Обшее учение о сделке

Определение сделки. Сделками называются основательные и правомерные действия частных лиц индивидуалистической гражданско-правовой направленности, или (подробнее) действия частных лиц, направленные (судя по их внешним признакам) на правовую оценку {правовое регулирование) общественных отношений с их участием. Законодательство определяет сделку как «…действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей» (ст. 153 ГК). Выдача доверенности, передача векселя, направление заявления о зачете взаимных требований, заключение разнообразных договоров — все эти и многие другие действия представляют собой сделки. В некоторых случаях, в том числе и законодательного словоупотребления (см., например, п. 3 ст. 160, ст. 1125 ГК и др.), сделку (в особенности договор) отождествляют с документом о сделке, а иногда — и с правоотношениями, созданными сделкой (см., например, п. 3 ст. 26, п. 3 ст. 28, ст. 993 ГК и др.), что хотя и может быть признано допустимым в законодательном тексте, но не является ни точным, ни грамотным^[1].

Воспроизведенное здесь законодательное определение, с одной стороны, более узко, чем-то, что дано нами, с другой — несколько шире нашего.

Как мы знаем, ни круг частных лиц, ни область гражданскоправовых последствий не исчерпываются, соответственно, ни «гражданами и юридическими лицами», ни «установлением, изменением или прекращением гражданских прав и обязанностей» — вот почему мы назвали нормативное определение сделки более узким в сравнении с нашим. В действительности сделки могут совершаться также и публично-правовыми образованиями и направляться на создание, изменение или прекращение иных гражданско-правовых последствий — нс обязательно одних только гражданских субъективных прав и обязанностей.

С другой стороны, в законодательном определении опущены такие существенные признаки сделки, как 1) ее основательность, 2) ее правомерность и 3) индивидуалистическая направленность. Опуская три этих признака, законодатель обедняет содержание понятия сделки и расширяет тем самым его объем. «Благодаря» такому «приему» в круг сделок попадают, во-первых, как собственно сделки, так и весьма близко к ним подходящие недействительные (ничтожные и оспоренные) сделки, но существу представляющие собой неосновательные или неправомерные действия^[2], а во-вторых, правомерные и неправомерные корпоративные акты, которые также представляют собой правомерные действия частных лиц, но нс индивидуалистической, а коллективной (корпоративной) направленности (т.е. действия, выражающие, как представляется, общую волю или волю большинства). Резюмируя можно сказать, что на основании определения сделки, предложенного ст. 153 ГК, не выполняющего своей главной (дефинитивной) функции, уяснить истинную природу сделки и установить ее место в системе юридических фактов (отграничить от смежных понятий) невозможно.

Кроме того, классическое определение сделки как действия, направленного на возникновение, изменение или прекращение одних только гражданских правоотношений, исходит, вне всякого сомнения, из позитивистской правовой доктрины, ибо (может быть, невольно) вуалирует ее действительную направленность и роль, каковая состоит в гражданско-правовом регулировании общественных отношений. Вспомним, что существо пресловутого гражданско-правового регулирования заключается в оценке общественных отношений между частными лицами. Существование института сделок и в особенности договоров свидетельствует о том, что хотя по общему правилу правовую оценку общественных отношений частных лиц дает государство, тем не менее существует ряд случаев, когда такую оценку могут дать (т.е. правовое регулирование могут осуществить) сами частные лица — участники этих отношений. Да, они могут действовать подобным образом лишь в рамках, установленных законом; да, их регулирование является индивидуальным (не носит нормативного характера), но от этого оно не перестает быть правовым. С признанием этого обстоятельства падает самая основа юридического позитивизма (тем более — нормативизма), а потому в его рамках такое признание ни в коем случае не может быть допущено. Вот почему говоря о сделках, договорах и вообще юридических актах их целью обычно называют возникновение, изменение или прекращение гражданских правоотношений, старательно обходя вопрос о том, что совершение подобных действий (в том числе частными лицами) представляет собой не что иное, как автономную правовую регламентацию общественных отношений.

Учение о волевой природе сделки. В характеристиках сделок как действий правомерных и юридически направленных традиционно усматривается свидетельство их волевого происхождения. Действительно, оценка сделки как действия правомерного, т. е. как такого действия, которое было соразмерено совершившим его лицом с нормами позитивного права, а также как действия, направленного им на достижение гражданско-правового (юридического) эффекта, предопределяет волевой характер сделки. Понятие воли, в свою очередь, предполагает свободу своего носителя в своем формировании и изъявлении. Соответственно, совершение действия, составляющего сделку, должно (по логике вещей) представлять собой проявление вовне свободной воли лица, направленной на достижение известного правового результата, выражающегося прежде всего в установлении, изменении или прекращении гражданских правоотношений. Отсюда следуют два очень важных вывода, получаемых методом «от противного»: не могут считаться сделками, во-первых, 1) действия, не имеющие свободного волевого характера (рефлекторные действия, действия недееспособных лиц, действия, совершенные в состоянии аффекта и иные подобные); во-вторых, 2) действия, хотя бы свободные и волевые, но не преследующие целью создание юридических последствий (прием пищи, прогулка, чтение, игра на пианино и т. п.).

Данные представления, по существу своему совершенно верные, встречают, конечно, значительные затруднения при попытках своего последовательного практического воплощения.

Прежде всего нужно заметить, что волевое происхождение имеет всякое действие вообще, не только сделка. Понятие «действие» относится к числу категорий психологической науки, где всегда предполагает волю. Всякое действие есть волевой акт, т. е. понятие психологического порядка. То, что мы наблюдаем вовне — телодвижения, обусловленные действием в психологическом смысле слова (волевым актом), — можно назвать действием в техническом (юридическом) смысле слова, т. е. процессом^[3], рассматриваемым положительным правом как действие. Следовательно, сказав, что сделка относится к такой категории юридических фактов, как действия, мы указываем и на ее волевое происхождение. Добавлять к характеристике действия указание о том, что оно не просто действие, но действие волевое, значит добавлять к определению масла его характеристику как масляного. Пресловутых «действий неволевого характера» не существует и существовать не может. Так называемые рефлекторные действия, действия недееспособных лиц, действия, совершенные в состоянии аффекта и иные подобные процессы называются «действиями» лишь в общежитейском, но не научном смысле. Все это — телодвижения, подчиненные влиянию рефлексов и инстинктов, но не представляющие собой проявления вовне волевых актов, т. е. не являющиеся действиями. Подобные «действия» совершаются всеми живыми существами — начиная с людей (таков, например, непроизвольный взмах руками прохожего, поскользнувшегося и пытающегося сбалансировать, дабы предотвратить падение), и кончая простейшими, не имеющими сознания организмами (таков, например, выпуск ложноножек амебами).

Таким образом, действие в тесном — психологическом — смысле, будучи волевым (внутренним) актом, актом движения человеческой психики, непосредственному наблюдению и оценке со стороны позитивного права попросту недоступно. О наличии актов движения свободной воли (действий) право может судить только по их внешним проявлениям — действиям в юридическом смысле слова. О свободном волевом намерении субъекта гражданского правоотношения создать гражданско-правовые последствия можно судить только по совершенным им телодвижениям, заключающим в себе признаки того, что таковые являются проявлением вовне внутреннего волевого акта. Или (говоря наоборот), для того чтобы воля лица, направленная на установление юридических последствий (юридическое действие), могла быть адекватно воспринята окружающими лицами, ее необходимо выразить вовне. Процесс внешнего выражения участником сделки своей свободной воли, процесс совершения действия, из которого можно составить представление о содержании свободной воли и предполагаемом юридическом значении данного действия (сделки), называется волеизъявлением, или, следуя старой терминологии, волевыражением.

Каким же образом позитивное право в целом и конкретные лица в частности (включая частных лиц, а также суд) смогут заключить о совершении известным субъектом действия (волевого акта), устремленного к достижению гражданско-правовых последствий? По внешним признакам тех телодвижений, которые этим субъектом совершаются и которые согласно господствующему в обществе представлению, выраженному в первую очередь в предписаниях позитивного права, обыкновенно совершаются именно для того, чтобы создать известные юридические последствия. Право, таким образом, имеет дело не с внутренними волевыми актами непосредственно (действиями в психологическом смысле), но с их вторичными (внешними) проявлениями — телодвижениями (действиями в техническом смысле). Движения в техническом смысле слова, внешние признаки которых соответствуют внешним признакам тех, с которыми положительное право связывает известные гражданско-правовые последствия, традиционно и называются сделками.

• [1] См.: Белов В. А. К вопросу о соотношении понятий обязательства и договора // Вестник гражданского права. 2007. № 4. С. 239—258.
• [2] Встречающееся в некоторых случаях в законодательстве и обиходе употреблениетермина «сделка» для обозначения иных действий, внешне похожих на сделки, не являющихся неправомерными или не подлежащих вменению лицу, их совершившему, в том числе действий негативного свойства («незаконная сделка», «сделка с совестью»), является неграмотным и не имеет ничего общего с частноправовым понятием сделки (которое, кстати, должно было бы в таком случае заменяться понятием"действительная сделка" — см.: Агарков М. М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву. М., 2002. Т. 11. С. 345).
• [3] Такой процесс, как правило, состоит из множества телодвижений, подчиненныхединой цели (обусловленных единым волевым актом, обслуживающих его). В этомсмысле сделку следовало бы определять как действие или систему нескольких действий (одно или несколько взаимосвязанных действий) в смысле телодвижений. Но, конечно, такое определение, но существу ничего не добавило бы к господствующему, ибо для права понятие действия в техническом смысле не является абсолютным. Вотпроцесс: подписание договора — составляет ли он одно действие (собственно выполнение автографа) или несколько (лицо садится за стол (одно действие), пододвигаетк себе лист бумаги с текстом проекта договора (второе действие), достает из карманаручку (третье), снимает с нее колпачок (четвертое) и т. д.)? Такое отношение правоможет себе позволить потому, что для него совершенно безразличны телодвижения, в своей совокупности не образующие всей системы, с которой (как с некой событийной «точкой») только право и связывает последствия.