Исторический процесс и его философская концептуализация

Актуальность темы

исследования. Перелом XX и XXI вв. в России стал временем поиска духовных опор и ориентиров. Обнаружился широкий разброс мнений по большинству вопросов. И в центре этого мировоззренческого борения, как бывало и раньше, оказалась история, ее понимание.

Поскольку человек обладает историческим сознанием, он живет в истории, внутри нее. Но в таком случае ему желательно знать характер исторического процесса, чтобы как-то ориентироваться в нем. И в определенном смысле нет для человека, живущего в истории, ничего более важного и актуального, чем представлять себе характер истории.

В прошлом человек жил, строя себе те или иные иллюзии относительно истории. Одни иллюзии рушились, но им на смену приходили другие. В прошлом с историей многие были «на ты» и брали ее себе в союзники, не спрашивая ее согласия. Но и сегодня положение мало изменилось, и от лица Истории по-прежнему высказываются безапеляционные суждения и выносятся вердикты. Больше того, в наше время совершаются беспрецедентные диверсии против самого исторического сознания. Делаются попытки разрушить его и таким образом вывести человека из истории, закрыть ее. Возможно ли это?

Историю специально изучают две области знания: историческая наука и философия истории. Они связаны друг с другом и взаимодействуют. Философия истории разрабатывает и обосновывает модели мышления истории. Они обращены и к рядовому человеку, и к специалисту-историку.

В философии истории могут быть выделены два аспекта. Один аспект связан с выяснением специфики исторического познания, он может быть назван гносеологическим (эпистемологическим). Другой аспект связан с выяснением характера исторического процесса. Поскольку в нем высказывается нечто об истории как таковой, о ее «бы-тийствовании», он может быть назван онтологическим. Настоящая работа находится в русле именно этого аспекта. В ходе нашего рассмотрения мы будем касаться и специфики исторического познания, но это будет иметь только вспомогательное значение.

Традиционная философия истории решала ряд вопросов, которые подразумевали, что история обладает онтологическим качеством. К ним относятся вопросы о смысле истории, ее направленности, цели, к которой стремится исторический процесс, об исторической необходимости, о движущих силах истории и ряд других. В традиционной философии истории история представала как некоторая реальность, относительно которой и ставились эти вопросы. В преломлении к историческому познанию представление о подобной реальности подразумевало, что историю нужно только верно изобразить — воспроизвести прошлое таким, «каким оно действительно было». Но развитие философской мысли в конце XIX и в XX в. поставило под сомнение и подвергло критике как раз положение о том, что история есть реальность, которую нужно только верно изобразить. «Не существует такой исторической реальности, которая была бы создана до науки и которую следовало бы просто верно воспроизвести», — пишет Р. Арон [29, с. 316], и мы полагаем, что в этом суждении он вполне прав. Однако философия истории, задаваясь принципиальными вопросами о направленности истории, ее цели и т. д., подходила к истории именно как к такой реальности и, рассматривая таким образом историю, она накопила большое содержание. Как следует поступить с этим содержанием традиционной философии истории, как к нему относиться?

Его нужно, конечно, прежде всего пересмотреть, — пересмотреть под углом зрения того, что в нем устарело и должно быть отброшено, а что вполне работает и может быть сохранено. В нашем исследовании мы осуществляем эту работу.

Следует признать, что статус философии истории как области знания ныне весьма неопределенен. И именно ее статус в онтологическом аспекте, касающемся ее возможности высказывать нечто об историческом процессе. (Относительно правомерности гносеологического аспекта философии истории, предполагающего изучение специфики познания, осуществляемого исторической наукой, не высказывается сомнений). Постмодернисты, как известно, лишают историю всякого онтологического качества. Они рассматривают ее как межтекстовой диалог и не более того. Единственной формой исторического бытия у них оказывается нарратив, повествование. История у них вершится уже не действиями людей, а только разговорами. С таким радикальным отказом от наделения истории онтологической значимостью мы согласиться не можем. Такой отказ знаменует, в сущности, конец истории, и постмодернистская версия истории и имеет это в виду. Мы полагаем поэтому, что актуально выяснение онтологического аспекта истории, — выяснение, что же философия истории может и имеет право высказать об истории именно в этом ключе.

Что касается отечественной философии, то в ней неопределенность ситуации в отношении философии истории усугубилась тем обстоятельством, что в ней совсем недавно закончился длительный период безраздельного господства марксистской модели исторического мышления, которая имела вполне определенное решение вопросов о задачах философии истории и об отношении последней к исторической науке и которые теперь приходится решать наново. Марксистская философия истории претендовала на то, что она принципиально отличается от всей предшествующей (и последующей) философии истории. Однако на самом деле, как мы стремились показать в нашей работе, в своих существенных определениях она вполне совпадает с традиционной философией истории.

Степень разработанности проблемы. К философии истории, конечно, имеет отношение, прямое и косвенное, большое количество книг и статей историков, философов, культурологов, социологов, политологов, экономистов, публицистов, затрагивающих различные аспекты истории. Назовем лишь некоторые из имен современных российских ученых, сделавших вклад в разработку проблем философии истории: Барг М. А., Василенко И. А., Васильев J1. С., Волков 10. Г., Гайденко П. П., Гобозов И. А., Гринин Jl. Е., Губман Б. JL, Гуревич.

A. Я., Давидович В. Е., Драч Г. В., Ерасов Б. С., Ерыгин А. Н., Жданов Ю. А., Зарубин А. Г., Ивин А. А., Ильин В. В., Иноземцев В. JL, Ионов И. Н., Кантор В. К., Кантор К. М., Калинников JT. А., Карим-ский А. М., Карцев Е. А., Келле В. Ж., Кемеров В. Е., Кимелев Ю. А., Кириллов А. А., Киссель М. А., Кошелев М. И., Лубский А. В., Мас-лихин А. В., Межуев В. М., Моисеев Н. Н., Момджян К. X., Найдыш.

B. М., Несмеянов Е. Е., Новикова JI. И., Овчинников Г. К., Ойзерман Т. И., Панарин А. С., Пантин В. И., Панфилова Т. В., Перов Ю. В., Петров В. Б., Пигров К. С., Полетаев А. В., Режабек Е. Я., Розов Н. С., Рузавин Г. И., Русакова О. Ф., Савельева И. М., Селезнев А. М., Семенов Ю. И., Сергейчик Е. М., Сиземская И. Н., Соловьев Э. Ю., Су-нягин Г. Ф., Сыров В. Н., Федотова В. Г., Шевелев В. Н., Штомпель Л. А., Штомпель О. М., Яковлев В. П. и др. Те работы, на которые мы опирались в настоящем исследовании, отражены в списке литературы. Но если иметь в виду труды, дающие некоторое целостное представление о характере исторического процесса, и иметь в виду новый период развития российской философской мысли, начавшийся примерно с 90-х годов XX в., то таких исследований будет немного. Назовем ряд работ такого плана, появившихся в нашей философской литературе в последние несколько лет: «Циклы и ритмы истории» В. И. Пантина [165], «История и время» И. М. Савельевой и А. В. Полетаева [190], «Генеральные очертания исторического процесса» J1. С. Васильева [50], «Введение в философию истории» И. А. Гобозова [71], «Философия истории» под редакцией А. С. Панарина [225], «Философия истории» А. А. Ивина [97], «Философия и теория истории» Н. С. Розова [186], «Философия истории» В. В. Ильина [98], «Философия истории» Ю. И. Семенова [195]. Эти работы очень разноплановы, они демонстрируют различные подходы к истории.

В книге В. И. Пантина «Циклы и ритмы истории» и в последующих его работах делается попытка представить историю как совокупность повторяющихся волновых процессов и таким образом обосновать историю со стороны действующей в ней закономерности. Мы не считаем возможным обосновать историю подобным образом, полагая, что алгоритмом мышления мировой истории может служить отнюдь не повторяемость, а возникновение нового (см. раздел 3.3 настоящей работы).

В обширной книге И. М. Савельевой и А. В. Полетаева «История и время» затрагиваются различные вопросы, касающиеся истории, и дается сводка различных точек зрения по отдельным вопросам, но собственно предметом интереса авторов этой книги является тем-поральность истории.

Книга И. А. Гобозова «Введение в философию истории» и книга Ю. И. Семенова «Философия истории» написаны, в основном, с позиций марксистской философии истории. Ю. И. Семенов различает в марксистской концепции истории ортодоксальное понимание смены общественно-экономических формаций, в котором, как он утверждает, предполагается, что смена формаций происходит внутри каждого конкретного социально-исторического организма, и отстаиваемое им самим «глобально-стадиальное» понимание, в котором смена формаций мыслится в масштабах человечества в целом, а отдельный народ или страна вовсе не обязаны проходить все всемирно-исторические стадии. В его варианте понимания та или иная общественно-экономическая формация может быть представлена лишь небольшой частью стран и народов, как и получается у него применительно к античности и феодализму, и смена формаций приобретает характер эстафеты от одних народов к другим. Схема Ю. И. Семенова, конечно, лучше справляется с историческим многообразием, чем-то понимание смены формаций, которое он отвергает, но принципиального отличия в этих подходах нет: в обоих случаях предполагается единая история человечества, которая делится на всемирно-исторические общественно-экономические формации, сменяющиеся необходимым образом. В существующей литературе предлагаются и иные варианты осмысления мировой истории с помощью марксистского понятия общественно-экономической формации. Наше отношение к марксистской концепции истории и ее оценка выражены на страницах данной работы.

Предлагается также соединение линейно-формационной и ци-вилизационной (локально-цивилизационной) моделей истории [см., например, 225, раздел 3, гл. 2- 193]. Подобные попытки, на наш взгляд, изначально обречены на неудачу, потому что они хотят объединить не просто различные, но прямо противоположные способы мышления истории. Конечно, локальные цивилизации вполне можно вписать в представление о едином линейно-стадиальном процессе общечеловеческого развития, если рассматривать их не как структурные единицы истории, а просто как определенные социальные целостности, подобно государствам, народам и т. д., но тогда, очевидно, и будет иметь место представление о едином стадиальном процессе общечеловеческого развития и о соединении различных подходов к истории говорить не приходится. Попытку объединить локальноцивилизационный и линейно-прогрессистский подходы к истории с сохранением представления о локальной цивилизации как формообразующей единице истории предпринимал А. Тойнби (см. разделы 1.8 и 3.4 настоящей работы). Но он осуществлял подобное соединение на религиозной основе, что показательно.

В «Философии истории» под ред. А. С. Панарина и в работе JI. С. Васильева «Генеральные очертания исторического процесса» мировая история рассматривается на основе противопоставления Востока и Запада, которые мыслятся как обладающие различными мировоззренческими, ценностными ориентациями. При этом А. С. Панарин предполагал попеременное лидерство Востока и Запада, порождающее фазы мировой истории, a J1. С. Васильев рисует картину постепенного и закономерного возобладания Запада над Востоком. Мы полагаем, что дихотомия «Запад — Восток» в качестве схемы мышления мировой истории узка (см. раздел 3.4 настоящей работы). Еще более тесна для мировой истории и политизирована попытка представить историю как противостояние коллективизма и индивидуализма, соответственно — коллективистского и индивидуалистического обществ, которая содержится в книге А. А. Ивина «Философия истории».

Н. С. Розов в работе «Философия и теория истории. Пролегомены» пытается доказать возможность и необходимость создания теоретической истории (научной теории истории), которая основывалась бы на данных социологии и других социальных наук и которая будет объяснять и предсказывать исторические изменения и события. Мы разделяем точку зрения, согласно которой создание научной теории истории, которая бы устанавливала исторические законы и позволяла делать на этой основе исторические предсказания, невозможно (см. раздел 3.3 настоящей работы).

В. В. Ильин в книге «Философия истории» хорошо показывает, что исторический процесс не поддается рационализации с помощью теории, что подобные попытки ведут к утрате подлинного субъекта истории — человека в его экзистенциальных проявлениях, с его свободой воли и спонтанностью. Тем не менее он пытается удержать закономерность истории и замкнуть человеческую свободу на необходимость, причем в качестве исторической необходимости он склонен принять циклическую ритмичность.

И. А. Василенко говорит о «парадигмах исторического знания» [см. 225, раздел 3, гл. 1]. Она называет «циклическую парадигму истории», «парадигму исторического прогресса» и «постмодернистскую парадигму истории». Что касается постмодернизма в его отношении к истории, то мы не рассматриваем его в качестве парадигмы, так как он делает невозможным какое-либо мышление об истории в онтологическом ключе, то есть не позволяет высказывать что-либо об историческом процессе как процессе общественного развития. Мы полагаем, что проблематичным является рассмотрение постмодернизма и в качестве «парадигмы исторического знания», потому что он, в сущности, разрушает историческое знание, лишая его общезначимости. Относительно же «парадигмы исторического прогресса» отметим, что существуют другие, более фундаментальные и общие особенности, свойственные и концепциям, признающим исторический прогресс, и не только им, что мы и показываем в настоящей работе.

П. К. Гречко в учебном пособии «Концептуальные модели истории» выделяет циклическую, линеарную, спиралевидную (марксистскую), ковариантную (концепция «осевого времени» К. Ясперса), альтернативно-ризомную (постмодернистскую) и утопическую модели. Можно, конечно, называть различные модели мышления истории, принимая их по различным основаниям и признакам, но мы полагаем необходимым и принципиально важным различение трех парадигм исторического мышления, о которых и ведем речь в настоящем исследовании, специально — в разделе 3.4.

В целом указанные работы можно оценить как поиск философией истории самой себя — поиск того, чем она могла бы стать в нынешней новой ситуации. Мы предлагаем свое понимание того, чем могла бы сегодня стать философия истории. Мы обосновываем определенный взгляд на характер исторического процесса, который не представлен в литературе в качестве цельного и последовательно проводимого взгляда, то есть предлагаем определенную парадигму исторического мышления. В отрицании исторической необходимости автор солидарен с такими мыслителями, как Р. Арон, К. Поппер, И. Берлин. Но в других отношениях он с ними не согласен и подвергает их в данной работе критике.

Объект исследования настоящей работы — исторический процесс в его философском измерении, статус философии истории, отношение философии истории и исторической науки.

Предметом исследования являются модели мышления истории, причем нас интересуют модели, обладающие онтологической значимостью, то есть способные характеризовать исторический процесс как процесс общественного развития.

Целью исследования были критический анализ содержания традиционной философии истории и построение удовлетворительной онтологически значимой парадигмы истории.

Для реализации этой цели решаются следующие задачи: осуществляется анализ концепций традиционной философии историивыявляется и анализируется основная проблематика традиционной философии историиустанавливаются общие и характерные черты традиционной философии историипрорабатывается вопрос о природе исторической реальностиисследуется представление о единстве мировой истории человечества и выясняются условия возможности единства мировой историиобосновывается представление об истории как процессе возникновения новоговыявляются и исследуются три онтологически значимые модели мышления историиобосновываются преимущества парадигмы истории, исключающей трансцендентализм в мышлении истории.

В качестве базиса исследования мы взяли западную философию истории. Для наших целей это возможно и приемлемо в силу того, что в западной философии представлены все основные типы фило-софско-исторической мысли, а нас интересуют именно типы мышления истории. В первой главе работы и рассматриваются важнейшие концепции исторического процесса в западной философии — выявляется и оценивается основное их содержание, дается их критический и сравнительный анализ. Разумеется, мы уже знали, какие вопросы и проблемы, затрагиваемые в этих концепциях истории, представят для нас наибольший интерес, поскольку послужат обоснованию выдвигаемых нами тезисов, и соответствующим образом акцентировали внимание при рассмотрении определенных концепций.

Во второй главе устанавливается и определенным образом классифицируется основная проблематика традиционной философии истории в онтологическом аспекте, рассматриваются решения каждой из основных проблем, предлагавшиеся философией истории, и решения этих проблем, возможные в принципе, устанавливаются характерные черты традиционной философии истории. Под традиционной философией истории мы понимаем концепции истории, характеризующиеся такими существенно общими признаками, как признание единства мировой истории, ее необходимого характера, признание того, что история имеет определенную направленность и смысл. Эти концепции безусловно господствовали в философии истории до XX в., сохранив свое значение и поныне. Определяющим признаком традиционной философии истории можно считать признание единства всемирно-исторического процесса.

Основной вывод, к которому мы приходим в результате анализа, содержащегося в первой и второй главах, состоит в том, что прежняя философия истории имела трансцендентный характер, то есть вводила в историю в качестве ее обоснования какой-либо трансцендентный фактор, что это — ее общая и определяющая черта.

В третьей главе диссертационного исследования выясняется, каким могло бы быть мышление истории, если отказаться от трансцендентализма в понимании истории, прослеживаются все основные выводы из этой предпосылки. В этой связи специально рассматривается еще ряд вопросов: о природе исторической реальности, о единстве истории, об истории как возникновении нового, и завершается рассмотрение формулировкой и сравнительным анализом трех возможных парадигм мышления исторического процесса, обладающих онтологической значимостью.

Теоретические и методологические основания. Данная работа опирается на определенные философские представления. История интерпретируется в ней как процессуальность, как спонтанный процесс возникновения нового, не имеющий никакой предзаданности. История осмысливается как продукт человеческой деятельности и человеческой свободы, осуществляющей свой выбор в различных многообразных жизненных ситуациях. Подобные представления о человеческой жизни и истории присутствуют в различных философских течениях XX в., в частности — в «философии жизни» и экзистенциализме. В настоящем исследовании используются также представления, сложившиеся в культурологии, связанные с пониманием сущности культуры и ее формирующей роли в отношении всей человеческой жизнедеятельности. Применяются и определенные социологические концепты.

Нами используется также в характеристике философии истории философское понятие «трансцендентный». Это, как известно, — фундаментальный философский термин, который претерпевал в истории философии существенные изменения своего значения. Он происходит от латинского transcendens, означающего «перешагивающий», «выходящий за пределы». Имелся в виду выход за сферу ограниченного существования, конечного мира непосредственной данности к безусловному, абсолютному. Противоположным понятию «трансцендентный» является понятие «имманентный». Для нас в нашем контексте значимым является именно исходный смысл понятия «трансцендентный» — «перешагивающий», «выходящий за пределы». Мы подразумеваем осуществлявшееся в философии истории «перешагивание» через непосредственную данность истории, представленную человеческой деятельностью, обусловленной различными человеческими побуждениями. И. Кант, как известно, вводил в свою философию различение понятий «трансцендентный» и «трансцендентальный». Под трансцендентальным он понимал априорные познавательные формы, организующие научный опыт, а под трансцендентным — основоположения, которые выходят за пределы возможного опыта. К познанию истории данное различение строго в том смысле, которое ему сообщал И. Кант, не применимо, так как история не является опытной наукой и в ней нет чувственного созерцания, по отношению к которому рассудок выполнял бы свою априорную трансцендентальную роль. Трансцендентализм философии истории, о котором мы ведем речь, соответствует понятию «трансцендентный» и определяется тем значением данного понятия, на которое мы указали выше. Понятие «трансцендентный» применяется к характеристике философии истории в некоторых работах. В частности Б. Кроче, обосновывая свой взгляд на историю, представлял его как преодоление трансцендентного характера философии истории. Однако это преодоление было мнимым — понимание истории Б. Кроче, во всем принципиальном совпадавшее с гегелевским, на самом деле оставалось в русле трансцендентного мышления истории (см. раздел 3.4 диссертации).

В методическом отношении основными используемыми методами в данной работе являются анализ (различение и критика) и исторический подход. Применяются также сравнение, обобщение, классификация.

Новизна данной работы состоит в следующем:

1 Выявлена и показана существенная общность черт ряда концепций философии истории, начиная со средневекового христианского понимания истории, позволяющая отнести их к одной и той же парадигме мышления истории.

2 Показано и обосновано, что вся традиционная философия истории имела трансцендентный характер, то есть явно или неявно вводила в историю трансцендентный фактор, что это — ее общая и определяющая черта.

3 Показано и обосновано, что представления о единстве истории и единстве человечества в истории были только продуктом трансцендентного мышления истории.

4 Показано существенное отличие между исторической наукой и традиционной философией истории в ряде важнейших представлений, касающихся истории («закрытая» или «открытая» история, приятие или неприятие трансцендентализма, различное восприятие прошлого, различное отношение к случайности и др.).

5 Обосновано, каким может и должно быть понимание исторического процесса, если отказаться от трансцендентного мышления историипрояснены все следствия, вытекающие из отказа от трансцендентализма в понимании истории.

6 Выявлены и охарактеризованы три онтологически значимые парадигмы исторического мышления, возможные в философии истории: парадигма традиционной философии истории, парадигма локальных цивилизаций, парадигма, исключающая трансцендентализм в мышлении историипоказано, в чем коренится их различие и как они соотносятся с наукой историей.

На защиту выносятся следующие положения:

1 Прежняя философия истории, представленная различными концепциями, мыслящими историю как целое, имела трансцендентный характер, то есть выходила за пределы понимания истории как продукта деятельности людей. Истоком трансцендентализма в понимании истории является стремление преодолеть случайность в качестве фактора, определяющего историю, сообщить истории направленность, смысл, представить ее единой.

2 Признание исторической необходимости, определяющей ход истории, в каком бы то ни было виде, означает трансцендентное мышление истории. Трансцендентная историческая необходимость принципиально отлична от обычных научных законов, предполагающих повторяемость тех или иных явлений. Историческая необходимость, постулируемая философией истории, всегда была чем-то внешним по отношению к исторической реальности.

3 Представления о единстве истории и единстве человечества в истории до сих пор были продуктом трансцендентного мышления истории. Именно с помощью какого-либо трансцендентного фактора история связывалась воедино и человечество в истории представало единым.

4 Экономическая связь, существующая в современном мире, не порождает действительного единства истории. Важнейшим фактором действительного единства истории, помимо которого оно не может состояться, является осознание людьми своего единства в масштабе всего человечества. Без единства человечества не может быть единства истории, а подлинное единство человечества возможно лишь на основе осознания людьми своего единства.

5 Представление об истории как о процессе возникновения нового и историческом творчестве людей делает заведомо невозможным установление исторических законов и построение такой теории истории, которая позволяла бы предсказывать ход исторического процесса.

6 Идея прогресса, утвердившаяся в западной мысли, осуществила секуляризованный вариант мышления истории, но она выполнила ту же работу, что и христианское мышление истории, на смену которому она пришла: связала историю воедино, сообщила ей направленность и смысл. Прогресс, мыслимый в качестве исторической необходимости, есть проявление трансцендентного мышления истории.

7 Признание исторической необходимости при линейной интерпретации истории сопряжено с определенным пониманием отношения между прошлым, настоящим и будущим, а именно, таким пониманием этого отношения, при котором прошлое определяется настоящим и будущим, подчинено им. При этом подходе к истории прошлое не имеет собственного значения, оно обретает свое значение от настоящего и будущего, к которым ведет с необходимостью, оно есть только предпосылка настоящего и будущего. При этом подходе прошлое обязательно модифицируется тем или иным образом, чтобы оно совпало с настоящим и заранее известным будущим и была выдержана линия направленного движения истории. В соотношении настоящего и прошлого настоящее обладает безусловным преимуществом перед прошлым и потому требуются специальные усилия мысли и воображения, чтобы преодолеть аберрацию прошлого настоящим.

8 Содержательным является выделение трех моделей мышления исторического процесса: признающей единство истории человечестварассматривающей историю как развитие обособленных культур или цивилизацийисключающей трансцендентализм в мышлении истории. Интерпретация истории возможна без поисков чего-либо, выходящего за пределы деятельности человека и его побуждений. Подобную интерпретацию выражает парадигма истории, исключающая трансцендентализм, экспликация которой дана в настоящей работе.

9 Отказ от трансцендентализма в интерпретации истории означает для истории следующее: а) отсутствие в ней необходимостиб) последовательное признание человеческой деятельности в качестве единственного и последнего источника, определяющего историюв) отсутствие единства в прошедшей истории человечестваг) отсутствие в прошедшей истории направленности, цели и смыслад) неопределенность и вариативность исторического процессае) свободу человека в истории, выражающуюся в возможности выбирать исторические цели и преследовать ихж) независимость прошлого по отношению к настоящему и будущему.

Практическая значимость работы определяется содержащейся в ней попыткой выяснения характера и сущности исторического процесса, понимание чего является необходимым условием и эффективного управления общественным развитием, и выработки жизненной ориентации человека. Материалы диссертационного исследования могут быть полезны в преподавательской деятельности — в преподавании курсов «Философия истории», «Социальная философия», общего курса «Философия», а также исторических дисциплин.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Основная проблематика традиционной философии истории относительно характера исторического процесса концентрировалась вокруг вопросов о направленности и цели истории, о смысле истории, об исторической необходимости, о движущих силах истории, об общественном прогрессе. Большинство ее концепций давало также ту или иную периодизацию мировой истории человечества.

Направление исторического процесса в традиционной философии истории задавалось либо целью, к которой, как предполагалось, стремится история, либо приданием истории характера прогресса, либо тем и другим вместе. В различных концепциях философии истории постулируемые цели истории рисовали различное общественное состояние, к которому ведет история, в чем выражалось разнообразие социальных идеалов и приоритетов мыслителей. Возможны три варианта размещения цели истории на временной шкале по отношению к настоящему: осуществление цели относится к будущему, осуществление цели относится к настоящему, цель относится в неопределенно отдаленное будущее, движение к которому оказывается бесконечным.

С направленностью и целью истории связано признание смысла истории, который предполагает именно направленность истории и ее движение к цели. Историческая цель может быть либо целью, сознательно преследуемой людьми, либо трансцендентной целью, реализуемой помимо сознания людей. На протяжении прошедшей истории человечество никогда не объединялось общими целями, и традиционная философия истории искала и устанавливала трансцендентный смысл всемирной истории, который осуществляется независимо от сознания людей. Этот смысл охватывал историю в ее целостности, завершенности. Смысл истории в традиционной философии истории был связан также с представлением о прогрессе. Прогресс предполагает поступательное восхождение ко все более совершенному, высшему, лучшему состоянию и в этом качестве оказывается способным наполнить историю смыслом.

Если постулируется закон (необходимость) всемирной истории человечества, то этот закон имеет трансцендентный характер. Люди могут не знать о существовании этого закона, а вместе с тем он должен реализоваться через их деятельность. И если предполагается, что он реализуется каким-то образом помимо стремлений людей, то это и значит, что он имеет трансцендентный характер. В отношении мировой истории, поскольку эта история единственна, исключена повторяемость, которая предполагается обычными научными законами. Уже отсюда следует, что закон мировой истории не есть обычный закон, какие знает наука.

В большинстве концепций философии истории необходимость мировой истории определялась целью. С помощью цели задавалось направление процесса, и этот процесс, в своей единственности, провозглашался необходимым. Но направление действия исторической необходимости может быть задано и без цели, с помощью лишь понятия прогресса.

Трансцендентная историческая необходимость вводилась в ткань исторической действительности путем замыкания ее на случайность. Провозглашалось, что она проявляется не иначе, как через случайное. Но это значит, что на феноменальном уровне мы эту необходимость обнаружить не можем. Трансцендентная историческая необходимость замыкалась также на свободу человека. Традиционная философия истории стремилась совместить признание исторической необходимости с признанием свободы человека. Осуществлялось это совмещение таким образом, что сама свобода включалась в ход исторической необходимости, сама свобода становилась необходимостью. В подобном совмещении, однако, совмещаемые стороны были не равноценны: доминировала необходимость, а свобода только вписывалась в нее. Если свобода может реализовать только то, что предопределено исторической необходимостью, то безусловно господствует необходимость. Историческая необходимость также предполагала единственно возможный путь исторического развития и, таким образом, лишала человека возможности выбора, в результате чего понятие свободы делалось номинальным.

Свобода человека в истории реализуется через его сознательное отношение к истории и предполагает его стремление влиять на ход истории, ставя определенные исторические цели и преследуя их.

Философия истории вводит представление о движущих силах истории, мыслимых как-то, что вызывает и поддерживает исторический процесс. Последний включает исторические события и изменения общественной жизни.

Можно выделить три основных варианта понимания движущих сил истории: первый связан с введением в историю какого-либо трансцендентного фактора, который и оказывается здесь двигателем историивторой связан с натуралистическим подходом к истории, при котором историю пытаются обосновать исходя из некоторых естественных условий и влияний, этот подход тоже сопряжен с трансцендентным актом по отношению к истории, поскольку означает выход за пределы истории — к природе и естествознаниютретий вариант предполагает отказ от любой трансцендентности применительно к истории и в качестве движущей силы истории берет человека, его деятельность. Эта деятельность, не скованная никакой трансцендентностью, принимается здесь в качестве последней инстанции истории.

Представление о человеческой деятельности как движущей силе истории выводит к вопросу о том, являются ли субъектами исторического процесса отдельные индивиды, социальные общности или человечество в целом. Интерпретация истории как единого всемирно-исторического процесса заставляет принимать в качестве субъекта истории человечество, которое и должно быть носителем этого процесса. Подобный подход сопряжен с трансцендентным обоснованием истории. Противоположным ему является представление о том, что история складывается из действий отдельных индивидов. Это представление нельзя положить в основание построения исторической картины, так как невозможно учесть индивидуальные действия всех живших в прошлом людей. Реально субъектами исторического процесса оказываются не человечество в целом и не множество отдельных индивидов, а социальные общности и организации и выдающиеся личности.

В понимании движущих сил истории принципиальное значение имеет деление жизни общества на материальную и духовную, так как все совершающиеся и совершаемые изменения общественной жизни могут быть сведены к материальным и духовным обусловленностям. Усмотрение последней причины общественных изменений в развитии материального производства и потребления или в духовном развитии — это две возможные различные схемы объяснения исторического процесса. И к объяснению многих исторических явлений оказывается возможным применить и ту и другую схемы, в то же время попытки объяснить весь исторический процесс исходя только из материального развития или только из духовного развития — неубедительны.

Решая задачу периодизации истории, традиционная философия истории делила историю на всемирно-исторические эпохи, стадии. Определенные варианты периодизации истории существуют и в рамках цивилизационного подхода к истории. Выделяя всемирно-исторические эпохи, та или иная концепция традиционной философии истории представляла движение человечества по этим эпохам как необходимый процесс, то есть она удостоверяла необходимость членить историю именно таким, а не иным образом. Если же историческая необходимость не предполагается, то открывается возможность множественности вариантов периодизации истории.

Важнейшую роль в традиционной философии истории играла идея общественного прогресса. Было выработано два способа обоснования прогресса в истории — трансцендентный и натуралистический. В первом случае исторический прогресс гарантируется каким-то трансцендентным фактором, во втором — прогресс изображается в виде некоего естественного закона. Но если прогресс изображается естественным законом, то в качестве закона, действующего в истории и реализуемого через деятельность людей, он все равно трансценден-тен.

Идея прогресса не есть вечная идея, как иногда утверждается, ее не было в античности, не было и в средневековом ортодоксальном христианском мировоззрении. Эта идея утвердилась в Европе в Новое время и ближайшим образом — в эпоху Просвещения. Для просветителей в целом была характерна натуралистическая трактовка прогресса как некоего объективного закона природы. Тем не менее идея прогресса не работает в отношении неживой природы, не имеет она научного смысла и в дарвиновской теории естественного отбора, то есть идея прогресса не есть идея естествознания. Идея прогресса есть идея истории, призванная связать ее воедино, сообщить ей направленность и смысл, и именно в таком качестве она утвердилась, придя на смену христианскому осмыслению истории. Идея общественного прогресса как идея движения к высшему, лучшему, совершенному имеет ценностную природу. Лишь через отнесение к ценностям, принимающим безусловно значимый характер, устанавливается направление развития, которое будет оцениваться как прогрессивное. Ценностную природу имеет и критерий прогресса.

Традиционная философия истории, формируя представление о мировой истории в ее целостности, то есть вводя в рассмотрение не только прошлое, но также будущее, устанавливала такое отношение прошлого, настоящего и будущего, что прошлое определялось настоящим, а настоящее и прошлое определялись будущим. Такое отношение вытекало из признания этой философией истории исторической необходимости. Признание исторической необходимости при линейной интерпретации истории предполагает, что прошлое не имеет собственного значения, что оно получает свое значение от настоящего и будущего, к которым с необходимостью ведет. В этом случае к прошлому обращаются для того, чтобы отыскать в нем предпосылки настоящего и будущего. Подобный взгляд на историю неизбежно сопряжен с определенным препарированием прошлого, изгнанием из истории каких-то исторических реалий, и это действительно характеризовало различные концепции традиционной философии истории, так как иначе невозможно было связать прошлое с настоящим и заранее известным будущим в необходимую цепь развития. Поскольку же философия истории выступала с претензией на обладание знанием будущего, то она принимала на себя главенствующую, «директивную» роль по отношению к исторической науке, вменяя нечто последней. Из того обстоятельства, что прошлое рассматривается как подчиненное настоящему, следует также вывод, что именно настоящее, а не прошлое, является действительным объектом познания. Историзм как принцип подхода к историческим явлениям требует преодоления ретроспективного взгляда на прошлое, отказа от точки зрения настоящего в отношении прошлого, сколь бы естественной и удобной она для нас ни была.

Универсальной чертой традиционной философии истории является трансцендентализм — введение в историю какого-либо трансцендентного фактора. Трансцендентализм философии истории возникает как результат «перешагивания» через случайность, которая дана нам прямо и непосредственно при обращении к истории.

Введение

м трансцендентного фактора случайность элиминировалась и история приобретала характер необходимости. Сама эта необходимость представала в качестве трансцендентного фактора. Наука тоже осуществляет преодоление случайности, но результатом этого в науке является не трансцендентная необходимость, а научный закон, который устанавливает определенную повторяемость явлений. Историческая же наука не нацелена на установление повторяемости, ее интересуют явления в их исторической индивидуальности, своеобразии, в чем проявляется специфика данной науки. Необходимость в историю вносит философия истории, но вносит ее не научным, трансцендентным образом.

Трансцендентализм позволял традиционной философии истории представить историю единой. С его помощью философия истории осуществляла целостность истории и во временном плане — получала возможность высказывать нечто о будущем и представляла историю как завершенное целое. С помощью трансцендентности философия истории также сообщала истории направленность и смысл, а также характер прогресса, обосновывая прогресс в качестве исторической необходимости. В плане отношения модусов исторического времени трансцендентализм означает примат будущего и настоящего над прошлым.

Единство истории предполагает существование такой общности, как человечество, и именно ее существование в качестве реальной, действующей в истории общности. У неединого человечества не может быть единой истории. Но в прошедшей истории социальной общности «человечество» как субъекта исторического действования не было — в истории действовали отдельные народы, религиозные общности, государства и т. д. Что же касается философии истории, то единство истории в ней осуществлялось трансцендентным образом, с помощью введения в историю того или иного трансцендентного фактора. Трансцендентным в ней было и единство человечества. Философия истории создавала как бы искусственную общность человечества и оперировала этой общностью в качестве субъекта истории.

Представление о единстве истории может проистекать также из периодизации мировой истории, из того или иного ее деления. Полученные в результате этого деления части могут быть интерпретированы как всемирные эпохи единой истории. Но если периодизация мировой истории не связана с трансцендентным ее обоснованием, то она не будет иметь необходимого, обязательного характера, являясь одной из многих возможных периодизаций, и, следовательно, не будет выражать действительного единства истории.

Не гарантируют единства истории и экономические связи, существующие между различными странами и народами. В современном мире экономическая связь, образуемая мировым разделением труда и обменом, формируя определенную экономическую целостность, не формирует соответствующую социальную общность, то есть единое человечество, а значит — не порождает единства истории.

Подлинное единство истории возможно лишь на основе подлинного единства человечества, а последнее возможно лишь с помощью сознания. Помимо осознания людьми своего единства единство истории состояться не может.

История предполагает возникновение нового — того, чего раньше не было. История есть рождение новых форм жизни. В этом смысле ей чужда повторяемость, и в этом смысле историческая наука принципиально отличается от социологии и других социальных наук, нацеленных на отыскание повторяющегося, общего. История в процессе своего временного развертывания преодолевает повторяемость, выявляя ее относительный, исторически преходящий характер.

Теории социального изменения, создаваемые социологией, не есть теории истории, возникновения нового в истории. Эти теории в содержательно-историческом плане либо пусты, либо имеют ограниченное поле действия и не дают универсальных законов изменения. Они не дают возможности предсказывать социальные изменения, предсказывать будущее. История как возникновение нового остается для них вне досягаемости.

Будучи противоположно направленными (на частное и на общее), наука история и социология, однако, взаимодействуют между собой и эта их разнонаправленность как раз благоприятствует их взаимодействию.

Существуют три предельно общие парадигмы исторического процесса, значимые в онтологическом плане. Одну из них выражает традиционная философия истории. Последняя представлена различными концепциями, но для них характерны общие и существенные черты, которые и позволяют говорить об определенной парадигме мышления истории. Эти черты — признание единства и целостности истории человечества, трансцендентализм, признание направленного характера всемирно-исторического процесса, признание исторической необходимости, признание за историей смысла. Эта парадигма характеризуется также тем, что прошлое в ней рассматривается исходя из настоящего и будущего.

Другая парадигма отвергает единую историю человечества и рассматривает историю как жизнь и развитие дискретных исторических образований — культур или цивилизаций. Эта парадигма может сочетаться с признанием какого-либо трансцендентного фактора, определяющего развитие культур или цивилизаций и сообщающего этому развитию единообразный характер, но она возможна и без привлечения в историю трансцендентности.

Поскольку исторический процесс возникает в деятельности людей, а историческое познание не предполагает чувственного созерцания, заставляющего искать источник чувственных восприятий, в обосновании истории философия могла бы остановиться на человеческой деятельности и не искать чего-либо за пределами человека и его побуждений в качестве источника истории, то есть не совершать трансцендентного акта. Человеческую активность вполне можно рассматривать в качестве последнего и единственного источника, определяющего историю.

Третья парадигма и характеризуется отказом от трансцендентализма в мышлении истории. Из этого принципиального решения вытекает ряд важных следствий. Из него прежде всего следует вывод об отсутствии в прошедшей истории необходимости, направленности, цели и смысла. Данная парадигма отказывается от претензий на установление законов мировой истории, исходит из того, что подобные законы невозможны в принципе. В ней предполагается, что будущее в онтологическом плане являет собой пустоту, неопределенное поле возможностей, в гносеологическом плане следует вывод, что мы не можем знать будущего. В отношении прошлого и настоящего утверждается, что они могли бы быть иными, чем они есть.

Поскольку в данной парадигме отвергается любая трансцендентность, люди оказываются действительными творцами истории. Признается свобода человека в истории, которая предстает как свобода выбора. В то же время эта парадигма не дает гарантии достижения исторической цели.

В парадигме, отвергающей трансцендентализм, невозможны именно трансцендентные направленность, цель и смысл истории. Но в ней вполне возможно обсуждение вопроса о направлении истории как том направлении, которое мы хотим придать ей, и о цели, которую мы хотели бы достичь в истории, и о смысле, которым мы хотим наполнить историю с помощью своей деятельности. В отношении исторического прогресса эта парадигма делает невозможным мыслить прогресс как закон истории, разговор о прогрессе в ней может идти лишь в русле обсуждения предпочтения тех или иных ценностей.

Данная парадигма исходит из того, что в прошедшей истории человечество не было реальным субъектом исторического действования и история не была единой. В этом утверждении данная парадигма совпадает с цивилизационной парадигмой. Но она имеет более общий характер по сравнению с цивилизационной парадигмой, так как в ней субъектами исторического процесса могут быть не только цивилизации, но и другие социальные общности.

История в данной парадигме интерпретируется как процесс рождения нового, возникновения новых форм жизни (если брать историю достаточно широко и в достаточной ее продолжительности). Подобная интерпретация непосредственно связана с признанием этой парадигмой открытого характера исторического процесса и свободы человека в истории.

Из трех названных моделей мышления исторического процесса модель, отвергающая трансцендентализм, лучше всего согласуется с исторической наукой. Парадигма же традиционной философии истории в важнейших своих определениях ощутимо отличается от подходов к истории, реализуемых исторической наукой.

Из того обстоятельства, что история есть результат совокупной деятельности людей, следует, что тому, кто хочет целенаправленно влиять на историю, нужно воздействовать на людей, убеждать их в чем-то. Формы этого воздействия могут быть разными. Можно прямо предложить определенную историческую цель и убеждать людей реализовать ее, а можно объявить, что история движется в определенном направлении и что ты точно знаешь, что она туда движется, или провозгласить, что цель истории уже реализована, или заявить, что история закончилась, остановилась в силу тех или иных причин, или высказать определенный прогноз, и все это будет воздействовать на людей. Интерпретация истории есть область, в которой пересекаются различные воздействия на человека. Здесь, по-видимому, всегда будут убеждающие и убеждаемые. Это, однако, не значит, что все философские интерпретации истории одинаково верны или одинаково не верны, что нельзя лучше или хуже выразить ее действительный характер.