Прогнозирование общественно опасного поведения и криминализация деяний

Данный вид криминологического прогнозирования имеет особое значение в практической реализации одного из важных аспектов уголовной политики — своевременного определения круга деяний, которые должны признаваться преступлениями.

Из уголовного права нам известно, что преступление — деяние общественно опасное, т. е. причиняющее существенный вред личности, ее правам и свободам, собственности, общественному порядку, общественной безопасности, окружающей среде, конституционному строю и другим отношениям. Общественная опасность — основной объективный признак преступления. Однако никакое социально вредное поведение не является преступным до тех пор, пока оно не будет признано таковым государством в строго установленном порядке. Много лет назад было установлено: nullum crimen sine lege (нет преступления без закона, т. е. если закон его не предусматривает). Признание деяния преступлением является вторым основным признаком преступления, но признаком формальным и, можно сказать, субъективным, так как в конечном счете признание реального общественно опасного деяния преступным зависит от тех, кто осуществляет законодательную деятельность.

Процесс признания определенных видов деяний преступными и уголовно наказуемыми называется криминализацией. Ее понятие, основания, условия и возможности были относительно полно разработаны социологией уголовного права^[1]. Криминологический аспект криминализации связан с выявлением, анализом и прогнозированием развития новых общественно опасных деяний в целях их своевременного возведения в ранг преступления.

В прагматическом обществе, становление которого декларировано в нашей стране, между социологическими и криминологическими данными, с одной стороны, и уголовным правом (законодательством), с другой, если они не идеологизированы, не политизированы и не догматизированы, не может быть непримиримых противоречий. Когда социология и криминология, объективно (!) отражая криминальную реальность, выделяют какое-то новое общественно опасное явление, которое не контролируется действующим законодательством и не вписывается в привычные уголовно-правовые схемы, то прагматическая уголовно-правовая наука и законодатель, если они действительно озабочены общественной безопасностью, на вызовы криминальной реальности должны адекватно, своевременно и цивилизованно отреагировать.

В реальной жизни процессы криминологического, социологического и уголовно-правового осознания новых общественно опасных деяний в силу множества объективных и субъективных причин имеют разные «скорости», в связи с чем криминализация деяний может быть опережающей, своевременной и отстающей.

Опережающая криминализация строится на относительно надежном прогнозе законодателя о том, что какие-либо действия (бездействие) в ближайшем будущем или с наступлением определенной ситуации могут стать общественно опасными, а следовательно, они должны быть заблаговременно криминализированы.

Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. принимался в мирное время, но в разделе «Воинские преступления» было предусмотрено до 20 квалифицированных составов преступлений, совершение которых в военное время наказывалось бы более строго. Кроме них были предусмотрены специальные виды воинских деяний, совершение которых возможно только во время войны: сдача или оставление противнику средств ведения войны (ст. 261), самовольное оставление поля сражения или отказ действовать оружием (ст. 263), добровольная сдача в плен (ст. 264) и др. В УК РФ 1996 г. таких составов и видов деяний не предусмотрено, но в основополагающей статье (ст. 331) раздела XI «Преступления против военной службы» зафиксировано, что уголовная ответственность за преступления против военной службы, совершенные в военной время либо в боевой обстановке, определяется законодательством РФ военного времени. Существуют проекты таких законов.

Своевременная криминализация также строится на относительно надежном прогнозе законодателя о том, что развитие общественных отношений в заданном направлении превратит отдельные и малозначительные действия (бездействие) в массовые тяжкие и особо тяжкие деяния. Примером может служить абсолютное большинство преступлений в сфере экономической деятельности (глава 22 УК РФ), некоторые из которых были криминализированы в период перестройки при дополнении и изменении УК РСФСР 1960 г.

Запоздалая криминализация деяний осуществляется, когда дальнейшее затягивание этого процесса грозит серьезными последствиями для личности, ее прав, экономики, безопасности и других общественных отношений. Примером может служить неоправданное затягивание криминализации организованной преступности, которая была реализована лишь спустя десятилетия споров и ожесточенной политической борьбы вокруг этой чрезвычайно актуальной проблемы. И это при наличии огромного опыта борьбы с организованной преступностью в других странах, убедительных рекомендаций ООН, общем «беспределе» и других важных основаниях. России, видимо, нужно было пройти через собственную большую кровь, через доминирование теневой экономики, криминальный захват общенародной собственности преступными кланами и общенациональный страх, чтобы осознать реальную опасность организованной преступности. Аналогичная ситуация складывается с криминализацией новых неконтролируемых форм коррупции и других общественно опасных явлений последних лет.

При изучении преступности мы говорили о двух основных ее тенденциях: тенденции абсолютного и относительного роста и тенденции отставания контроля над преступностью (общественно опасной деятельностью) от ее качественно-количественных изменений. Запоздалая криминализация деяний является одной из главных составляющих в тенденции отставания социально-правового контроля над преступностью от ее неблагоприятных изменений. Такое отставание наметилось во второй половине текущего столетия, когда уровень преступности стал особенно интенсивно расти за счет «новых» деяний, являющихся следствием научно-технической, информационной, экономической, сексуальной революции, одновременно наслаиваясь на развивающиеся гуманистические устремления народов. Эти два параллельных процесса — негативный (рост преступности) и позитивный (гуманизация жизни) — далеко не всегда согласовывались в уголовном праве как по времени, так и по содержанию. Подобное рассогласование было особенно заметно в нашей стране с середины 1980;х годов.

До 60-х годов прошлого века в уголовном законодательстве СССР существовала возможность привлекать к уголовной ответственности лиц за совершение действий, непосредственно не указанных в законе, но аналогичных некоторым действующим нормам. После отмены аналогии в период перестройки (1985−1990 гг.) и рыночных реформ (1991−2000 гг.) криминологическая проблема прогнозирования общественно опасных деяний в целях их своевременной криминализации не была столь актуальной, хотя изменение и дополнение уголовного законодательства велось непрерывно.

За четыре года действия УК РСФСР 1922 г. в него внесено 159 изменений и дополнений (51 — в Общую часть 108 — в Особенную). Из 171 статьи Особенной части Кодекса было изменено 65. Ряд статей изменялись неоднократно. За 35 лет действия УК РСФСР 1926 г. в него было внесено 180 изменений и дополнений (50 в Общую часть и 130 в Особенную). Из 150 статей Особенной части изменениям подверглись 49. Некоторые из них менялись много раз. В этот Кодекс было внесено 46 новых статей, дополнивших его 72 составами преступлений. Исключено 15 статей, предусматривающих 31 состав. Всего за 1930−1958 гг. было криминализировано 85 деяний, в результате чего уголовное законодательство пополнилось 136 составами^[2]. Таким образом, все эти годы уголовная ответственность постоянно видоизменялась: усиливалась, смягчалась, сужалась, расширялась и т. д.

За 37 лет действия УК РСФСР 1960 г. в него было внесено около 700 изменений и дополнений. Особенная часть прежнего Уголовного кодекса изменилась фундаментальным образом. В нее было внесено более 120 новых статей и исключено 38 (почти половина этих изменений — с 1991 г., после суверенизации России). При принятии УК РФ 1996 г. в Особенную часть было внесено множество новых статей, предусматривающих уголовную ответственность за новые деяния против жизни и здоровья (изъятие органов или тканей человека для трансплантации), против конституционных прав и свобод человека и гражданина (нарушение неприкосновенности частной жизни), в сфере экономической деятельности (воспрепятствование предпринимательской деятельности и еще около 20 статей), против интересов службы в коммерческих и иных организациях (злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп и др.), против общественной безопасности (организация преступного сообщества, вандализм и др.), за экологические преступления, деяния в сфере компьютерной информации, против государственной власти, против правосудия, против порядка управления, против военной службы, против мира и безопасности человечества.

После введения в действие УК РФ с мая 1998 г. по декабрь 2008 г. приняли более 80 федеральных законов, которые внесли более 800 конкретных изменений и дополнений. Законотворческая работа, слабо обеспеченная научными исследованиями, носящая ситуационный, «пожарный» характер, не внушает особого доверия и вряд ли послужит улучшению криминологической обстановки в стране. Доклады руководства страны и сообщения экспертов также не добавляют оптимизма^[3].

В основе многочисленных изменений и дополнений уголовного законодательства советского периода лежали требования усиления идеологического и репрессивного контроля над народом в связи с объективным ослаблением тоталитаризма, вынужденной гуманизацией уголовной ответственности, появлением новых общественно опасных деяний — реальных (захват заложников, похищение человека, торговля несовершеннолетними, терроризм и т. д.) и надуманных (искажение отчетности о выполнении планов; скупка для скармливания или скармливание скоту и птице хлеба и других хлебопродуктов; распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй и т. д.). Криминализация абсолютного большинства подобных деяний, как правило, не опиралась на прогностические выводы. Она была идеологически обусловленной или спонтанно-волюнтаристской (по какому-то частному случаю) либо вынужденной.

С переходом к менее стабильному, динамично меняющемуся, плюралистическому, прагматическому и относительно открытому демократическому обществу свободных рыночных отношений с многоэтапной системой прохождения законопроектов через Государственную Думу, Совет Федерации и Президента РФ, законотворческая и законодательная деятельность существенно осложнилась. Криминализация новых деяний уже требовала фактических и правовых оснований, прогнозных выводов о возможных тенденциях новых деяний и предполагаемых последствиях их криминализации. В этих условиях роль прогноза общественно опасных деяний в целях их криминализации становится объективно необходимой, но фактически это не реализуется.

Данный вид криминологического прогнозирования является наиболее сложным. Виды прогнозирования, рассмотренные ранее, опирались на официальные данные статистического наблюдения, а при их неполноте — на сведения специально организованных статистических и социологических наблюдений. Официального учета и отчетности о некриминализированных общественно опасных действиях и бездействии фактически не существует. Проведение специально организованных статистических наблюдений этих явлений также затруднено. Тем не менее обобщение и анализ таких действий (бездействия) возможны. Особое значение при прогнозе тенденций общественно опасных, но некриминализированных явлений имеют направленность развития общества, систематическое изучение возможных общественно опасных деяний, криминальный опыт других стран, имеющих аналогичные проблемы.

Конкретные методы прогнозирования те же: экстраполяция, экспертные оценки, моделирование, но их фактическое наполнение также несколько иное.

Метод экстраполяции в этом случае применяется там, где есть возможность опереться на прямые или косвенные данные рядов динамики, поскольку появление новых видов деяний может фиксироваться в отдельных признаках имеющихся видов. Например, введение в 1962 г. ст. 191−1 (сопротивление работнику милиции или народному дружиннику) и ст. 19−2 (посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника) в УК РСФСР 1960 г. было обусловлено в большей степени идеологическими мотивами («идя навстречу пожеланиям общественности»), но были и некоторые косвенные данные о росте числа этих общественно опасных действий — на основании учета сопротивлений представителю общественности, выполняющему обязанности по охране общественного порядка (ст. 191) и умышленных убийств (п. «в» ст. 102). Уровень посягательств на жизнь сотрудников правоохранительных органов постоянно растет. За 1993−1996 гг., например, он увеличился на 70% (до 319 убитых и 610 раненых), что стало одним из аргументов оставления посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа как отдельного деяния в УК РФ 1996 г. (ст. 317), несмотря на наличие п. «б» ч. 2 ст. 105 (убийство лица в связи с осуществлением им служебной деятельности).

Еще одним примером может служить статистическое обоснование криминализации организованной преступной деятельности. Задолго до криминализации организации преступного сообщества (ст. 210 УК РФ) наблюдался интенсивный рост групповых преступлений, особенно корыстных: в 1988 г. — на 34,5%, в 1989 г. — на 17,3% и т. д. В 1989 г. органы внутренних дел ввели ведомственный статистический критерий учета «совершение преступления организованной группой». За 1989−1994 гг. число таких групп увеличилось в 16,6 раза. В 1994 г. этот критерий стал юридическим. Он был введен в УК РСФСР в качестве обстоятельства, отягчающего ответственность, и квалифицирующего признака в статьи о краже, грабеже, разбое, вымогательстве и др.

" Дедовщина", получившая широкое распространение в 1960;е годы, квалифицировалась как злостное или особо злостное хулиганство, но статистически в органах военной прокуратуры отслеживалась отдельно: в 1970—1983 гг. число этих деяний возросло с 588 до 1782 (более чем в 3 раза). В 1984 г. было криминализировно новое воинское деяние (нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности — ст. 244 УК РСФСР). И хотя эта криминализация не принесла желаемых результатов^[4], рассматриваемое деяние сохранилось и в УК РФ (ст. 335).

В УК РСФСР 1926 г. имелась ст. 59-За, предусматривающая ответственность за хищение оружия. По УК РСФСР 1960 г. эти деяния стали квалифицироваться как обычное хищение государственного имущества, но косвенные данные свидетельствовали об интенсивном росте данных хищений. В 1967 г. указанное деяние вновь было криминализировано (ст. 218−1), хотя впоследствии рост их не приостановился: за 1968−1990 гг. их число увеличилось в 3 с лишним раза.

Аналогичных фактов использования метода экстраполяции на основе косвенных данных можно привести большое множество.

Применение данного метода возможно не только на основе криминальной статистики, но и на основе демографической, экономической, социальной и иной.

Метод экспертных оценок при прогнозировании общественно опасных деяний в целях их своевременной криминализации не имеет никаких ограничений. Наоборот, возможности этого метода расширяются за счет привлечения специалистов различного профиля, законодательного опыта других стран, международных конвенций, резолюций и иных документов, рекомендаций конгрессов ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. Законотворческий опыт других стран особенно полезен в данном виде криминологического прогнозирования тогда, когда тенденции социально-экономического развития России совпадают с направлением развития стран, чей опыт используется.

Переход нашей страны в 90-е годы прошлого века к рыночной экономике, демократии, свободе, многопартийности, плюрализму мнений обеспечил достаточные основания для использования в прогнозировании возможных новых общественно опасных действий (бездействия) опыта уголовно-правовой борьбы с аналогичными преступлениями в странах Западной Европы, Северной Америки, Японии и др. И хотя опыт каждой страны уникален и использовать его следует осторожно, есть общие закономерности. В развитых демократических странах с рыночной экономикой традиционно регистрировался высокий уровень преступности (особенно корыстной, экономической, организованной) и, соответственно, вырабатывался адекватный социально-правовой контроль. В переходный период в России интенсивно росли указанные виды преступности, однако опыт социально-правового контроля над ней других стран осваивался с большим трудом, даже несмотря на то, что осуществлялось своевременное прогнозирование и разрабатывались необходимые законопроекты, которые, к сожалению, не были вовремя использованы законодателями.

Криминализация различных аспектов организованной преступности в УК РФ в значительной мере согласуется с законодательствами США, Италии, Германии, Франции и других стран. Аналогичные параллели просматриваются в законодательном определении экономических, экологических, компьютерных деяний, преступлений против мира и безопасности человечества и др.

Опережающая криминализация некоторых деяний в России осуществлялась на основе международных норм, отражающих практику других стран и мира в целом. Это, например, пиратство — ст. 227 УК РФ (Конвенция об открытом море 1958 г. и Конвенция ООН по морскому праву 1982 г.), геноцид — ст. 357 (Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него 1948 г.) и другие деяния, которых не было в предыдущих Уголовных кодексах и которые не являются особенно актуальными для современной России. Однако, ратифицировав эти конвенции, наша страна вошла в мировое правовое пространство.

Метод моделирования для прогнозирования новых общественно опасных деяний в целях их своевременной криминализации может использоваться лишь после серьезных разработок по квантификации (переводу качественных показателей в количественные) социальных, экономических, демографических и криминологических явлений, свидетельствующих о нарастании общественной опасности каких-либо действий, поскольку общественно опасные, но не криминализированные явления не учитываются или учитываются косвенно и неполно, а это означает, что для моделирования прогнозируемых процессов пока нет достаточной статистической математической базы.

• [1] Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация / под ред. В. Н. Кудрявцева, А. М. Яковлева. M., 1982.
• [2] Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация / под ред. В. Н. Кудрявцева, А. М. Яковлева. М., 1982.
• [3] См.: Послание Президента РФ Д. Медведева Федеральному Собранию РФ // Российская газета. 2009.13 нояб.; Доклад министра внутренних дел Р. Нургалиева: МВД России: вчера, сегодня, завтра // Российская газета. 2009.15 июля; Модернизация: пути и средства. Эксперты «ΡΓ» о проблемах реализации задач, поставленных в Послании Президента // Российская газета. 2009.27 нояб.; Караганов С. Прошедший год и предстоящее десятилетие // Российская газета. 2010.15 янв. Международные прогнозы свидетельствуют о предстоящих трудностях и в мире, и в России. И эти трудности имеют серьезное криминогенное значение.
• [4] Лунеев В. В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., 1987. С. 387−389.