Художественная реализация категории соборности в «малой» прозе В. Белова 60-90-х годов XX века

В 70−90-е годы XX века отечественные литературоведы обратились к исследованию категории соборности. Это происходит в связи со стремлением ученых анализировать произведения русской литературы, опираясь на присущее нашей культуре духовное, религиозное понимание человеческих ценностей. В конце прошлого века также заметна активизация интереса исследователей к русской классике. Появляются работы В. Кожинова, Ю. Селезнева,.

B. Непомнящего, И. Есаулова, М. Дунаева и других, в которых происходит «прорыв» к духовным православным истокам русской литературы.

В научных трудах «В мире Достоевского» Ю. Селезнева, «И назовет меня всяк сущий в ней язык.», «Пророк в своем отечестве» В. Кожинова, «Благодатный дух соборности» Ю. Сохрякрова, «Категория соборности в русской литературе» И. Есаулова, «Православие и русская литература» М. Дунаева и некоторых других затрагивается и применяется непосредственно категория соборности. Учеными были осмыслены общие подходы к проблеме соборности и разработаны некоторые ее аспекты. Наиболее глубокий анализ проявления в художественной литературе интересующей нас категории проделан И. Есауловым в указанной выше монографии. В ней ученый обосновывает новую теоретическую концепцию анализа литературных произведений, связанную с «доминантным для отечественной культуры типом христианской духовности» [67. С. 3]. Есаулов справедливо утверждает необходимость создания такой истории русской литературы как научной дисциплины, которая бы «совпадала в своих аксиологических координатах с аксиологией объекта своего описания» [68. С. 382]. М. Дунаев развивает эту мысль: «Важнейшее в нашей отечественной словесности — ее православное миропонимание, религиозный характер отображения реальности» [59. Т.1.

C.З]. Православная духовность — та основа, на которой возросла русская культура и русская литература. На протяжении многих веков Православие было нравственной опорой русского человека. Именно под влиянием православного христианства происходило формирование мировоззрения русского народа и отечественного типа культуры.

И. Есаулов, рассматривая категорию соборности как одну из ведущих категорий православия, проследил ее воплощение в произведениях отечественной словесности на материале произведений, которые стали этапными для развития русской литературы: «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона, «Слово о полку Игореве», «Капитанская дочка» А. Пушкина, «Миргород» и «Мертвые души» Н. Гоголя, «Война и мир» JI. Толстого, «Братья Карамазовы» Ф. Достоевского, рассказы А. Чехова, произведения В. Набокова и И. Шмелева и некоторые другие. Таким образом, ученый выделяет магистральную линию развития русской литературы, показывая ее неразрывную связь с православным христианством.

Продолжателями духовных традиций русской классики в литературе XX века стали авторы так называемой «деревенской» прозы: Ф. Абрамов, В. Астафьев, В. Белов, В. Распутин, В. Шукшин и другие. Истоки ценностей этих писателей достаточно четко обозначил Ф. Кузнецов: «Вне жгучего, кровного биографического родства писателя с тем миром народной крестьянской жизни, о котором он пишет, вне глубинных, личностных связей его с народной культурой, связей. через традиции, слово и дух русской литературы, нам не понять Ф. Абрамова, равно как и многих других современных наших прозаиков» [97. С. 87]. На фоне утверждавшегося на протяжении XX века в жизни и литературе эвдемонического типа культуры, направленного на удовлетворение земных потребностей человека, в творчестве писателей этого направления доминантой становится сотериологическое осмысление человеческого бытия. Писателям-«деревенщикам» удалось в своих произведениях воплотить особенности русского национального сознания, по сути своей «православного, опирающегося на христианскую этику» [111. С. 11].

Одним из самых ярких представителей указанного направления литературы XX века является Василий Иванович Белов. Его писательский талант неразрывно связан с северорусским крестьянством, с родной ему вологодской землей, с народным пониманием нравственности.

Литературная известность приходит к В. Белову с появлением повести «Привычное дело» (1966). Хотя к этому времени уже были написаны и опубликованы небольшая повесть «Деревня Бердяйка» (1961), а также рассказы «На Росстанном холме», «Весна» (1964), «За тремя волоками» (1965), которые по глубине художественного осмысления жизни не уступают «Привычному делу». Тем не менее, ранние рассказы и другие произведения Белова «малой» формы в 60−70-е годы не получили должного внимания критиков и литературоведов, а вокруг «Привычного дела» разгорелась критико-литературоведческая полемика. И в последствии рассказы писателя, созданные в 60−90-е годы («Скакал казак», «Такая война», «Ершов — гармонный мастер», «Гоголев», «Колоколена», «Прежние годы», «Гудят провода», «Скворцы», «Иду домой», «Кони», «Бескультурье», «Новострой», «Дама с горностаем», «Одна из тысячи», «Речные излуки», «Калорийная булочка» и многие другие) интересовали лишь отдельных историков литературы и критиков: Ф. Кузнецова, Ю. Селезнева, В. Кожинова, В. Емельянова, JI. Ершова. Исключение составляет цикл «Воспитание по доктору Споку» (1968;1978), где характер нашего современника показан в ситуации сложного духовно-нравственного поиска. К анализу этой группы рассказов обращались М. Гиршман, И. Чуйчук, А. Овчаренко, Ю. Дворяшин, JI. Ершов, А. Карпов, В. Евсеев, В. Емельянов, А. Болыиева, Ю. Селезнёв, А. Большакова, В. Не-дзвецкий и В. Филиппов.

В 80−90-е годы Белов создал цикл рассказов «В кровном родстве». В этих произведениях отразилось кризисное, критическое положение русской деревни в конце XX века. Здесь же писатель художественно воплощает эсхатологическое понимание хода истории человечества.

В нашей работе мы рассматриваем «малую» прозу В. Белова, обращаемся к «малым» прозаическим формам: небольшим повестям, отдельным рассказам и циклам, очеркам, сюжетным и лирическим зарисовкам. Большинство произведений «малой» прозы В. Белова — это рассказы. Поэтому термины «малая» проза и «рассказы» могут использоваться как синонимы.

Наше внимание привлекли именно произведения «малой» прозы В. Белова именно потому, что они активно создавались писателем с самого начала творческой деятельности и создаются по сей день, то есть в них воплотилась большая часть волнующей писателя проблематики, максимально многообразно отражены интересующие автора характеры и, в целом, весь художественный мир его произведений. Как правило, в исследованиях, посвященных малой прозе В. Белова, игнорируется христианский подход к осмыслению произведений писателя. О необходимости применения именно такого подхода свидетельствуют слова Белова: «. религиозное отношение к жизни постепенно и сперва неосознанно вырабатывалось в моем сердце. Оно объясняет сейчас и мою чисто литературную задачу, поскольку я дерзнул заняться именно литературой» [23. С. 107].

Н. Нерезенко одна из первых указала на присутствие религиозного взгляда на мир и художественно воплощенной категории соборности в «деревенской» прозе. Исследуя особенности художественного проявления национального самосознания в произведениях Ф. Абрамова, она пришла к выводу: «Категория соборности. играет важную роль в творчестве Ф. Абрамова, определяя его (творчества) духовный смысл, обуславливая нравственно-философскую проблематику произведений» [111. С. 19].

Актуальность нашей работы обусловлена необходимостью, во-первых, осмыслить различные подходы к категории соборности, выраженные в современном литературоведении, во-вторых, исследовать «малую» прозу В. Белова в контексте его творчества с точки зрения христианской аксиологии и выявить в произведениях писателя способы художественной реализации религиозного православного взгляда на мир.

Выбор темы связан с тем, что категория соборности — одна из центральных философско-эстетических категорий — на сегодняшний день трактуется неодинаково, и назрела необходимость подвести определенный итог ее осмысления, а также обусловлен стремлением на примере анализа конкретных произведений проследить особенности ее воплощения в русской литературе 60−90-х годов XX века. Поэтому предметом исследования является изучение реализации категории соборности в «малой» прозе В. Белова и других авторов 60−90-х годов XX века, а объектом — «малая» проза В. Белова, В. Шукшина, Ф. Абрамова, В. Распутина, В. Солоухина, В. Ерофеева, Л. Петрушев-ской, Саши Соколова и других авторов, а также труды В. Кожинова, Ю. Селезнева, И. Есаулова, М. Дунаева, Ю. Сохрякова.

Основная цель диссертации — выявить художественную реализацию категории соборности в «малой» прозе В. Белова 60−90-х годов XX столетия. В связи с этим представляется необходимой постановка следующих задач:

— определить основные особенности реализации категории соборности в художественных произведениях;

— обнаружить воплощение категории соборности в исследуемых произведениях на уровне общей идейно-эстетической и эмоционально-ценностной ориентации;

— осмыслить типологию героев и взаимодействие голосов автора-повествователя и персонажей в «малой» прозе В. Белова в связи с художественной реализацией категории соборности;

— выявить особенности воплощения пространственно-временных координат в эволюционирующем контексте «малой» прозы В. Белова.

Анализируемые произведения рассматриваются в контексте литературного развития 60−90-х годов и прежде всего такого яркого явления этого периода как «деревенская» проза, виднейшим представителем которой является В. Белов. В работе также уделяется внимание и творческому освоению В. Беловым духовных традиций русской классики XIX века.

Целью и задачами обусловлен выбор метода исследования, в основе которого синтез историко-генетического, сравнительно-исторического и типологического подходов к изучению литературного произведения. Методологической базой диссертации послужили работы философов, литературоведов, критиков М. Бахтина, В. Головко, М. Дунаева, И. Есаулова, А. Есина, И. Ильина, Н. Ильина, В. Кожинова, Б. Кормана, Д. Лихачева, Ю. Селезнева и других.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Философско-эстетическая категория соборности в области литературоведения выступает как несущее христианский код русской литературы начало, художественно реализуемое на разных уровнях содержания и формы литературного произведения.

2. Православное осмысление человеческой жизни как трагедии заключается в свободном отречении человека от своей воли и подчинении воле Божьей. Утверждение высшего предназначения личности, проявление в ней образа Божьего связано со страданиями, лишениями, утратами и гибелью. Осознание человеком неизбежности жизненного трагизма — важнейшая черта идейно-эстетического воплощения категории соборности, реализуемая в ряде произведений русской классической литературы и «малой» прозе В. Белова 60−90-х годов XX века.

3. Категория соборности в художественном мире «малой» прозы В. Белова реализуется на уровне типологии героев (соборный, внесобор-ный, амбивалентный типы), а также через взаимодействие голосов автора и персонажей.

4. Художественное воплощение пространства и времени в эволюционирующем контексте «малой» прозы В. Белова и рассказах авторов «деревенской» прозы 60−90-х годов XX века связано с хронотопом оскудения и испытания, сопряжено с православно ориентированной пространственно-временной системой координат и выражает соборное понимание жизни.

Научная новизна работы заключается, во-первых, в систематизации и формулировке противоречиво трактуемой в современном литературоведении категории соборности, во-вторых, в установлении определенных особенностей проявления этой категории в литературных произведениях и в создании на этой основе новой интерпретации «малой» прозы В. Белова и других авторов 60−90-х годов XX века.

Практическая значимость диссертации состоит в том, что предлагаемые в работе подходы к анализу, интерпретация произведений, выводы могут быть использованы для дальнейшего осмысления творчества отечественных писателей XX века и соотнесения их произведений с духовными традициями русской культуры и литературы, а также при создании общих лекционных курсов по истории русской литературы XX столетия, теории литературы, при проведении в спецкурсов и спецсеминаров по деревенской прозе и творчеству В. Белова.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации были изложены и обсуждены на заседании кафедры литературы и методики ее преподавания Армавирского государственного педагогического университета. Работа проходила апробацию на Всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Перспектива — 2002» в г. Нальчике (2002 г.), на Первой, Второй и Третьей Международных конференциях «Наследие В. В. Кожинова и актуальные проблемы критики, литературоведения, истории, философии» в г. Армавире (2002, 2003, 2004 гг.), а также на ежегодных внутривузовских конференциях АГПУ «Развитие непрерывного педагогического образования в новых социально-экономических условиях на Кубани» в г. Армавире (1998, 2002, 2003 гг.). Материалы и результаты исследования использовались в лекциях и спецкурсах на филологическом факультете Армавирского государственного педагогического университета.

Структура диссертации. Работа состоит из Введения, четырех глав, Заключения и библиографии, которая насчитывает 187 источников. Объем диссертации 191 страница.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Итак, соборность — философско-эстетическая категория, активно разрабатываемая в современном литературоведении. К ее осмыслению в 70−90-е годы XX века обращались Ю. Селезнев, В. Кожинов, М. Дунаев, Ю. Сохря-ков, И. Есаулов, Н. Нерезенко, О. Панаэтов, И. Бавинова и другие исследователи. Они опирались на традицию постижения соборности, заложенную в русской философско-религиозной мысли А. Хомяковым, С. Булгаковым, Н. Трубецким, И. Ильиным, С. Франком, Л. Карсавиным, Г. Флоровским, П. Флоренским, Б. Вышеславцевым, митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Иоанном.

Четкое понимание категории соборности необходимо для ясного определения христианского подтекста русской литературы. И. Есаулов отметил, что «категория соборности при ближайшем рассмотрении не вмещается целиком в сферу теоретических (спекулятивных) понятий» [67. С. 17]. Но, поскольку эта категория используется для анализа литературных произведений, она должна быть разъяснена теоретически.

На наш взгляд, наиболее точно представление о соборности выражено в трудах В. Кожинова, Ю. Селезнева, И. Есаулова, М. Дунаева.

Прежде всего, соборность — это духовное единение личностного сознания с общим делом, с жизнью для всех (Ю. Селезнев) в понимании жизненного идеала, опирающегося на православное христианство. В связи с этим, идея народа предстает как идея целокупной или соборной личности с её соборным же словом, реализующимся в литературе. Началом личностного соборного бытия является благодатное отношение к «другому», основанное на христианской любви и связанное с осознанием величайшей нравственной ответственности человека за свободный выбор между добром и злом. В общем осмыслении соборности в современном литературоведении присутствуют атрибуты сведенные в формулу А. Хомяковым (свобода, органичность, любовь).

Категория соборности является сущностным понятием, подразумевающим внутреннюю неразрывную духовную связь в триаде личность — народ — Бог.

Одной из ведущих проблем становится обнаружение проявлений категории соборности особенно в тех художественных произведениях отечественной литературы, где православный взгляд на мир не выражен прямо, эксплицитно, а присутствует в подтексте произведения.

Художественная реализация категории соборности в литературных произведениях происходит на нескольких уровнях. Она, прежде всего, связана с понятиями «благодать» и «христоцентризм», которые являются наиболее важными при определении специфики категории соборности. С христоцентриз-мом неразрывно связан христиански осмысленный трагизм, выявление которого сущностно значимо в тех произведениях, где христианский взгляд на мир сознательно «прикрыт» автором. При выявлении соборности в художественных произведениях русской литературы необходимо анализировать систему персонажей и точку зрения автора-повествователя. Кроме того, необходимо обратить внимание на исследование пространственно-временной организации произведения, где также получает воплощение категория соборности.

Христианское осмысление человеческой жизни как трагедии — важнейшая черта воплощения категории соборности, реализуемая в произведениях русской литературы в целом и в рассказах В. Белова и других авторов 60−90-х годов в частности.

На основе приведенных в нашей работе взглядов Б. Вышеславцева, В. Кожинова, Н. Ильина, А. Татаринова и других ученых, выражающих православно-христианские воззрения на трагическое, можно выделить следующие черты христианского осмысления этой категории:

1) трагическое восприятие мира предполагает неразрывную внутреннюю связь и ответственность перед всем миром, единение личности и народности;

2) необходим отказ от счастья на земле, принятие бремени страдания и борьбы «на себя и в себя»;

3) основной коллизией становится столкновение воли человека и воли.

Бога;

4) обязательно наличие ситуации выбора, свободно решаемой в пользу Бога: «Да будет воля Твоя»;

5) выбор в пользу христианских ценностей ведет к невосполнимым страданиям, лишениям, даже гибели человека, но через испытания происходит утверждение высшего предназначения личности, приближение к образу Божьему;

6) человек приходит к переживанию бытия как трагедии, к осознанию жизненного трагизма;

7) предел трагизма — страдания и гибель Христавершина трагического — Голгофа.

Подобный трагизм обнаруживается в произведениях русской классики: трагедии «Борис Годунов», в повести «Капитанская дочка» и поэзии А. Пушкина, в романе «Господа Головлевы» М. Салтыкова-Щедрина, романах Достоевского, «Тихом Доне» М. Шолохова, «Лете Господнем» И. Шмелева, а также в творчестве писателей «деревенской прозы».

В художественном мире произведений В. Белова через изображение изменения мироощущения персонажей (Ивана Тимофеевича («Весна»), майора («За тремя волоками»), актера («Бескультурье»), Зорина (цикл «Воспитание по доктору Споку»), Валентина (цикл «В кровном родстве») Павла Рогова (романная трилогия «Кануны», «Год Великого перелома», «Час шестый») и других) происходит утверждение религиозного христианского понимания трагического, воплощается внутренняя духовная соборная связь людей.

Помимо персонажей, постигающих трагическое в своей жизни, в произведениях В. Белова есть такие, которые изначально наделены осознанием трагедии жизни в христианском её понимании. Это Катерина («Привычное дело»), старуха Дарья («Такая война»), Лабутя («Кони»), теща Зорина и Олеша Смолин, который, несмотря на изначальный конфликт с церковью, не теряет православно-христианское понимание трагедии жизни (цикл «Воспитание по доктору Споку»), дед Никита, о. Ириней, послушник Ипполит (романная трилогия «Кануны», «Год Великого перелома», «Час шестый»).

Несение тяжести креста, приятие христианского трагического осмысления мира противостоит выраженному в творчестве Белова безблагодатному мироощущению ряда персонажей: Бессонова («Скакал казак»), Куверика («Такая война»), Игнахи Сопронова (романная трилогия «Кануны», «Год Великого перелома», «Час шестый») и других. В некоторых произведениях пи-!У сатель показывает и концептуально отвергает нехристианское ценностное осмысление человеческого бытия: безблагодатное трагическое одиночество (рассказ «Одна из тысячи») и стремление быть кукловодом-демиургом по отношению к окружающим (рассказ «Чок-получок»).

В отличие от Белова и идейно близких ему писателей (В. Распутина, В. Шукшина, Ф. Абрамова, В. Солоухина и других), авторы так называемой «другой» литературы 60−90-х годов (В.Ерофеев, JI. Петрушевская, Саша Соколов, В. Сорокин, А. Синявский, Ю. Мамлеев, Ф. Горенштейн, С. Довлатов, Вал. Попов, В. Пьецух, Т. Толстая, Д. Пригов) в своем творчестве утверждают кардинально иное понимание трагедии человеческого существования. В художественном мире произведений названных и не названных нами авторов этого направления происходит разрушение традиционного понимания человеческих ценностей. Человек в их рассказах абсолютно отграничен от всего мира, он трагически одинок. В основу взгляда на человеческую жизньА кладется не просто внерелигиозное, внехристианское начало, а откровенно антирелигиозное, антихристианское. Писатель создает художественную реальность, ценностно находящуюся вне русской духовной традиции, по-своему ее обставляет, сам в ней распоряжается. Автор-повествователь или рассказчик в этих произведениях занимает место Всевышнего, пытается исполнить его обязанности. При таком подходе человек в художественном мире писателей «другой» литературы теряет традиционный смысл жизни, остается один, проклинает свою судьбу, обращается к темным силам, стремится сделать из жизни игру, которую он должен обязательно выиграть. Трагическое начало в произведениях этого направления, как правило, связано с осознанием безысходности и бессмысленности человеческой жизни.

Реализация категории соборности происходит также через образ автора-повествователя и типологию героев произведений.

Авторская позиция, авторский взгляд на мир проявляется в наибольшей степени через изображение человека и его связей с миром. Именно поэтому для нас важно было рассмотреть различные типы героев, созданные В. Беловым.

Типология героев в «малой» прозе В. Белова реализуется в трёх основных разновидностях: соборный тип, внесоборный тип и амбивалентный. С типологией героев связано воплощение системы образов-персонажей, иерархия которых впрямую соотносима с православными ценностями, что становится свидетельством внутренней религиозности авторского взгляда на действительность, авторской концепции человека. Сближение, соединение голосов автора-повествователя и героя, относимого нами к соборному либо амбивалентному типу, в художественном мире беловских произведений, выражающееся в субъективации авторского повествования, становится признаком совпадения ценностных ориентиров повествователя и героя, а удаление проявляет неприятие автором-повествователем позиции героя (внесоборный тип).

В «малой» прозе В. Белова взаимодействие голосов автора и персонажей способствует раскрытию идейной авторской позиции: указывает, к какому типу можно отнести персонажа, и выявляет отношение автора к герою на всём протяжении действия рассказа. Но самое главное, что в слиянии голосов автора и персонажей в рассказах В. Белова выражается народная, соборная точка зрения на мир.

Через взаимодействие голосов проявляется причастность автора к миру народной жизни, его стремление выразить целостное понимание жизни. И если во внешнем плане взаимодействия голосов происходит переплетение и соединение авторского голоса с голосами персонажей, воплощающееся в сближении их ценностных позиций, то во внутреннем плане наблюдается соборное единение сознания автора и сознания изображаемых им героев, а шире — с народом.

Изображение человека в эпических произведениях неотъемлемо связано с изображением времени и пространства, «образ человека всегда существенно хронотопичен» (М. Бахтин).

Художественное время-пространство — это ценностная категория, поэтому, специфика хронотопа произведений непременно связана с авторской оценкой изображаемого.

В ряде произведений «малой» прозы В. Белова («Весна», «За тремя волоками», «Плотницкие рассказы», «Медовый месяц», «На тракте», «Никола Милостивый») мы наблюдаем православно ориентированный топос, а в рассказе «Не гарывали», открывающем 5-томное собрание сочинений, изображение пространства становится ведущим в создании символической образности произведения и всего творчества В. Белова. В основе пространственного бытия деревни, изображенной в рассказе «Не гарывали» лежит крест. Крестьянство русское в осмыслении писателя несет до конца свой крест, не отрекаясь от него, проходя все испытания временем. Оскудение пространства русской деревни, изображаемое писателем во многих произведениях — это следствие неотступного несения своего креста и свидетельство трагических событий, развернувшихся в русской истории XX века. Именно поэтому важной чертой хронотопа белов-ских произведений, относящейся к бытию народа и личности в конкретном пространстве и времени, становится оскудение. Оскудение топоса — это прежде всего оскудение, исчезновение жизни под напором времени. Как было нами указано, оскудение пространства деревни в контексте последнего цикла рассказов «В кровном родстве» есть признак приближения «последних времен».

Во многих рассказах присутствует ещё одна черта хронотопа — испытание. Личность проверяется испытаниями (терпением в страданиях, скорбью, утратами), выявляются ее человеческие качества. И при этом и испытание, и оскудение, как черты хронотопа, в некоторых рассказах могут сочетаться, а порой испытание выходит на первый план (например, в ранних рассказах «Такая война», «Под извоз», «Весна» и в более поздних — циклы «Воспитание по доктору Споку» и «В кровном родстве»).

Мотив дороги достаточно часто встречается в рассказах В. Белова. Практически всегда изображение дороги и судьбы в прозе писателя связано с испытаниями терпения в страданиях. С особой силой он выразился в рассказе «За тремя волоками».

Достаточно часто в произведениях В. Белова встречается православно ориентированное пространство. В рассказе «Не гарывали» в основе застройки деревни лежит крест. Центром, серединой пути майора становится церковь («За тремя волоками»). В рассказах «Речные излуки» и «Скакал казак» наивысшей точкой пространства, расположенной как бы над всем происходящим, опять же является церковь. В пространстве избы Петуховны («Скакал казак») под самым потолком висит икона Егория на белом коне. Верхняя (или центральная) точка пространства становитися в рассакзах писателя своего рода ценностным символом, определяющим во многом направление развития действия и идейную среду (христиански настроенную («За тремя волоками») или безблагодатную («Чок-получок»)), в которой находятся персонажи.

Как правило, время в «малой» прозе В. Белова — это ход событий, постоянно испытывающий человека на духовную твердость, устойчивость. В рассказах 90-х годов из цикла «В кровном родстве» общее осмысление хода времени центральными персонажами цикла, позиция которых во многом соотносима с позицией автора, становится эсхатологическим, так как все изображенные события представлены как проявление «последних времён», как нечто запредельное по сравнению с событиями прежними.

Художественное воплощение пространства и времени в рассказах В. Белова и представителей «деревенской» прозы 60−90-х годов связано с присутствием в произведениях христианского соборного понимания жизни.

Итак, художественный мир произведений «малой» прозы В. Белова 6090-х годов XX века ориентирован на христианство, несет в себе художественную реализацию категории соборности, получившей воплощение на разных уровнях.

В целом наше исследование свидетельствует о том, что В. Белов (как и другие представители «деревенской» прозы) — наследник духовных традиций русской литературы, русской культуры. Его рассказы, все его творчество, выражают христианское воззрение на мир, подлинные человеческие ценности.

Подход к анализу произведений, заявленный в нашей работе, является попыткой рассмотрения русской литературы с точки зрения доминанты нравственных традиций русской культуры. Думается, это один из путей, который может быть применен при определении сущностного своеобразия русской литературы и при размежевании явлений русской и русскоязычной словесности.