Образ ребенка: культурно-исторические и психолого-педагогические аспекты

В последние десятилетия наблюдается повышенный интерес ученых, представителей различных отраслей знаний — философии, культурологии, этнографии, психологии, педагогики, социологии — к изучению образа ребенка. Опыт междисциплинарных исследований в отечественной науке обширный. Обращение научного сообщества к образу ребенка связано с занимаемым им все более значимым местом в мире взрослых (Е.В. Улыбина).

В современных исследованиях образ ребенка рассматривается через призму образа детства (Е.Ю. Удалых). Сложившиеся основные концепции в XX столетии определяют вектор изучения образа детства в истории человечества (Ф. Арьес, Л. Демоза и М. Мид). Культурно-исторические аспекты эволюции детства рассматриваются в концепции Ф. Арьеса. Она строится на основе анализа произведений искусства, который позволяет ему сделать вывод о том, что открытие детства начинается с Нового времени, именно с XIII века, ребенок присутствует на многих картинах, но не существует ни одного портрета реального ребенка таким, каким он был в определенный момент своей жизни.

М. Мид, описывая нравы экзотических народов и проведя их теоретический анализ, утверждала, что культурные традиции народов определяют содержание детства. И. Кон справедливо замечает, что в её концепции отражена зависимость межпоколенных отношений от темпов научно-технического и социального развития. Концепция Л. Демоза строится на изменениях родительскодетских отношений в истории человечества, в связи с чем он выделяет стили воспитания. В вышеперечисленных концепциях отражены социальные установки, отношение взрослых к детям и детству (И. Кон, Р. Меккель).

Р.А. Зобов, В. Л. Обухов, Л. И. Сугакова считают, что целостность образа человека в каждой эпохе отражена в литературе, искусстве, философии и религии, а не в научном знании.

Такой взгляд имеет право на существование, и он подтверждается широким спектром исследований, направленных на изучение образа ребенка в произведениях искусства, в частности, в художественных произведениях отечественных и зарубежных писателей (К.А. Мнацаканян, Т. В. Рудишина, М. Эпштейн, Е. Юкина). Однако обращает внимание тот факт, что выбор произведений все больше касается несовременной литературы или автобиографической литературы современных писателей, чье детство пришлось на 60−80-е годы двадцатого столетия. Упрекнуть исследователей в том, что в круг научного анализа они не включают произведения современных авторов сложно, поскольку в настоящее время число произведений предназначенных прежде всего для самих детей, в которых отражен образ ребенка, гораздо меньше по сравнению с предыдущим столетием. В последние десятилетия философы, культурологи, этнографы обратились к изучению феномена куклы; являясь образом человека, она воплощает в себе материальную и духовную культуру народа.

Наша цель — охарактеризовать образ современного дошкольника на основе анализа психолого-педагогических исследований и теоретически обосновать соотнесение образа ребенка с образами кукол в традиционной, советской и современной культурах. На наш взгляд, такое сопоставление оправдано, поскольку кукла воплощает игровой образ-символ человека, она задает его образ, который становится образцом для подражания, с куклой ребенок идентифицирует себя, у него формируются представления о человеке, в том числе нравственные категории (Е.О. Смирнова, А.Л. Романова). Кукла опосредованно вводит ребенка в социально-культурный мир, позволяет установить коммуникацию, наполнить реальность индивидуальным жизненным содержанием (Ю.О. Голубева). Изучая историю куклы, мы обнаруживаем, что в её образе воплощены воззрения этноса или социального слоя или культуры на ценности, идеал, образ ребенка на разных этапах развития общества (Т.Е. Карпова, Ю.М. Лотман). Кукла выступает знаковым символом времени и пространства, её образ не является стабильным, он меняется в процессе культурно-исторического развития (Ю.О. Голубева, Т.Е. Карпова).

Этнографы рассматривают образ ребенка и как «этнографический объект», и как «мифологический архетип». На современном этапе исследования, посвященные этнографии детства народов на территории России и постсоветского пространства, расширяют «границы» образа ребенка в контексте народной культуры (Ю.Г. Кустова, М. К. Мусаева, К. В. Радецкая, Л. Т. Соловьева, Б. А. Шантаев и др.). Анализ утраченных народных традиций позволяет реконструировать образ ребенка. Так, Д. А. Баранов изучал образ новорождённого на основе народных представлений, зафиксированных в обрядах, традициях.

Детство ребенка сопровождалось обрядами; с появлением младенца на свет совершался цикл родильно-крестильных обрядов, включавший, в частности, обряды первого укладывания в колыбель, имянаречения, первой стрижки волос. Родильные обряды выполняли функцию защиты младенца от злых сил (закапывание плаценты, обмывание и обтирание родившегося младенца), интегрирования его в социум (у мордовских поселенцев Сибири — домазывание темечка золой из печки, чтобы сроднить младенца с домом), предсказание будущей судьбы ребенка и благопожелания, направленные на моделирование его счастливой жизни (Г.Т. Бакиева, Ч. А. Караоол, И. Шанкина). Последняя функция реализовывалась через обряды обрезания пуповины новорождённого и другие обрядовые действия. Так, часто русским мальчикам пуповину обрезали на топоре, поскольку считалось, что он впоследствии станет умелым, трудолюбивым, у девочек — на прялке, надеясь, что это будет сопутствовать воспитанию домовитой хозяйки; повитуха заворачивала младенца в рубаху отца, чтобы отец его всегда любил, мальчиков клали на шкуру медведя, веря в то, что он в будущем станет сильным (Т. Бренштам, И. Шангина). Особым обрядом считался обряд имянаречения; бытовало мнение, что имя определяет судьбу будущего ребенка, поэтому родители тщательно подходили к выбору имени, следовали определённым предписаниям и запретам, причем они могли отличаться в различных губерниях России. Например, в Оренбуржье младенца не называли именем живых членов семьи, нарушение данного запрета могло повлечь смерть тезок. Распространенным был обычай называть детей именем предков, особенно, если у последних была счастливая судьба, они соответствовали нравственным идеалам народной культуры. Младенец оставался бесполым существом до определённого возраста, который варьировался в зависимости от места проживания, половые признаки не подчеркивались ни в одежде, ни в прическе, ни в обращении к нему. Совершаемые обрядовые действия родителями, родственниками или крестными означали переход ребенка из одной возрастной группы в другую. Образ ребенка на протяжении первых лет жизни формировался через осознание им своей половой принадлежности и соответствующих социальной роли в будущем. Так, обряд пострига волос у мальчиков, обряд первого плетения кос у девочек сопровождался переодеванием в одежду соответствующего пола. Часто этот обряд для мальчиков дополнялся обрядом посажения на коня. У восточнославянских народов не было принято до года стричь волосы младенцу, поскольку существовали различные поверия, их интерпретация также, в зависимости от места проживания народностей, варьировалась от сокращения срока жизни до негативного воздействия на память ребенка и речь ребенка, вплоть до его немоты. Идеал ребенка включал не только нравственные качества, трудовые навыки, но и смекалистость, поэтому не случаен был обряд «развязывания ума». Обрезанная пуповина младенца с завязанными узлами могла храниться в божнице или другом сакральном месте дома, в возрасте 2−4 лет или 7−8 лет ребенку давали развязать узлы на пуповине или распутать нитки на пуповине, по тому, как справлялся ребенок с этим, например, в Кубанской области, судили о его разумности, на русском Севере полагали, что таким образом ребенок развяжет себе ум и в будущем станет умным (Д. Баранов).

Переход в последующую возрастную группу сопровождался и другими обрядами посвятительного характера, в том числе, посвящения в женское или мужское ремесло. Так, в возрасте 5−7 лет в некоторых губерниях России девочки участвовали в обряде посвящения в пряхи.

Таким образом, обряды выполняли социализирующую функцию, формировали желаемый образ ребенка в соответствии с воззрениями народного идеала. Маркерами перехода в последующую возрастную группу, как правило, становились действия с волосами ребенка, переодевание в одежду соответствующей половозрастной группе.

Идеальный образ ребенка в традиционной культуре зафиксирован в различных фольклорных жанрах, агиографической литературе. Анализируя агиографическую литературу, в которой отражен идеальный образ ребенка, В. В. Абраменкова отмечает особенности образа детей святых, их духовно-нравственные качества.

Народная кукла воплощает идеальный образ ребенка, в ней заложена идея совершенного человека. Являясь частью культуры всего человечества, воплощая материальную и духовную культуру, кукла сохраняет в своем образе самобытность и характерные черты создающего ее народа, оставаясь посредником между детьми и взрослыми (Т.Е. Карпова, Ю. М. Лотман, Т. Г. Мальцева, И.А. Морозов). Не будем забывать, что кукла пришла в мир детства из мира взрослых. Прежде чем стать игрушкой для ребенка, кукла была предметом культа, с её участием взрослыми совершались ритуальные и обрядовые действия. В народной культуре существовали различные виды кукол: куклы-скрутки, пеленашка, крупеничка или зернушка, кукла масленичная, лыковая для охраны дома, кукла от бессонницы для грудных детей и другие. И. А. Морозов отмечает, что существует взаимозависимость от формы куклы, материала и их функциями в ритуале или игре. Характерной особенностью традиционных кукол являлось отсутствие прорисованного лица: чаще глаз, реже — других черт лица вплоть до середины XX столетия. Куклы, создаваемые как самими детьми, так и взрослыми, отличались обобщенностью, слитность объема и контура, лаконизм, немногочисленность деталей, статическая схематичность (Е.Ю. Морозова). В описаниях игровых практик прошлого мы обнаруживаем, что дети разыгрывали бытовые сюжеты, играли в семью, гости, также в свадьбу и похороны, «идентифицируя себя с участниками свадебного обряда или похорон, дети моделируют возможные сценарии, своих собственных жизненных (социовозрастных) трансформаций» (И.А. Морозов). По окончании игры в похороны куклы «оживали», взрослые не приветствовали эти игры, поскольку по поверьям игра в похороны могла предвещать беду.

Анализ идеального образа советского ребенка позволяет определить его содержание, включающее волевые, нравственные.

(смелость, доброта, отзывчивость, трудолюбие), патриотические качества, при этом коммунистическая идеология корректировала этот образ — преданного партии и Родине (Д.М. Зарипова, М.В. Ромашева). Идеалом советского ребенка были сверстники, политические деятели, герои войны, герои труда и героических профессий, люди науки и искусства, литературные герои. Обращает внимание на то, что герои противопоставлялись антигероям.

В Советской России создавались различные образы кукол, утверждающие ценность трудолюбия и патриотизма, часто они указывали на профессиональную принадлежность, прежде всего посредством одежды и соответствующих атрибутов, куклы в национальных костюмах, куклы-персонажи русских народных сказок. А. Л. Романова отмечает, что образ куклы XX века характеризовался реалистичностью, обобщённостью, отсутствием деталей, акцентирующей телесностью, детскими чертами лица, пропорциями тела, детской одеждой, как правило, одним комплектом одежды, кукла могла приобретать различные позы, поскольку были подвижны руки и ноги. Через этот образ дошкольник постигал ценности общения, любви, сопереживания, она позволяла разыгрывать различные сюжеты, в том числе игру в семью, при этом не ограничивая его фантазии в моделировании различных сюжетных линий. Куклы представляли образы людей различных профессий, при этом их одежда соответствовала профессиональной занятости, но черты лица и пропорции сохранялись детские. Таким образом, кукла советского времени отражала выразительный детский образ, стимулировала активность и воображение дошкольника.

Е.Ю. Удалых отмечает влияние советской идеологии на механистическое отношение к детству, тогда как идеология либерализма, преобладающая в настоящее время деформирует отношение к детству, которое приобретает сильный коммерческий оттенок.

В настоящее время, по мнению Е. Ю. Удалых, детская сфера — это не область идеологического интереса государства, но область коммерческого интереса, что наносит значительный урон детству. Этот вывод подтверждается современными исследованиями.

Все чаще образ ребенка, создаваемый в пространстве массмедиа, вызывает опасения как у учёных, так и широкой общественности. Образ ребенка, транслируемый в российских печатных СМИ, преимущественно негативный. Так, по данным исследования И. А. Корепановой, Ю. Н. Пироговой, в процентном соотношении отрицательные оценки составили 76,7%. В печатных статьях проблемное поле весьма широкое: в нем отражены тема насилия, детоубийства, халатности взрослых, девиантного поведения и др. Наиболее распространенные оценки детей: ответственный, понимающий, внимательный, смелый и т. п. (40 слов и выражений); грубый, опасный, невнимательный, жестокий и т. п. (57 слов и выражений).

И.С. Дьяконова в ходе кросс-культурного исследования приходит к выводу о том, что в российских печатных СМИ образ ребенка — это объект воздействия взрослых. Она схожа в оценках образа ребенка с И. А. Корепановой, Ю. Н. Пироговой, который одновременно трагичен, проблематичен, но при этом за ним не признаются собственные эмоции и чувства.

Визуальный образ ребенка в рекламе привлекателен как для его заказчиков, так и для телевизионной аудитории всех поколений (С. Велькович). Ученые обращают внимание, что использование образа ребенка в рекламе не всегда оправдан, в частности, с точки зрения этики. Часто не учитываются психологические особенности возраста и даже элементарные биологические возможности ребенка. В качестве примера упоминается реклама маргарина Rama. На телеэкране зритель видит, как малыш с наслаждением съедает большое количество маргарина, что противоречит не только медицинским показателям возможностей детского организма, но и элементарному здравому смыслу (С.Н. Тононян). Результаты контент-анализа, полученные в ходе исследования С. Велькович, позволили установить, что на российском телевидении в рекламе товаров для детей наиболее чаще образ ребенка в возрасте от 6 до 11 лет, а также от 3 до 6 лет. В России количество рекламы с использованием образа ребенка на телевидении очень велико, при этом рекламируемые товары утверждают материальные ценности над духовными (реклама сладостей, молочных продуктов, других продуктов, бытовой техники, подгузников, соков, зубной пасты, лекарств, одежды).

В современной России образ ребенка трансформируется, с одной стороны, это результат исторического этапа развития детства — ребенок перестал быть активным помощником в хозяйственной жизни семьи, при этом возросла эмоциональная жизнь ребенка. Современные идеалы отличаются тем, что герои, воспринимаемые как идеалы, которым подражают, чаще имеют инокультурное происхождение, нереалистичны, виртуальны, в них нивелирована «норма-антинорма».

Идея И. С. Дьяконовой о том, что образ ребенка — это объект воздействия взрослых, справедлива, и можно утверждать о том, что мир взрослых вторгается в мир детства, при этом мы не отрицаем взаимовлияния двух миров, о котором пишет Д. Фельдштейн. В то же время обнаруживается противоречие, поскольку В. А. Петровский указывает на феномен детского одиночества: ребенок, находясь в пространстве близких и родных людей, в силу их занятости практически лишен общения с ними. Одним из последствий дисгармонии в детско-родительских отношениях является потеря ребенком образа идеального взрослого, у него искажены и недостаточны представления о взрослом как носителе социальных норм, по данным исследований, среди младших школьников все меньше детей, которые выбирают родителей в качестве идеала (Л.А. Лебедева, С.В. Чернобровкина). Это явление отражается в играх детей, так, В. В. Абраменкова замечает, что в них все меньше наблюдается «соотносимость с образом идеального взрослого». В современной детской сказке также не дается идеального образа взрослого (М. Медкова). В связи с этим нам представляется важным вывод С. В. Чернобровкиной о том, что у детей отмечаются трудности при конструировании образа собственной взрослости, выбора механизма саморегуляции собственного поведения. Ребенок все больше воспринимает телевизионные и компьютерные образы, выступающие в роли героев, на которых они желают быть похожими. По данным С. В. Черноровкиной, эти герои имеют характерные черты: они разнообразны, имеют инокультурное происхождение, преимущественно это телевизионные герои. Б. Д. Эльконин связывает кризис современного детства с кризисом посредничества, в роли которого выступает взрослый (родитель, воспитатель, учитель), являясь проводником в мир взрослых. Возможно, именно это становится причиной нежелания детей взрослеть, инфантильность среди подростков. Отмечается тенденция эскапизма, отказа от реальности, и, «в сущности, нормальной жизни, которая объявляется скучной, с такими её естественными атрибутами, как семья, заботы, быт и т. д., и заменой её на некий иллюзорный идеал» (М. Медкова).

Анализ психологических исследований позволяет утверждать, что учёные, хаарктеризуя образ ребенка, изучают установки и ожидания родителей. В. Л. Ситников под образом ребенка понимает целостную совокупность житейских и научных представлений о ребенке, комплекс социальных установок, формирующихся в сознании человека и актуализирующихся в процессе изучения ребенка, взаимодействия с ним. Он подразделяет образы на обобщённые образы-эталоны и конкретные образы-отражения.

Проведен ряд психологических исследований, направленных на выявление родительских отношений, родительских позиций (Е.О. Смирнова). Выводы учёных свидетельствуют, что современные родители устремлены в будущее ребенка, к старшему дошкольнику их отношение характеризуется большей оценочностью. Е. О. Смирнова отмечает, что родители старших дошкольников воспринимают их как младших школьников и смотрят на детей глазами учителей начальной школы. Образ ребенка в обществе все больше связывают с его успешностью как в будущем, так и в настоящем. В. С. Собкин отмечает, что вектор жизненных ориентации родителей дошкольников меняется: у матерей возрастает значимость профессиональной самореализации, у отцов усиливается ориентация на достижение материального благополучия. Следовательно, у родителей происходит подмена образа, они не транслируют реальный образ собственного ребенка, в терминологии В. Л. Ситникова конкретные образы-отражения у родителей искажены.

В ходе исследования образа ребенка в сознании взрослых В. Л. Ситников установил, что они индивидуальны и вариативны, но в тоже время достаточно однородны по структуре. Эти образы в сознании детей и взрослых больше связаны с оценочными категориями того, какого ребенка отражают, в зависимости от возраста, пола, личностных характеристик. В отношениях родителей к своим детям выявлена разнонаправленная динамика модальности характеристик. У матерей по мере взросления своих детей увеличивается позитивность их восприятия, у отцов обнаружена совершенно противоположная тенденция. Образы сыновей и дочерей у отцов отличаются друг от друга, в то время как у матерей сыновей и матерей дочерей не обнаружилось никаких значимых различий в отражении своих детей. Прежде всего это касается телесно-физических характеристик, которых в образах дочерей у отцов существенно больше, чем в образах сыновей.

Кросс-культурное исследование К. М. Орловой, посвященное изучению образа современного ребенка у родителей в России и Швейцарии, позволяет констатировать ученому, что желаемый образ ребенка у родителей-москвичей связан с профессиональным самоопределением, счастьем, умом, здоровьем, образованностью, ответственностью, уверенностью в себе. Женевские родители предпочитают видеть своего ребенка почтительным, уважающим других людей, социально интегрированным, а также обладающим критическим умом. Однако в представлениях родителей двух стран о «хорошо воспитанном ребенке» отличий нет, они описывают его в сходных морально-нравственных категориях. Обращает на себя внимание то, что образ ребенка К. М. Орлова связывает с ценностями родителей, сложившимися традициями воспитания. Анализ полученных результатов, позволяет сделать вывод о том, что родители описывают образ ребенка преимущественно через терминальные ценности, которые раскрывают целевое состояние существования (счастливый, успешный, самостоятельный, умный, здоровый, уверенный в себе, достойный, порядочный человек). Реже обращаются к инструментальным ценностям (добрый, образованный, целеустремленный, ответственный), отличающиеся от первого кластера, поскольку представляют ценности-средства.

Исследование И. Забаева направлено на изучение образа ребенка у жителей российских мегаполисов. Этот образ неоднороден и конкретизируется родителями в зависимости от его возраста. Так, в возрасте до 2 лет ребенок воспринимается как существо, причиняющее родителям много неудобств и трудностей, при этом он вызывает чувство умиления и радости, ощущение близости. Образ ребенка в возрасте от 2 до 7 лет исследователь называет оптимальным, у родителей этот образ связывают с чувством радости, со стремлением общаться с сознательным существом. Образ ребенка у современных родителей чаще вызывает чувство тревоги и беспокойства, он воспринимается как стадия собственной жизни, а не как направление, в котором жизнь может осуществляться, именно образ ребенка определяет репродуктивные установки супругов (И. Забаев).

Образ ребенка-дошкольника не универсален, хотя мы может отметить некоторые тенденции: образ ребенка, транслируемый коммерсантами, всё больше напоминает черты взрослого человека. Он фиксируется в продукции для детей; образ, транслируемый родителями дошкольников, дифференцирован в зависимости от статуса взрослых и этапа детства, который проживает ребенок (С.А. Муравьева, В.С. Собкин).

Вторжение мира взрослых становится все агрессивнее, и мы являемся свидетелями конструирования взрослыми образа ребенка как маленького взрослого, наиболее ярко это проявляется в продукции, предназначенной для самих детей, — игрушках, детской моде, косметике для девочек.

Е.А. Абдулаева, Е. О. Смирнова определили характерные черты современных кукол:

• — Натурализация и детализация образа кукол. Нельзя не согласиться с исследователями в том, что тенденция создания кукол тяготит к внешней схожести с реальным младенцем или девочкой-подростком, вплоть до точного воспроизведения эмоциональных состояний. Исследователь отмечает, что кукла Барби стала вытесняться куклой Bratz «с утрированными чертами и ярким макияжем». В образе заложена её функциональность, запрограммированность ролевого действия, а предлагаемые многочисленные аксессуары для Барби и Bratz ограничивают фантазию ребенка и не стимулируют использовать предметы-заместители. Еще Ю. М. Лотман заметил, что излишнее сходство, натуральность в кукле вредна, поскольку подавляет фантазию ребенка.
• — Дегуманизация. Образы кукол все больше отходят от образа человека, «приобретая черты машин, животных (или даже насекомых) или же технических устройств». К проявлениям дегуманизации относят куклы-манекены, представляющие собой женские головы, напоминающие тренажеры для парикмахеров и визажистов.

Особенностью современных кукол является воспроизведение черт образа взрослых, детализация, тщательно прорисованное лицо с ярким макияжем, они приобретают пропорции взрослых, признаки пола, возможны несколько комплектов одежды, подвижность рук и ног позволяет принимать им различные позы, при этом она может крепиться на специальную платформу, их размер около 20 см, по техническим характеристикам она превосходит куклы советского времени. Аксессуары для кукол воспроизводят массовую подростковую субкультуру (А.Л. Романова). Бренд Bratz представлен в нескольких направлениях: Boyz (Мальчишки Братц), Lil Bratz (Девушки Братц), Bratz Petz (Домашние животные Братц), ever best friends (Лучшие друзья навсегда) и Bratz Babyz (Малышки Братц). Следует отметить, что известные бренды регулярно создают тематические коллекции. Кукольная индустрия, ориентируясь на коммерческий успех, стимулирует у детей гедонизм, вещизм, сводящийся к тому, что ребенок желает иметь коллекции кукол, тем самым формируют ценности общества потребления. По мнению А. Л. Романовой, главная ценность современной куклы — быть модной и демонстрировать свою красоту. Таким образом, образ современной куклы амбивалентен: гламурный образ принцессы и человек-трансформер (человек-паук, человек-робот и др.). Последние образы все больше отклоняются от образов человека, они наделяются нечеловеческими способностями с отсутствием человеческих чувств. Их объединяет нереалистичность, при тщательной детализации. Игра подменяется накопительством вещей (О.В. Шалыгина, А.Б. Холмогорова).

В исследовании О. В. Шалыгиной, А. Б. Холмогоровой утверждается, что стандарты телесной красоты усваиваются девочками уже в старшем дошкольном возрасте под воздействием образов кукол Барби и Bratz. Именно образы современных кукол оказываются для них привлекательными, в их пользу делали выбор девочки от 4 до 7 лет, ориентируясь при этом на телесные признаки, одежду, украшение, обувь и наличие косметики. Отмечая социальные роли этих кукол, у дошкольницы прослеживается тенденция к гедонизму: веселиться, развлекаться, вызывать восхищение других, без указания на род занятий и профессию. В представлениях дошкольниц внешний облик напрямую связан с определённым образом жизни, который в массовой культуре пропагандируется как успешный. У детей образная игрушка искажает не только человеческую телесность, но и идеальный образ человека (А.Б. Теплова). Данное исследование подтверждает вывод И. А. Морозова о практике манипуляции сознанием через образ куклы.

Следует отметить, что под влиянием образов современных кукол у дошкольников складывается мрачная, безрадостная картина мира, формируется негативное мироощущение, наблюдается тенденция к танатизации, появляются мотивы смерти (В.В. Абраменкова). Ярким примером являются куклы серии Monster High — образы девочек-подростков, персонажей одноименного мультсериала. Среди них образы, например, Скелита Калаверас напоминает во всех подробностях мертвеца с большой головой, анорексичной фигурой: лицо татуировано, в уголках губ шрамы, вокруг больших глаз фиолетовые круги. При этом производители, анонсируя данную куклу, пишут, что «она чрезвычайно мила». Другие куклы из серии Monster High: Кэтти Нуар, Торалей Страйп, Пурсифона и Мяулодия — образы кошки оборотня, Холт Хайд, Нефера Де Нил и т. п. искажают образ, он все менее реалистичен и деформирован. Однако психологи связывают привлекательность для детей с яркими нарядами и образами этих кукол. Игровая практика с такими куклами вызывает тревогу. Так, Е. В. Конькина указывает «на отсутствие такой важной ее функции, как форма, метод и способ обучения основным жизненным навыкам: девочка не играет в дочки-матери, не учится в игре вести хозяйство и осваивать все виды взрослой деятельности, а мальчик приобретает опасный опыт всепоглощающей агрессивности и деструктивности». Е. В. Конькина характеризует Monster High как инфернальную куклу, отождествляющуюся с потусторонним адскими силами, игровая практика с образами этих кукол провоцирует у детей ценностно-смысловые деформации. При утрате ценности труда, позиционируется успешность, которая не раскрывается. Анализируя рекламные тексты, размещенные на сайте Monster-High-Club.Ru, деформации очевидны, так кукла Твайла производителем описывается как скромная, которая избегает шумных компаний, в общении с одноклассниками испытывает трудности, предпочитая одиночество, т. е. понятие скромность не соответствует традиционным представлениям о скромности, другой образ — Венера Макфлайтрап с зеленым лицом и туловищем, позиционируется как борец с загрязнением окружающей среды, «она заботится о природе и ходит в походы», однако наряды и аксессуары никак не убеждают нас в этом.

Современные куклы для мальчиков еще более не соответствуют образу человека, «они приобретают черты животных или технических устройств». На рынке представлено многообразие человеков-пауков, человеков-динозавров, человеков-роботов, покемонов, киборгов, биониклов, черепашек Ниндзя с нечеловеческими лицами и приписываемыми им способностями, которые провоцируют у ребенка агрессивность и жестокость (А.Л. Романова).

С одной стороны, в образе куклы отражаются «новейшие социальные и идеологические догматы», с другой — кукла может использоваться для моделирования важных свойств человеческого характера, формирования «персоны», т. е. общественно значимых характеристик личности, а также устойчивых поведенческих схем (паттернов) (И.А. Морозов). Современная кукольная индустрия разрушает архетипические модели поведения, в частности, архетип материнства подменяется архетипом блуда (В.В. Абраменкова).

Изучая взгляд родителей на предпочтения дошкольников в выборе различных видов игрушек, К. Н. Казначеева, В. С. Собкин установили, что они дифференцируются в зависимости от пола ребенка. Для нас представляет интерес выбор образной игрушки дошкольниками. Так, по данным исследователей, мальчики делают выбор в пользу персонажей современной детской субкультуры (7,2%), тогда как девочки чаще играют с игрушками, изображающими животных (41,5%), также традиционные куклы (34,8%), современные куклы (14,8%), традиционные персонажи современной детской субкультуры (4,9%). По мнению родителей, дети 4−5 лет чаще, чем младшие дети, предпочитают современные куклы.

По результатам исследования, проведённого А. Н. Кошелевой, В. В. Хороших, дети из семей с более насыщенной информационной средой (92%) чаще просят купить игрушку в образе героя из мультипликационных фильмов. Обращает на себя внимание, что 30% детей двух групп называют свои игрушки именами героев мультфильмов. 25% детей из группы с менее насыщенной информационной средой и 22% детей из группы с более насыщенной информационной средой используют в игре сюжетную линию мультфильма.

Психологи утверждают, что современные игрушки лишь стимулируют у дошкольников желание манипулировать ими. Эта одна из причин, по данным исследования О. В. Гударевой, Е. О. Смирновой, снижения уровня развития сюжетно-ролевой игры по сравнению со сверстниками прошлых лет возросло число неиграющих детей до 36%. При этом Е. А. Репринцева отмечает преобладание индивидуальных игр по сравнению с коллективными, объясняя это тем, что преимущественно мотивация в игре узкоэгоистическая, проявляются гедонистические установки, которые выражаются в стремлении к наслаждению, утрачивается созидающий характер детской игры. Отмечается все большая направленность ребенка на себя, чем на других, дошкольники более сдержанны в проявлении доброты (С.А. Козлова).

Современные куклы ограничивают дошкольника самостоятельно определять содержание игры с ней, проявлять собственную субъектность. В научных исследованиях предприняты попытки изменить ситуацию и актуализировать воспитательный потенциал кукол, использование их в педагогическом процессе. Е. Ю. Морозовой предложена модель включения куклы в педагогический процесс дошкольной образовательной организации с целью развития у ребенка доброты. Определены требования к образу куклы: она должна быть простой, многофункциональной, безопасной и симпатичной; должна отражать обобщенный, жизненно правдивый образ ребенка или взрослого, убедительный и доступный восприятию детей старшего дошкольного возраста; должна быть подлинно художественной игрушкой; воспитывать оптимистическое отношение детей к действительности, своим эмоциональным содержанием, будить мысли, чувства прекрасного; кукла должна быть настолько прочна, чтобы не стеснять действия ребенка с ней.

М.А. Мишина указывает на факт распространения реконструированной традиционной куклы, которая «выступает маркером современного научного знания об этнокультурном опыте предшествующих поколений» и признает, что игровая функция этих кукол реализуется чаще взрослыми, чем детьми. Таким образом, реконструированная традиционная кукла не является очевидным признаком детской субкультуры. Интерес взрослых к созданию реконструированной традиционной куклы важен, поскольку дает надежду на её распространение в детской субкультуре, как когда-то именно взрослые, создавая куклу, выполнявшую защитную, ритуально-обрядовую, занимательную и игровую функции, привнесли её в мир ребенка. В современном обществе реконструированная традиционная кукла в детской субкультуре реализует занимательную и игровую функции, а обрядоворитуальная функция, по словам М. А. Мишиной, трансформируется в знаково-информационнную.

Реализовать потенциал народной игрушки, в частности, куклы, в системе дошкольного образования, по мнению Н. А. Александровой, возможно при следующих условиях:

• — создание образовательной предметно-игровой среды с использованием кукол и учетом их национальных характеристик;
• — включение кукол в повседневный быт и разнообразные виды детской деятельности в условиях ДОУ;
• — разработку и обогащение игровых форм взаимодействия с куклами;
• — моделирование кукол по народным мотивам.

По мнению Р. А. Зобова, В. Л. Обухова, Л. И. Сугаковой, образ человека влияет на развитие общества при условии наличия общечеловеческих ценностей, привлекательных для каждого отдельного человека и национальных особенностей.

Очевидно, что образ ребенка в современных культурно-исторических условиях меняется, он определяется ожиданиями государства и общества в отношении подрастающего поколения. В образе ребенка заключен культурный код эпохи, конкретного общества.

На наш взгляд, образ современного ребенка противоречив, о его целостности сложно судить. Характеризуя образ современного ребенка, отметим, как в представлениях родителей, так и в образах кукол он все больше утрачивает черты детскости.