отличие от единичного одушевленного существа, есть в качестве соборного единства не некое „я“, а — „мы“; его единство существует, присутствуя и действуя как сознание общности, как идея „мы“ в отдельных его членах».

Говоря о коллективе как о конкретном выражении (или даже воплощении) социальности, следует заметить, что коллектив как общность также способен сказать: «мы». Если нет этого «мы», то нет и коллектива, нет его «суверенитета» (как выражался Макаренко). Но наличие «мы» это лишь необходимое, а не достаточное условие существования подлинного коллектива. «Мы» может прозвучать и от лица толпы, собравшейся на митинг. Но толпа — это не коллектив. Поэтому как педагогическое средство нами может быть принят лишь тот коллектив, в котором «мы» не уничтожает «я». А это возможно только в том случае, если, говоря языком М. Бубера, для каждого «я» другой открывается как «ты». В противном случае коллективизм чреват авторитаризмом и подавлением личности.

И хотя Макаренко не признавал возможным наличие в педагогическом труде хотя бы одного процента брака, нужно отметить, что в его «Педагогической поэме» можно видеть несколько примеров серьезных противоречий между «я» и «мы», которые разрешались далеко не в пользу первого. Наиболее ярким из них является, на наш взгляд, история Чобота. Этот воспитанник полюбил крестьянскую девочку, поступившую в колонию из близлежащего села, хотел на ней жениться, уйти из колонии и завести в деревне свое хозяйство. Его возлюбленная Маруся не знала как поступить и обратилась за советом к Макаренко. Он после беседы с ней решил, что ей рано замуж, она должна учиться. Такое же решение принял и совет командиров. Вообще здесь необходимо отметить, что в колонии имени Горького воспитанник не мог обзавестись семьей, поступить куда-либо на учебу или принять какое-либо иное решение о серьезных переменах в своей жизни без разрешения совета командиров. Последний довольно жестко контролировал личную жизнь колонистов. В истории же с Чоботом недовольство коллектива вызвали прежде всего его частнособственнические интересы. Мы уже говорили о том, что Макаренко стремился воспитать совершенно иной социальный тип. Удрученный своей неудачей, Чобот впал в уныние и через несколько дней наложил на себя руки. С христианской точки зрения это серьезная катастрофа, в колонии же случившееся не вызвало какой-то заметной реакции. Поразительно, но Чобота практически никто не пожалел, лишь девочки, да и те вяло. Макаренко воспитывал прекрасных коллективистов, способных на любую жертвенность, но в плане личной жизни мы видим у них постоянные осложнения. Одна из воспитанниц скрывала свою беременность, а когда родила ребенка, то тут же задушила его. Другой пришлось сделать аборт. Так что такое предельное проявление личности как чувство любви нередко ставило Макаренко в тупик. Здесь видимо сыграло определенную роль и то, что сам Антон Семенович женился в 40 лет и никогда не имел своих детей. Впрочем надо признать, что написанная им уже после работы в колонии и коммуне «Книга для родителей» содержит множество тонких наблюдений и предлагает огромное количество дельных советов в том числе и в вопросах полового воспитания. К последним могут прислушаться и православные педагоги.

Так что коллектив — это действительно мощное воспитательное средство, но только им нужно умело пользоваться. Коллективная педагогика может легко превратиться в подавление личности. Макаренко это понимал, но не всегда ему удавалось избегать этой опасности.

В целом же мы должны признать, что педагогика Макаренко отражает закономерности, которые действуют в любом закрытом учебном заведении. Коллектив, созданный по его рецептам, является образцовым средством для культивирования любой идеи. Поэтому, отказавшись от коммунистической идеологии, можно поставить коллектив на службу любой другой системе ценностей. И здесь советы Макаренко из области педагогической техники вполне сохраняют свое значение. Методы создания и сохранения коллектива, метод его развития по определенным перспективным линиям, метод взрыва, необходимость труда, игры и режима — все это может взять на вооружение и православный педагог. Даже столь смущающая многих военизация может применяться в православной педагогике. Достаточно вспомнить уже несколько десятилетий существующих в Европе православных «Витязей» или наш молодой «Пересвет». Конечно для нас военная эстетика должна иметь несколько иную окраску, чем у Макаренко. Ее задачей может стать воспитание патриотизма и чувства преемственности по отношению к воинам, прославившим наше Отечество в прежние века. Скажем к слову, что у Макаренко был план переселения колонии имени Горького из Полтавы в Запорожскую область. И он планировал активно использовать в воспитательных целях эстетику Запорожской Сечи. Этот план не удался, но он показывает, что и макаренковский коллектив вполне был способен опереться на национальные традиции.

В целом же в отношении эстетики, культивируемой в коллективе, нужно заметить, что православие обладает огромным запасом средств, способных подлинно преображать детскую душу. В «Педагогической поэме» мы видим как даже этот коллектив стихийно стремился создать свою обрядность, насыщенную особой символикой (праздник первого снопа, день рождения Горького и т. п.).Православие же дает уже готовый набор богослужебных действий, реально сообщающих благодатную помощь и воспитанникам, и воспитателям. Таким образом, православие может восполнить и одухотворить многие интуиции Макаренко.

В заключении скажем, что в случае с педагогической системой Антона Семеновича Макаренко мы должны еще раз воспользоваться мудрым советом святого Василия Великого и уподобиться пчелам, которые стремятся во всяком цветке отыскать нектар. Пожалуй, что это универсальный принцип, определяющий отношение православной педагогики к обширному внешнему педагогическому наследию, которое нуждается сегодня в нашем осмыслении и активной творческой рецепции.